Майкл Муркок - Вечный Герой (сборник)
Я видел три огромных континента; два из них соседствовали и были отделены от третьего океаном со множеством самых различных островов.
Видел и еще какой-то океан, полностью скованный льдами, и знал, что размеры его медленно, но неуклонно уменьшаются: то была Долина Тающих Льдов.
Видел я и третий континент, покрытый буйной растительностью: там были могучие леса, голубые озера, а на севере, вдоль океанского берега, вздымалась горная гряда с вершинами до небес — Горы Скорби. Я знал, что это мир элдренов, которых король Ригенос называл тогда Гончими Псами Зла.
А еще я видел бескрайние поля пшеницы, высокие дома из разноцветного камня, богатые города Сталако, Калодемия, Мурос, Нинадун, Тратарда — западный континент Завара.
Видел я и крупные морские порты: Шилааль, Ведьма, Синан, Таркар и великолепный Нунос с башнями, украшенными самоцветами; видел я и города-крепости, и саму столицу этих земель, континента Некралалы, огромный город Некранал, как бы сосредоточенный вокруг могучей горы, на вершине которой раскинулся величественный дворец королей-воителей.
Теперь я уже начинал кое-что вспоминать и, как бы на периферии сознания, продолжал слышать голос, зовущий меня: Эрекозе, Эрекозе, Эрекозе…
Короли-воители Некранала две тысячи лет правили объединившимся Человечеством, внутри которого возникали, разумеется, войны, но затем различные племена вновь объединялись перед лицом общего врага. Последним, теперь стареющим представителем этой королевской династии был король Ригенос со своей единственной дочерью и наследницей Иолиндой. Старый король был измучен ненавистью, но все еще продолжал ненавидеть. Ненавидел он племя, которое прозвал Гончими Псами Зла. То были старинные враги человечества, отважные и дикие, впрочем, кровно родственные — хотя родство это и было весьма отдаленным — племени людей. Род их происходил от брака жившей в незапамятные времена королевы из племени людей и одного из князей Империи Зла по имени Азмобаана. Король Ригенос ненавидел их за то, что они не имели души, были бессмертны и считались слугами Азмобааны.
И вот в ненависти своей он воззвал к Джону Дэйкеру, называя его именем Эрекозе, умоляя помочь людям в борьбе против страшного врага.
— Эрекозе, умоляю, ответь мне. Готов ли ты прийти нам на помощь? — голос короля был громок, отдавался глухим эхом, и, когда после мучительных усилий я смог наконец ответить ему, мой собственный голос прозвучал не менее громко:
— Я готов, но мне мешают оковы…
— Оковы? — в голосе короля слышался страх. — Но где ты? Уж не во власти ли ужасных тюремщиков Азмобааны? А может, ты находишься в Призрачных Мирах? Или попал в ловушку?
— Все может быть, — ответил я. — Но не думаю, что это ловушка. Просто оковы Времени и Пространства не пускают меня. Мы с тобой находимся на разных берегах реки Времени…
— Но нельзя ли перекинуть мост над этой рекой? Не может ли послужить таким мостом воля объединенного Человечества? Мы все, как один, молимся, надеясь снова увидеть тебя среди нас.
— В таком случае продолжайте молиться, — ответствовал я.
Я снова куда-то падал. Похоже, я наконец вспомнил, что такое смех, печаль, гордость. Потом вдруг из небытия возникли еще какие-то лица. Передо мной проплывали люди и события — все, что я узнал и пережил в течение долгих веков, а потом одно лицо как бы заслонило собой все остальное — то была поразительно красивая женщина со светлыми волосами, поверх которых была надета диадема, украшенная драгоценными камнями, еще более подчеркивавшими, казалось, очарование этого дивного лица.
— Иолинда, — сказал я.
Теперь я видел ее значительно лучше. Она прислонилась к плечу высокого мужчины с изможденным лицом в стальной, украшенной бриллиантами короне. То был король Ригенос.
Они стояли перед постаментом из горного хрусталя с золотой окантовкой, покрытого толстым слоем пыли. На постаменте покоился длинный прямой меч, которого они явно не осмеливались коснуться. Не осмеливались даже просто приблизиться к нему, ибо смертоносные лучи, исходившие от меча, могли погубить их.
Стояли они в какой-то гробнице.
То была гробница Эрекозе. Моя гробница.
Я приблизился к постаменту, как бы зависнув над ним.
Много столетий тому назад тело мое было погребено здесь. Я не сводил глаз с меча, который не представлял для меня самого ни малейшей опасности, и все же я, будучи пленником Времени, был не в состоянии коснуться его. Лишь дух мой витал сейчас над этим мрачным местом, но теперь уже я ощущал целостность своей души, это были уже не осколки воспоминаний, которые тысячи лет хранила гробница. Впрочем, именно благодаря воспоминаниям я смог услышать зов короля Ригеноса, благодаря им Джон Дэйкер смог откликнуться, явиться сюда и соединиться с прочими разрозненными частями собственной души.
— Эрекозе! — взывал король, напряженно вглядываясь во мрак, словно уже видел меня. — Эрекозе! Мы умоляем тебя, приди!
И вдруг меня пронзила чудовищная боль, родственная, как мне представилось, родовым мукам. Боль эта, казалось, не иссякнет никогда, и в то же время она как бы исчерпывала сама себя. Я кричал и бился в воздухе над их головами. Чудовищные корчи сотрясали меня, — впрочем, агония эта была вполне осмысленной и имела конкретную, созидательную цель.
Я извивался в муках. Но в крике моем звучала радость.
Я стонал. Но в стонах моих звенела победа.
Я стал вдруг очень тяжел и пошатнулся под собственной тяжестью. Я становился все тяжелее и тяжелее, задыхался, бессильно хватал воздух ртом, судорожно раскинул руки, пытаясь сохранить равновесие…
И вновь обрел плоть и кровь и физическую силу. Чувствуя необычайный прилив энергии, я глубоко вздохнул и провел по своему телу руками. То было могучее тело и вполне удобное для меня.
Я поднял голову и посмотрел на стоявших передо мной. Я явился перед ними во плоти и был их вернувшимся богом.
— Я пришел, король Ригенос. Я здесь, — сказал я. — Сейчас во мне нет сожалений о прежней жизни, однако не позволяйте им пробуждаться в моей душе.
— О, ты не пожалеешь о том, что вернулся к нам, Герой! — Король был бледен, но весело улыбался. Я посмотрел на Иолинду. Она скромно потупила глаза, но потом, словно сама того не желая, вскинула их и посмотрела на меня. Я повернулся к хрустальному постаменту справа от себя.
— Мой меч, — сказал я и протянул к нему руку.
И услышал, как король Ригенос удовлетворенно вздохнул.
— Теперь они обречены, проклятые Псы! — промолвил он.
Глава II
