Проклятьем заклейменный - Владимир Петрович Батаев
— Ну и урод же ты, Соловьёв, — внезапно заявил Урусов, скривившись.
Он даже плюнул мне под ноги. А попал и вовсе на ботинок. Приревновал, что ли? Сам имел виды на Троекурову? И что, мне теперь его на дуэль вызвать? Или просто набить морду и вытереть берц о его задницу?
— Не любишь пиво? — спросил я. — Или воблу?
— Не люблю плебеев, — презрительно протянул он.
Ага, как будто это я пытался тут спереть чужой сломанный меч из небесной стали. Очень аристократично, да уж.
— Вообще-то Демьян только что в одиночку закрыл Прорыв! И справился с цербером! — вступилась за меня Варвара. — Да он бы и адских гончих один разогнал, без нас.
Вот тут, конечно, не факт. То есть, да, шарахнул бы файерболлами в худшем случае. Но вряд ли сейчас стоял бы на ногах. Всё-таки пёсики полезли слишком уж активно, мечом один от них не отмахался бы.
— Про́клятый, — скривился Урусов.
Как будто это что-то объясняет. Тоже мне, аргумент.
Я решил не начинать драку. С Одоевским уже погорячился, ещё расхлёбывать это. Так что просто подошёл к Урусову и выдернул у него из нагрудного кармана платок. Наклонился, протер берцы — оба, уж заодно. Скомкал платок и сунул ему обратно в карман.
— Что ты… — весь побагровел Урусов.
— Соловей! — прервал его хрипловатый окрик.
Ну вот, вспомни чёрта, он и появится. К нам направлялся Одоевский, с расквашенным носом и фингалами под обоими глазами.
— Андрей! Что с тобой случилось? — всплеснула руками Воронцова. — Ты тоже под Прорыв попал?
Одоевский смерил девушку долгим взглядом.
— Отвали, — огрызнулся он. — Я с кем-нибудь комнатами поменяюсь сегодня же.
— Проблемы в раю? — нарочито невинным тоном спросила Варвара.
— Соловьёв, — снова обернулся ко мне Одоевский. — Разговор есть. Будь любезен… Если не занят.
— Да, я свободен, — развёл руками я. — Словно птица в небесах.
Опять же петь не стал. И так чувствовал, что исчерпал магический резерв если не до дна, то близко к тому. Наверняка и чернота от клейма про́клятого расползлась, снова пыльцой лечиться надо.
Одоевский мотнул головой, призывая идти за ним. Поморщился от резкого движения. Не устроил ли я ему всё-таки сотрясение мозга? И чего он не в медпункте?
Я быстро догнал Одоевского и зашагал рядом с ним. Сомневаюсь, что в таком состоянии он захочет устраивать драку. Скорее попробует просто наезжать и выяснять отношения, как крутой пацан. Ну либо где-то в сторонке ждут несколько его приятелей…
Я не угадал.
— Я был неправ, — буркнул он, когда мы отошли по дорожке достаточно далеко.
— В смысле? — искренне удивился я.
— Я был непозволительно груб и приношу за это извинения, — каждое слово он буквально цедил сквозь зубы. — В ответ прошу не распространяться об утреннем инциденте.
— Знаешь, я у тебя ключ забрал, — как бы невпопад сообщил я. — И сходил в душ в твоей комнате.
— Чего⁈ — выпучил глаза он. — А Воронцова?
— Ну, она тоже там была, — пожал плечами я. Полюбовался тем, как его глаза выпучиваются ещё сильнее и уточнил: — В комнате, не в душе.
— Ять, — совсем не аристократично выдохнул он. — А давай с тобой комнатами меняться, а?
— Нет, спасибо, — максимально равнодушным тоном отказался я.
— Ну, не напрямую, — продолжил уговаривать Одоевский. — Мне с Мишкой Глебовским сменяться надо, чтоб к Соколовой подселиться. А он тоже к Воронцовой не хочет.
— К Соколовой? — совсем уж растерялся я. — К Светке Соколовой? Которую ты с утра…
— Да, — он отвёл взгляд. — Она меня вытащила… Оттуда, куда ты запихнул. Ну и суров ты, Соловей! Я был груб, но… Это ж позор…
— Короче, Одоевский! — прервал я его мямляние. — Соколова тебя вытащила из унитаза, увела к себе… Вы поговорили, помирились и решили жить вместе. Так?
— Ага, — кивнул парень, чуток покраснев.
Я закатил глаза. Ох уж эти женщины! Женская душа — потёмки. Сперва парень к ней нагло домогается, срывает полотенце, оставляя голышом в коридоре. Ему прилетает по мордасам, во имя спасения её девичьей чести. А она что делает? Вместо благодарности спасителю, помогает побитому недоумку и завязывает с ним отношения! Да сказали бы сразу, что это у них процесс заигрываний такой, я бы и не лез!
— Ну, молодцы, чё. Развлекайтесь, только не плодитесь. Ко мне какие-то вопросы или претензии есть?
— Да нет, — растерялся Одоевский. — Я ж замиряться пришёл.
— Вот и отлично, — покивал я. — Значит, мир. Ты мне нахамил, я тебе нос разбил, в расчёте. До Соколовой мне дела нет.
— Это хорошо, — с явным облегчением выдохнул парень.
Он думал, я за неё вступился, потому что сам запал? Вот же… Дети! Хотя этот как раз адекватный. Пусть и не всегда.
— Так ничего не было утром? — уточнил он. — Забыли?
— Давай так, — предложил я. — Ты шёл к Соколовой, а я выходил из комнаты. И случайно ударил тебя дверью. Но мы примирились. С меня пиво. А то морда-то у тебя разбита. Да и на разговор ты меня позвал прилюдно.
— Это да, — Одоевский потрогал распухший нос и поморщился.
— Тебе бы в медпункт, — посоветовал я.
— Там Анхелика Семёновна…
Я снова закатил глаза. Ой, дурень малолетний. Не понимает своего счастья. Может, чему научился бы с Анхеликой, а потом с Соколовой умения пригодятся. Да и вообще, надо ловить момент. Вроде и не скромник, чтоб стесняться.
— У меня чуток пыльцы фей есть, — понизив голос, сообщил Одоевский. — Светка вечером обещала…
Он запнулся и покраснел.
— А давай я тебя ещё коленом в пах пну? — предложил я.
— Это ещё зачем? — аж отступил на шаг Одоевский.
— Чтоб Светка вечером тебе и туда пыльцу втёрла грудью, — пояснил я.
Парень замер с открытым ртом, явно задумавшись над предложением всерьёз. Я-то пошутил! Но с учётом местных реалий… Хм, а ведь может
