Элизиум - Нора Сакавич
– Он Сульфур.
– Нет, – возражаю я и опираюсь на стол. – Сульфур ушел. Ты же сам видел, как Бетти зашвырнула его в портал.
– Люди ничего не знать, – заявляет Фалькор и снова опускается на четвереньки, уже не глядя на Роза. – Сон пришел вернуть утраченное, похищенное много лет назад. Свою вторую половину, свою ответственность, свою незаменимую ценность. Своего Кошмара. Но уже поздно, о да, слишком поздно. Сон ушел, а Кошмар все спит. Не стоило ей сюда приходить. За это они ее не простить.
Бетти тоже так сказала. С ее стороны это еще могло быть картинным преувеличением – может, она просто была недовольна, что вечер пошел не по плану, – но из уст Фалькора это уже звучит правдиво.
– Что-то этот Кошмар Общества слишком молодо выглядит, чтобы заиметь такой титул, – говорю я, хотя скорее просто тяну время, чтобы перебороть дрожь. Я не хочу, чтобы меня пугало это имя, но оно служит болезненным напоминанием о том, что бóльшая часть всей этой истории мне неизвестна. Иных вариантов у меня все равно больше нет, но я начинаю подозревать, что угодила из огня да в полымя. – Мне стоит знать, чем именно он его заслужил?
– Кошмары поступают по своей сути, – заявляет Фалькор.
Услышав это слово во множественном числе, я смотрю на него.
– Так я не ошиблась? Их много?
– Мы не знать, сколько их остаться, – отвечает Фалькор.
– Пока я его не разбудила, есть еще какие-нибудь туманные советы, которыми ты не хочешь со мной поделиться? – спрашиваю я.
Фалькор скалится на меня.
– Глупая человечка, глупая, глупая. Она не может разбудить чужое.
– Мне уже надоело, что люди вокруг твердят, что я могу, а что нет.
Несмотря на эту смелую отповедь, к Розу я подступаю только через минуту. На ощупь он до сих пор холоден как глыба льда – даже странно, если настоящее имя у него такое… серное. Я собираюсь с духом и слегка его трясу. Ноль реакции. Я смотрю на Каспер, которая пожимает плечами, и трясу Роза уже посильней. Хвост Фалькора вьется вокруг моей лодыжки в знак то ли протеста, то ли поддержки, и Каспер едва заметно пятится от стола. Голова Роза уже болтается туда-сюда, но он даже бровью не ведет. Я бью его по щеке, сначала легонько, потом с каждым разом все сильней, но ответа нет и нет.
– Эй! – говорю я, а потом уже громче: – Алло!
Я касаюсь его горла и жду, но сердце Роза по-прежнему бьется так же невыносимо медленно. Я вцепляюсь ему в рубашку, поднимаю его со стола и отпускаю. Он камнем падает обратно, и его голова очень громко ударяется о холодный стол. Я снова хватаю Роза за воротник и опять яростно его трясу.
– Подъем! Просыпайся, Роз, черт тебя подери!
Как мощный заряд статического электричества, у меня на руках трещит энергия. Мгновение спустя земля уходит из-под ног. Я падаю так стремительно, что не успеваю закричать: у меня перехватывает дух. Я жду, что в любой момент грохнусь на пол, но вместо этого словно целую вечность лечу сквозь мрак. Это падение снилось мне каждую ночь с тех самых пор, как я оказалась в ловушке в Элизиуме, но сейчас оно пугает ничуть не меньше, чем впервые. Я беспомощно хватаюсь за воздух, ища, за что бы уцепиться, но вокруг ничего нет.
– Проснись! – говорю я самой себе. – Проснись, проснись, проснись!
Снова волна энергии бежит по коже – и вот я уже стою в чьей-то гостиной. Я не помню, как приземлилась – просто в один миг вместо бездны вокруг возникает эта чисто прибранная комната. Шок наконец берет свое, я теряю равновесие и падаю на пятую точку. Изумленно осматриваю кремовые стены, ровно увешанные пейзажами, кожаную мебель, от которой так и веет дороговизной. Одинокая лампа на столе слишком мала, чтобы осветить такое помещение, но ни люстры, ни окон нет. Тревожно оглядевшись, я замечаю, что и дверь тоже отсутствует.
Я поднимаюсь на ноги и начинаю ощупывать стены, но спустя два круга убеждаюсь, что выхода нигде нет. Я иду на третий круг и снимаю со стен все портреты. Тайных туннелей за ними не обнаруживается. Эта комната, считай, просто коробка. Я не знаю, как сюда попала, и не представляю, как теперь выбираться. Я вцепляюсь в последнюю картину, будто она может помочь мне во всем разобраться. На ощупь она вполне реальна: холодная деревянная рама, шероховатый холст. Но все это никак не может происходить взаправду.
– Каспер? – зову я.
Но отвечает мне не она.
– Неожиданно, однако.
Я резко оборачиваюсь, выставив картину перед собой как оружие, и вижу на том самом месте, где недавно материализовалась, юношу. Ему лет восемнадцать, а может, и меньше. Кожа у него бронзовая, волосы темные, подстриженные неровно и коротко, а глаза похожи на угольки. Ничуть не меньше меня тревожит его черная татуировка на пол-лица – вычурный перевернутый кельтский крест, точно как у Сульфура, за исключением цвета. Не считая темного костюма, этот парень ничуть не похож на существо, которое спит у меня в подвале, но по некой причине я чувствую, что это один и тот же человек.
Ведет он себя непринужденно и, оглядывая комнату, прячет руки в карманах, но я все равно держу картину наготове на случай, если так называемый Кошмар Общества вздумает на меня напасть. Наконец он смотрит на меня, и его взгляд так тяжел, что я каждой клеточкой кожи чувствую эту тяжесть. Не знаю, дело ли в том, какие у него жуткие черные глаза, или в том, что от него ощутимо исходит необузданная энергия. От безотчетного страха у меня сжимается горло, и мне четыре раза приходится сглотнуть этот ком, чтобы дышать свободно.
– Мне снится сон, – говорит он.
– Да, когда спишь, такое часто бывает, – отвечаю я. – А дверь насновидеть тебе очень сложно было?
Я смотрю прямо на Роза и готова поклясться: он не движется с места. Но вдруг мгновение спустя он уже придавливает меня к стене своим телом, и разделяет нас лишь картина. Несмотря на разницу в возрасте, он сантиметров на пять меня выше. Вблизи его глаза похожи на бездонные провалы, и я отчетливо ощущаю, что могу упасть в них, если буду смотреть слишком долго. От мысли об этом у меня екает в животе, и я быстро перевожу взгляд на его переносицу. Заметно спокойнее от этого не становится, но глаза я упорно не отвожу.
– Немного личного пространства, пожалуйста, – говорю я.
– Мне снится сон, – говорит Роз снова, чуть громче. – Но
