Повесть о храбром зайце (СИ) - Цевль Акс

Дикобраз: «Наступила определённость», бррр?

Заяц: Определённость, ха ха? Определённость.

Дикобраз: Ха-ха-хаббрр! Преступник-то ты! Ты в тюрьме, дикий! Тебя поймали, подвесили на крючёчек как рыбку мелкую, привели за лапоньки и сейчас наказывают всеми подручными средствами. Всё поменялось! Внезапно, брр? Внезапно ли? Нет, ни разу, брр. Если бы ты был тут эти 15 лет, ты бы наблюдал всё это в действии, дикий. В развитии. Ты ведь уже понял — слышу по голосу, что понял — назад ничего не воротишь. Эта власть с нами надолго, брр. «На пол века, на 60 лет, на 70». Нам с тобой хватит, дикий.

Заяц: Посмотрим ещё.

Дикобраз: Если будет, чем смотреть. Хочешь совет, дикий?

Заяц: Валяй.

Дикобраз: Сотрудничай с ними. Говори, что они хотят услышать. Делай то, что требуют, брр. Не кабенься, брр. Кланяйся, мотай башкой.

Заяц: Так себе совет. Ты сам-то как?

Дикобраз: Так и делаю, брр.

Заяц: Тогда почему ты всё ещё в тюрьме?

Дикобраз: Ты лучше спроси почему у меня оба глаза на месте, брр.

Заяц: А ты в этом смысле! … Мне выйти отсюда нужно. Желательно живым.

Дикобраз: Тогда ты должен доказать им, что на свободе пользы от тебя будет больше, брр. Сотрудничай с ними. Сделай вид.

Заяц: Это можно.

Дикобраз: Нужно, дикий. Нужно. Ты же хочешь всех найти и наказать, ха ха хабррр!

Заяц: Смейся, смейся. А я выйду отсюда.

Дикобраз: Как скажешь, дикий!

Заяц: Я выйду отсюда.

«Я выйду отсюда.»

Наступил день, похожий на ночь. В полдень принесли обед — полугречка-полурис с водорослёй «полезной». Дикобраз поел и лёг спать. Заяц продолжил поиск иголок. Ничего подходящего не попалось. Лёг спать тоже. Проснулся ночью, говорил с дикобразом.

Наступил день, похожий на ночь. В полдень принесли обед — полугречка-полурис с водорослёй «полезной». Дикобраз поел и лёг спать. Заяц продолжил поиск иголок. Нашёл подходящую, начал лепить «держалку». Получалось плохо. Лёг спать тоже. Проснулся ночью, говорил с дикобразом.

Наступил день, похожий на ночь. В полдень принесли обед — полугречка-полурис с водорослёй «полезной». Дикобраз поел и лёг спать. Заяц уже собирался заняться своими рукоделиями, но внезапно открылось окошко в двери. (Теперь каждое такое открытие отзывалось нервной дрожью у зайца. Никогда раньше он не испытывал страха полной беспомощности — покорности перед судьбой, сулящей только страдания. «О, это страшный-страшный страх!»)

Квака: Заяц! Дикобраз! Встать, ква! Лапы за голову! Морду в стенку! Нижние на ширине верхних! Ква!

«Ну что… опять? Опять резать будете? Не зажило ещё! Ещё старое болит, твари!»

Опять вывели зайца. Опять Квака машет своим фонарём. Опять дикобраз пожелал удачи. «Всё как тогда, но только очень страшно. Вот как ломают волю! Вот как превращают в рабов!»

Опять повели по тёмным коридорам. Апендикс, главный, пункт, диагональный, выход в музей, зал динозавров. А тут свернули! «Куда?»

«Северное!». Тут зал древних книг. Только книг уже не было. Были ящики, а что в ящиках непонять, невидно.

Свернули дальше в коридор, точно такой же как тот с тремя дверями. Первая дверь, вторая дверь, остановились.

Квака постучал. Тут же открыли. «Всё как тогда.» Только открыл не Квакер, а какая-то другая жаба, побольше и поважнее. «Я уже начинаю отличать их друг от друга. Слава Богу лесному, что это не Квакер. Я не хотел бы его видеть больше никогда. Слишком много сложных чувств, и не все они мрачные, что тяжелее в разы.»

???: Заяц, ква! Зайдёшь и сядешь, ква. Будешь ждать. Не вставать, пока не позовут! Не дёргаться, не крутиться, не орать. Понятно, ква?

Заяц: Понятно.

???: Не слышу, ква!

Заяц: Понятно!

???: Пошёл!

В комнате никого не было. Решётка, 2 табурета, лампа. Дверь напротив приоткрыта, раздаются голоса. «Кто-то сейчас зайдёт и будет говорить со мной. Кто? О чём? Голоса не разобрать. Квакает кто-то, но тут везде кто-то квакает. С той стороны тоже. Наверно Квака.»

Дверь открылась. Кто-то скомандовал: «не дёргаться, не крутиться, не орать, ква ква». Кто-то низким бассом согласился и зашёл. Большой, широкий. Вышел на свет.

