Светлый пепел луны - Тэнло Вэйчжи
Вот и на сей раз она вышла во двор и замерла, подставив свое лицо ласковому осеннему солнцу. Теплый ветерок трепал её, ставшее слишком широким для исхудавшего тела, платье.
Увы, её покой нарушили громкие голоса дворцовых служанок, взявших за правило собираться под стеной, окружающей её холодное прибежище, дабы расхваливать на все лады принцессу Чжаохуа и её счастливое супружество с императором.
Вот и сегодня они, перекрикивая друг друга, сообщали последние новости.
— Его величество так добр к своей супруге! Что ни день во дворец Нефритового Лотоса доставляются подарки.
— Когда принцесса Чжаохуа болела, его величество лично за ней ухаживал!
— Несколько дней назад Сяо Шун Цы провинился и его величество так разгневался! Но стоило госпоже замолвить за него словечко, как он немедленно смилостивился.
— Государство Ши Ча присылает сокровища его величеству, а он их дарует своей любимой супруге!
Слова и ехидный смех перелетели через высокую ограду и проникали в тёмный мир Су Су.
Наконец, сплетники перешли к разговорам о ней самой.
— Интересно, почему его величество не казнил эту голодранку, а отправил в холодный дворец?
— Я слышала, он ненавидит её ещё со времен государства Ся, а здесь держит, чтобы помучить.
— Но его величество чуть было не сделал её своей императрицей…
— Теперь она слепа, как крот. Если она так нравилась его величеству, почему же он не отдал ей Цветок Долголетия? Похоже, для него она ничего не значит.
Су Су так и стояла, глубоко задумавшись, с надломленной веточкой ивы в руках. Резкий порыв ветра взметнул её юбку и заставил девушку очнуться. Она вздохнула и едва касаясь пальцами холодной каменной кладки, пошла вдоль стены обратно в свое обиталище.
В холодном дворце энергии Инь было предостаточно, Су Су оставалось только с помощью медитаций направить энергию Инь в лиловый лепесток. Она села, скрестив ноги и замерла. Через несколько минут холодная тёмная энергия полилась по её жилам, вызывая дрожь и озноб, а кожа её побледнела.
День за днём она проводила эту процедуру. Тёмная энергия Инь понемногу питала силу лилового лепестка, и глаз девушки перестал кровоточить. Она почувствовала: освобождение её бессмертной сущности совсем близко.
Тем же вечером Су Су вышла к колодцу постирать свою одежду. Едва опустила руки в ледяную воду, как в её голове раздался встревоженный голос Гоу Ю:
— Он здесь!
Она замерла на несколько секунд, но взяла себя в руки и продолжила тереть мокрую одежду. Тан Тай Цзинь пришел один. Он никому не позволил сопровождать себя, не взял даже зажжённого фонаря. Так и стоял в темноте и смотрел на неё издалека. Девушка закончила стирать и с деревянным тазом в руках пошла обратно к дому. Несмотря на слепоту, она двигалась уверенно, не спотыкаясь. Дорога ей была хорошо знакома, и она могла обходиться без посторонней помощи. В какой-то момент Тан Тай Цзиню даже показалось, что она видит. Но Су Су прошла совсем близко и его не заметила, а он её не окликнул, но, помимо воли, сделал несколько шагов вслед за ней. Затем, опомнившись, резко остановился и, развернувшись, ушел.
Гоу Ю сообщил ей об этом. Если бы не хранитель, она никогда и не узнала бы о приходе её мучителя.
Шесть гвоздей поразили сердце демона, превратив его в холодного и ожесточенного человека. И только раз в два месяца, когда кокон весеннего шелкопряда давал о себе знать, он являлся в холодный дворец.
В эти ночи он насмехался над ней, заставляя умолять о близости. А когда их тела соприкасались — кожа к коже, взгляд его становился рассеянным, он терял над собой контроль и чувства обуревали его, но утром он снова становился безжалостным.
И теперь, когда он пришёл, Су Су не знала, что делать. До того, как он отдал Цветок Долголетия Бин Шан, она ещё питала какие-то надежды, но теперь её сердце превратилось в высушенную пустыню. Она просто считала дни и мгновения до тёмного дня Инь.
* * *
В одиннадцатый месяц года в императорском дворце царило оживление. Придворные и прислуга занимались подготовкой большого празднества.
Бин Шан почти оправилась от болезни. Цветок Долголетия полностью затянул её рану, словно её никогда и не было.
Сяо Хуэй помогала госпоже одеться и не могла удержаться от восхищения:
— Госпожа супруга хорошеет с каждым днём! Кто бы мог подумать, что подаренное его величеством сокровище излечит вас не только от полученной раны, но и от застарелых болезней!
Бин Шан благосклонно улыбнулась ей румяными губами, обнажив здоровые белые зубы.
— Его величество почти расправился с остатками повстанцев Восьмого принца, и совсем скоро в нашем государстве наступит долгожданный мир! Этот пир во дворце устраивается в особенный день, вы же знаете об этом?
— Что за день? — поинтересовалась Бин Шан.
Сяо Хуэй зашептала что-то госпоже на ухо, и та мгновенно вспыхнула и укоризненно посмотрела на служанку.
— Но я говорю правду! — обиженно пробормотала Сяо Хуэй, — этот день самый благоприятный для зачатия, все в государстве знают об этом. Если госпожа удержит его величество возле себя этой ночью, в следующем году у неё будет маленький принц, уж поверьте мне!
— Твоя язык однажды подведёт тебя! Нужно поскорее выдать тебя замуж, от греха подальше! — строго молвила госпожа.
Перед празднеством Бин Шан принарядилась и отправилась на поиски императора. Тан Тай Цзинь ещё не соизволил явиться на торжество, он стоял под цветущей сливой и с кем-то разговаривал. Приблизившись, Бин Шан разглядела, что это обласканный императорской милостью министр Ци Мо. Он добился расположения его величества не только ратными подвигами, но и особыми заслугами в борьбе с повстанцами во главе с восьмым принцем. Тан Тай Цзинь ценил преданных и решительных людей, поэтому Ци Мо довольно быстро сделал карьеру. Но прямо сейчас его величество смотрел на своего приближённого с гневом и негодованием:
— Ты думаешь, мы позволим тебе уйти в отставку?
Ци Мо поклонился.
— Я недостоин милости вашего величества.
Убедившись, что чиновника всё равно не удержать, Тан Тай Цзинь впал в ярость и крикнул:
— Убирайся вон!
Министр повернулся и прошёл мимо Бин Шан без приветствия, бесчувственный и отрешённый, словно ходячий мертвец.
Его величество молча направился в залу, где проходило торжество, и Бин Шан ничего не оставалось, кроме как засеменить вслед за ним. Звуки музыки не развлекли императора, он равнодушно наблюдал за пением и танцами
