Сыны Тьмы - Гурав Моханти
– Да пусть он хоть в канаве потонет, этот юг! Мне все равно, – произнес первый голос. – Это не весело! Такое чувство, будто эти млеччха слишком устали, чтобы даже просто поднять мечи. И где те, кого мы были посланы спасти?
Шишупал замер. Спасти?
– Мы найдем их. Впереди еще долгий путь.
Собеседники отправились прочь, и их голоса удалились. Стоило их шагам стихнуть, и Шишупал кинулся вверх по лестнице. Что они имели в виду под спасением? Эклаввья сидел на полу у кровати, на которой спала госпожа Раша. Не обращая на них обоих никакого внимания, Шишупал ворвался на террасу. Луна то появлялась, то вновь исчезала меж летящих по небу облаков. И в мерцающем лунном свете он смог разглядеть знамена – красного орла, парящего на штандартах. Он не мог в это поверить.
Хастина наконец-то прибыла!
Он схватил подзорную трубу Эклаввьи и повернулся к Третьей Сестре – вернее, к тому, что от нее осталось. Армия Хастины ударила в спину грекам, атаковав измученных, потрепанных в боях Багряных Плащей. Люди в доспехах, на покрытых бронею конях, кололи и рубили орущих греков. Оставшиеся в живых, вновь обретшие надежду матхуранцы сражались пешком, их лошади были повержены.
Это была не битва, это был разгром. У греков не было ни единого шанса. Многие Багряные Плащи с готовностью сдались. Матхуранцы устало и радостно закричали, принявшись обнимать своих союзников из Хастины, – как будто они их спасли.
Слишком поздно. Слишком поздно.
Осматривая горизонт, Шишупал видел, что Матхуре пришел конец, она наполовину утонула, наполовину сгорела. А то, что осталось, было раздроблено ногами айраватов.
Эклаввья подошел и встал рядом с ним.
– Каким-то образом мы пережили эту ночь, друг. Все кончено, да?
Ответ пришел оттуда, откуда Шишупал меньше всего ожидал. Земля зазвенела, как гонг. Землетрясение потрясло землю. Все как один повернулись к Первому району. У самого горизонта в небо с оглушительным грохотом поднялся нефритовый столб огня – казалось, он изменил саму форму небес. Их глаза скользили вверх по колонне, все выше и выше. Казалось, она поднялась из руин Железного Коменданта. От огненного столба большими полосами расходились зеленые завитки, как будто сама Пракиони распустила зеленые локоны, а столб все продолжал рваться вверх, шипя и грохоча.
А затем нефритовая колонна медленно растаяла в ночи. Лишь плавала в воздухе потемневшая пыль. Ночное небо казалось разверзнутой раной.
– Что… это… было? – прошептал Шишупал; казалось, его ноги приросли к земле. Он услышал, как Эклаввья развернулся, явно собираясь уйти. – Куда ты?! Ты знаешь, что это было?
– Глаза Эклаввьи пресыщены наблюдением за радужными огнями. Он уходит. – И он удалился прочь, продолжая бурчать: – То синие огни, то зеленые… Это что, какая-то шутка?! Нет, Мир, можешь мне не отвечать.
КРИШНА обернулся и увидел, как нефритовое пламя бьет во все стороны, преследуя их, как живые волосы богини, стремящейся поглотить весь мир.Кришна устал. Ему казалось, что он пробежал несколько миль сквозь раскаленную печь. Ему казалось, что прямо ему в легкие вонзаются раскаленные иглы. Но он все не останавливался. Просто не мог. Страх и отчаяние придали силы его ногам.
– Дверь! Наконец-то! – ахнул Сатьяки. По каменным стенам, по обе стороны от двери расползались похожие на вены расплавленные трещины. Сатьяки замер, но Кришна рывком открыл дверь. В спину ударила волна жара. Пламя громким выдохом скользнуло через распахнутую дверь, вырвавшись наружу взрывом. Мужчин подбросило в воздух. Двое охранников, бежавших за ними, были сожжены на месте. Кришна врезался в стену на противоположной стороне улицы и вяло сполз по ней. Все его тщательно продуманные планы вылетели из головы так же, как до этого меч выпал из рук. В этом и заключается вся проблема с планами. Они редко остаются целыми, когда тебя преследует воскресший Элементаль.
ШАКУНИ брел к Железному Коменданту по залитой кровью земле. После увиденной нефритовой колонны большинство солдат Хастины отказались входить в Первый район, требуя, чтобы это место сперва освятил жрец из наминов.Шакуни не верил в эти суеверия, но его опечалило падение Матхуры. Пусть это и не была древняя цивилизация, подобная Айодхье или Хастинапуру, или большой город, подобный Раджгриху, но Матхура стала в Арьяврате лидером дивного нового мира; она превратилась в торговый город, отличающийся от военных городов прошлого. Говорили, что Матхура положила начало переменам, промышленной и моральной революции. Это был город торговли и промышленности, город, где судьбы людей зависели от них самих, а не от их каст. Шакуни не испытывал сочувствия к матхуранцам, но то, что надежда целого века рассыпалась в прах, наводило на печальные размышления.
Здесь, как колесница, прошла война. Вокруг, как семена в поле в начале сева, были разбросаны горящие повозки, запряженные волами, сломанные колеса от колесниц, останки лошадей, мулов, айраватов, мужчин, женщин и детей, виднелись разграбленные дома. Мухи неуклюже плясали над телами павших. Телами, растоптанными, изуродованными мечами, сожженными. Везде виднелись курганы тел в синем платье – тел, свидетельствующих о храброй и отчаянной последней битве матхуранских солдат.
К Шакуни подъехал Сахадев.
– Что вы думаете обо всем этом, мой господин?
Шакуни удивленно вскинул бровь, не услышав враждебности в голосе Сахадева. Изящный неудачник. Это редкость. Или игра все еще продолжается?
Сахадев словно прочитал его мысли:
– Вежливость – единственный путь к сосуществованию, господин Шакуни. Разве только у вас есть лучший способ справиться с последствиями ваших действий.
– Конечно, есть. – Шакуни сверкнул своей кривой улыбкой. – Но я слишком прелестен для тюрьмы. Уже нашли тело Кришны?
– Нет, мой господин. Но количество погибших велико… и большинство обгорело до неузнаваемости. Я направляюсь к источнику этого нефритового столба пламени. Идете?
Шакуни был впечатлен. Никаких колебаний. Никакого страха. Достойный противник.
– Конечно, – ответил Шакуни. – Постарайтесь от меня не отставать.
Они прошли мимо руин крепости туда, где раньше было здание Сената. Там, где когда-то в белом великолепии стояло величественное здание демократии, сейчас зияла огромная дыра, оскалившаяся обломками штукатурки, сломанными балками и свисающими рамами. В ее зияющую пасть все еще сыпалась пыль. Сама земля содрогалась