«Медведь! Государь!»

Заяц: Государь! (Забывшись, заяц уже вставал с табурета.)

Медведь: Сиди, не вставай! Забьют! (Заяц сел.)

Заяц: Государь! Живой?!

Медведь: Пока ещё. Пока. (Медведь сел на табурет, придвинулся поближе к решётке.)

Заяц был счастлив и с трудом сдерживал свой восторг. Если медведь жив, значит мир его ещё существует. Значит не один он борется, не один страдает. Вселенная не замкнулась на одной тюремной камере без света!

Медведь: Заяц, я очень рад тебя видеть. Пусть и в таких условиях.

Заяц: И я, государь.

Медведь: Ну как ты? Сильно мутузят?

Заяц: Да нет. Ещё не успели.

Медведь: А глаз? Что с твоим глазом? Подбили же, я вижу!

Заяц: Не подбили. Вырвали.

Медведь: Что?! Зачем?

Заяц: Чего-то хотят от меня.

Медведь: А ты?

Заяц: А что я могу? У меня для них ничего нет.

Медведь: Видимо что-то есть. Завтра суд, понимаешь. Последний. Там дел на меня… пальцами не сосчитать. Ты наверно свидетель по какому-нибудь из них. Да?

Заяц: Так дела-то липовые!

Медведь: И да, и нет.

Заяц: Как?

Медведь: Списывают на меня всё, что могут. Что-то было, чего-то не было. Что-то может и было, но я даже не знал о таком.

Заяц: А расстрелы массовые?

Медведь: Какие массовые расстрелы? А, это завтра будет! Ну всё понятно. Видишь, как они работают? Если ты засвидетельствуешь, что были «массовые расстрелы» так они и появятся, не глядя, понимаешь! Начиркают гадостей, понимаешь, а потом и самый дотошный историк с целым институтом имени себя при всём большом желании не сможет разобраться где и как ему наврали. А ведь на этом будут растить детей! В букваре напишут: «М. Медведь. Зло.» И всем всё будет понятно. Со школьных скамей и до кладбищенских дорожек вопросов возникать не будет. Ни у кого. Никогда. Никаких.

Заяц: Так что же… надежды нет?

Медведь: Нет. Вера есть. Надежды нет.

Заяц: Как же так получилось, государь?

Медведь: «Как же так получилось?» А я вот только об этом сейчас и думаю, заяц. Только об этом одном. Много нового узнал. Интересного. Рассказать?

Заяц: Конечно. Очень хочется знать. У меня у самого догадки есть, а вот информации недостаточно.

Медведь: Зато у меня её вагоны. Времени у нас мало, но постараюсь уложиться до звонка. Вон там звоночек, видишь? (Медведь показал куда-то наверх. «А, вот он, вижу».)

Заяц: Ага.

Медведь: Ну так слушай. Если кратко: меня предали мои же советники. Все до одного. Помнишь, на прошлой нашей встрече я рассказывал тебе о депрессии в лесу? О том как все 15 лет (а на самом деле и больше) страна загнивала и разваливалась?

Заяц: Да.

Медведь: Так вот теперь я точно знаю, что процесс этот не был естественным (как подавали его разного рода эксперты, включая международных). Депрессия была спланирована и управляема от «а» до «я». Советник по культуре разваливал культуру. Советник по науке издевался над учёными, практически выгоняя их из страны. Советник по хозяйству делал нам неурожай каждый год. Советник по образованию разлагал наших детей весёлыми картинками и прочими несложными чудесами из коробки.

Заяц: А что с армией?

Медведь: А её распустили. Мы решили, что войны не будет.

Заяц: Как?!

Медведь: А так! В начале армию нужно было разложить наркотическими грибочками и разного рода порнографией. На генеральские посты назначать худших из худших. Сокращать выплаты, льготы, даже банальные вещи: у рядовых портянок на всех не было, мыла не было (это я только сейчас узнал). Зато у генералов (тех самых, худших из худших) было всё. Развели коррупцию, понимаешь, и заставили поверить нас в то, что регулярная армия — дело гиблое даже в теории. Стали продвигать идею «профессиональной армии», понимаешь!

Заяц: Так и где она?

Медведь: Где, где!? Известно где. Тут тактика у советников моих немного изменилась. Истратили казну на всякую блажь, искусственно увеличивая стоимость одного солдата. Тут уже каждый был снаряжён лучше некуда. Только, что стрелы не из золота были. Денег, соответственно, стало не хватать. Мне говорили: «денег будет, денег будет сколько хочешь!». «Продадим зерно, продадим ископаемые, лес продадим на худой конец!». Но как я тебе уже говорил, разваливалось всё и сразу. Зерна стало самим не хватать. Шахты взрывали смертники-террористы. Лес не давали валить религиозные фанатики, да и желающих валить его не было: платили-то гроши, и ехать на другой конец вселенной. Рабочие массово уходили «в революцию». Понимаешь, как всё это работает? Как оно связано? Искусственная депрессия и толпы недовольных. Куда они пойдут? Все прекрасно знали куда. Туда и гнали.