Хроники Менталиста 3 - Ярослав Чичерин
Алиса сжала кулаки так, что ногти впились в ладони, но лицо осталось бесстрастным — маска, вживленная годами холодного воспитания.
— Да, отец, — ответила она тихо, но твёрдо. — Я все сделаю.
Глава 6
То, ради чего стоит драться…
Рассвет медленно разливался над Ржавым Портом, окрашивая мутную воду гавани в тусклые золотистые оттенки. Я стоял на пустынной набережной, вглядываясь в горизонт, где смутной линией едва угадывалась граница между морем и небом. Холодный ветер трепал волосы и забирался под куртку, но я почти не замечал этого, так как был полностью погружен в собственные мысли.
Несколько часов бесцельных скитаний не принесли ясности. Ночной разговор с Никоновым, его двусмысленное предложение, настойчивые попытки соблазнения от его дочери — всё это кружилось в голове подобно мутному водовороту. Я чувствовал себя попавшим в ловушку зверем, который уже наполовину ступил в капкан, но ещё может отдёрнуть лапу.
Солнце поднималось всё выше, напоминая, что пора возвращаться. Хотя желания идти в нашу убогую комнатушку не было, я понимал — дальше тянуть нельзя. Кристи наверняка уже проснулась и волнуется.
Наша комната встретила меня неожиданной тишиной и полумраком. Шторы были задёрнуты, пропуская лишь тонкие лучи утреннего солнца, которые рисовали узкие полосы на потёртом полу. Стараясь двигаться бесшумно, я прикрыл за собой дверь, но предательский скрип петель всё равно нарушил тишину. Я замер, но Кристи не проснулась.
Она спала, свернувшись калачиком под тонким одеялом, которое сползло, обнажив худенькое плечо в выцветшей футболке. В утреннем полумраке она казалась такой хрупкой и беззащитной, что у меня сжалось сердце. Её дыхание было ровным и спокойным, а на лице застыло безмятежное выражение.
Я бесшумно снял куртку и присел на край своей кровати, невольно морщась от скрипа пружин. Бросив взгляд на стол, я заметил свою записку — она всё ещё лежала там, где я её оставил перед уходом. Значит, Кристи не просыпалась и не видела её. Быстрым движением я подошёл, забрал листок и скомкал его, пряча в карман куртки.
Возвращаясь к кровати, я мельком глянул на календарь — дешёвую бумажку с изображением императорского дворца, прилепленную скотчем к стене. И внезапно что-то щёлкнуло в памяти. Среди хаоса последних дней, погонь и сражений, я совершенно забыл о важной дате.
— Твою мать… — прошептал я. — Сегодня двадцать седьмое августа… её день рождения.
Воспоминание нахлынуло ярко и отчётливо. Мы сидели на крыше нашего убежища в трущобах ровно год назад. Солнце окрашивало грязные крыши в золото и пурпур, а в руках у нас была бутылка дешёвого сидра, украденного из лавки на углу. Наша маленькая традиция — отмечать особые дни.
— Первое, что я помню — детский дом, — сказала она тогда. — Но там никто не знал мою настоящую дату рождения. Может, записи сгорели, может, их и не было никогда.
На её пальцах всё ещё виднелись следы краски — синей и серебристой. Кристи умудрилась подрабатывать в тот день, помогая разрисовывать вывеску какой-то лавки. Это была редкая возможность получить пару монет честным трудом, а не карманной кражей.
— Так что я просто выбрала день, — продолжила она, глядя на закатное небо. — 27 августа. Мне нравится, как звучит. Двадцать седьмое. Се-е-е-дь-мо-е. — Она растянула слово, словно пробуя его на вкус. — В тот день в окно спальни светила полная луна, и я решила, что это знак.
Я помнил об этой дате с тех пор, как мы стали по-настоящему близки. И каждый год старался отметить как мог — то стащенной шоколадкой, то найденной безделушкой, которую она потом долго хранила. Но в этот раз всё пошло наперекосяк. Погоня, пальба, бегство из города… Амулет, откровения о моём происхождении. Слишком много всего навалилось, и впервые за всё время я чуть не пропустил этот важный день.
А для Кристи этот день значил всё. Единственная константа, единственная ниточка, связывающая её с самой собой.
Пока я стоял, погруженный в эти мысли, Кристи завозилась на кровати. Сначала она просто перевернулась на другой бок, что-то пробормотала и снова затихла. Но через пару секунд её ресницы дрогнули, глаза приоткрылись, и она сонно моргнула, заметив меня в уличной одежде у двери.
— Макс? — её голос, хриплый со сна, прозвучал удивлённо. — Ты куда-то ходил?
В её тоне не было подозрения, только искреннее любопытство. Она потянулась, выгибая спину, как кошка после долгого сна, и уселась на кровати, подтянув колени к груди.
— Решил проветриться, — я пожал плечами, стараясь звучать непринуждённо. — Проснулся с рассветом, крутился-вертелся, а ты так сладко сопела, что будить не хотелось. Прошёлся до набережной, послушал чаек, подумал о всяком…
Её взгляд стал внимательнее. Она всегда чувствовала, когда я что-то не договариваю — как будто обладала особым радаром на моё враньё. Даже сейчас, с растрёпанными волосами и следами подушки на щеке, она смотрела на меня с той проницательностью, от которой невозможно было скрыться.
— Что-то случилось? — спросила она, наклонив голову набок. — Ты странно на меня смотришь.
— Ничего, — я улыбнулся, подходя ближе и присаживаясь на край её кровати. Пружины протестующе скрипнули. — Просто… пока гулял по набережной, у меня родилась одна идея.
Её брови чуть приподнялись, а в глазах мелькнуло что-то среднее между любопытством и подозрением. Она откинула спутанные волосы с лица — жест, который я знал с детства, но который всегда казался мне особенно… Кристи-шным.
— Какая ещё идея? — спросила она, уже полностью проснувшись. — И почему мне кажется, что она мне не понравится?
Вместо ответа я достал из внутреннего кармана пачку банкнот — мой гонорар за последний бой у Хромого — и помахал ею перед её носом.
— Сегодня мы с тобой пойдем за покупками.
Кристи уставилась на деньги, словно это была змея, готовая укусить. Её глаза расширились от удивления, а потом сузились в подозрении.
— За какими ещё покупками? — она скрестила руки на груди. — У нас есть всё необходимое. Еда, тёплая одежда, оружие. Зачем тратить деньги?
— Нам нужна приличная одежда,
