Андре Олдмен - Западня
— В зале стоял огромный стол, полы устилал сухой камыш, и бегали многочисленные собаки. Лохтер угостил нас кабаном, причем мы были вынуждены отрезать ножами куски от целой туши. Вино, довольно кислое, подавали в кожаных кружках, размером с ночную вазу...
— Какой ужас! — воскликнула Эллис.
— Простите, если оскорбил ваш слух этим сравнением,— поднял глаза аквилонец,— мне не следовало упоминать сей предмет в присутствии дамы. Что делать, даже самые утонченные сердца грубеют от походной жизни. Еще раз простите.
— Охотно прощаю вас, месьор рыцарь,— проворковала девушка,— хотя меня потрясло не ваше сравнение, а размеры посуды, из которой вам пришлось пить вино. Вы, наверное, привыкли к серебряным бокалам...
— Серебро, хрусталь, кхитайский фарфор — каждому напитку должна соответствовать своя посуда. Только варвары способны пить из одной чаши и брагу, и пуантенское. Но самым ужасным во время нашего пребывания в замке Тугоусого было вовсе не это. Истинным кошмаром, сравнимым лишь со стигийскими изображениями темных богов, был сын хозяина.
— Он оказался уродом?
— Не то чтобы уродом, хотя и красавцем этого юношу я бы не назвал. Как у всех немедийцев, лицо у него было бледное и тупое. Суть дела не в этом. Имея в Аквилонии каких-то дальних родственников, Лохтер вознамерился устроить через них своего отпрыска ко двору короля Нумедидеса, дабы там этого недоросля посвятили в рыцари. Идея весьма бредовая, и мы стали заложниками мании Тугоусого.
Я и мои товарищи оказались гостями-пленниками. Нас кормили до отвала и поили допьяна, но со двора не выпускали, и двери наших комнат на ночь запирались снаружи. Условием же освобождения Лохтер, узнав, что я вхож во дворцы Тарантии, поставил следующее: обучить его сына хорошим манерам, о которых сам хозяин замка имел весьма смутное представление.
Делать нечего, пришлось взяться за воспитание отрока. Для начала я вручил ему свой резервный столовый прибор и постарался научить не хватать мясо руками. Но он все время колол себе пальцы и губы вилкой, так что пришлось вырезать деревянную, с тупыми концами, и за две седмицы сей рекрут куртуазности научился попадать ею в кусок на тарелке.
Потом я научил его сморкаться в платок, нюхать мускусные яблоки и не поминать при дамах Нергала и всех демонов преисподней. Через месяц он уже умел шаркать ножкой и заучил пару строф из Кольера...
— Простите, что вас перебиваю,— вставила Эллис,— но мне кажется, войдя во вкус педагогики, вы забыли о цели своей экспедиции.
— Ни на миг, моя красавица! Сердце мое разрывалось от воспоминаний и рвалось сквозь прутья решетки на окне моей кельи. Но что поделать, судьба бывает сильнее нас, к надо уметь ей покоряться. Кроме того, Лохтер Тугоусый обещал неплохую плату за мой скромный труд, и я намеревался использовать золото для выкупа своей дамы, если бы мне не удалось отвоевать ее силой.
— Похвальная предусмотрительность,— кивнула девушка, пряча улыбку,— И чем же кончилась эта история?
— О, я полностью преуспел в деле обучения, и наследник Лохтера отбыл в Аквилояию. Мы же отправились дальше и ясным осенним днем достигли намеченной цели.
— Вы освободили свою даму?
— Увы, я опоздал. Злодей, имя которого недостойно упоминания, склонил несчастную, и она отдала ему если не сердце, то руку. Раздосадованный, я вынужден был вернуться в Тарантию, где старался забыться, усердно служа короне. Но вы, мое дитя, должны меня понимать, как никто другой, ибо ваш возлюбленный нанес вам подобную рану... Кстати, что говорят эти грубияны Гарчибальд и Пленси? Они обнаружили следы беглеца, имевшего наглость покушаться на жизнь вашего достойного родителя?
— Нет, ни человеческих, ни волчьих.
Драган презрительно скривил тонкие губы.
— Странно. Сегодня ночь полнолуния, так что Катлю пора бы обрастать волчьей шкурой, если он не сделал этого раньше. Признаюсь, всегда считал легенды о волколаках сказками, а славу боссонских следопытов весьма преувеличенной. Они ничего не нашли! А я, аквилонец, обнаружил в холмах стоянку изменника, пещеру, в которой еще теплились угли. Беглец неподалеку, и ему никуда не деться, так как отсюда только один путь среди болот — тропа, ведущая в Долину Волчьей Пасти. Среди боссонских лучников есть два бывших охотника, они помогут мне не потерять след.
— Разрешите спросить вас, месьор рыцарь...
— О чем угодно, дорогая, о чем угодно!
— Почему его величество счел нужным послать за этим человеком вооруженный отряд? Считается, что любой преступник, пересекая границу Боссонских Топей, получает отпущение и может в борьбе с пиктами кровью искупить прежние грехи.
Лицо Драгана сделалось каменным.
— Это изменник, предавший короля и подло его обманувший! — воскликнул аквилонец грозно.— Таким нет прощения, и я поклялся, что доставлю его в Тарантию живого или мертвого, если сам не погибну. Это дело чести, прекрасная дама, рыцарской чести!
Эллис улыбнулась и слегка надкусила сочное яблоко.
— Что ж, вы меня убедили. Клятвы, так или иначе, надо исполнять. Разрешите мне сейчас удалиться, ибо отец мой неважно себя чувствует и за ним нужен пригляд. Но напоследок, в благодарность за ваш увлекательный рассказ, хочу тоже поведать одну маленькую и весьма куртуазную историю.
— С удовольствием послушаю.
— Мой дядюшка как-то решил устроить завтрак на свежем воздухе. Съехалось много приглашенных, в том числе и одна юная пара, оруженосец и его возлюбленная. Все знали, что они сгорают от страсти, поэтому не слишком обеспокоились, когда парочка сразу же куда-то исчезла. Общество весьма чинно пировало за накрытым на поляне столом, когда форейтор решил отогнать стоявший напротив экипаж. Каково же было удивление кавалеров и дам, когда взорам их предстали два юных существа, скрытых доселе колесами повозки...
— Что же они делали? ~ спросил аквилонец машинально.
— Пихались, что же еще!
Драган поперхнулся кусочком куриной плоти, и лицо его побагровело.
— Хм,— сказал он,— как?
— О, да я вижу, вы не знаете этого боссонского словечка. Они совокуплялись, месьор, и взорам публики явилась розовая попка виконта и прелестные ножки его возлюбленной, задранные к небу... Если у вас сперло дыхание, попросите сержанта постучать вас по спине, а мне пора.
— Я провожу,— едва выдавил рыцарь,
— Не стоит беспокоиться. Если ваша солдатня вздумает хватать меня за ноги, я сумею за себя постоять.
И тонкой изящной рукой девушка извлекла откуда-то из складок платья большой железный нож с грубой рукоятью. Взяла из вазы орех, положила на стол и расколола точным ударом тяжелого лезвия. Затем, не говоря больше ни слова, вышла из шатра.
