Железное пламя - Ребекка Яррос
«Я думаю, что семь. – Есиния подняла брови. – Но этого не может быть».
«Не понимаю. – Я покачала головой. – Семь чего?»
«Это единственная разница между дневниками. Сперва я думала: может, речь о рунах; может, я неправильно перевела, ведь на камне чар в Аретии – семь рун, – жестикулировала она, морща лоб. – Но я проверила и перепроверила».
«Покажи».
Она кивнула, достала дневник Лиры и пролистала на середину, постучав пальцем по символу в центре страницы и передав мне, заодно освободив руки.
«Этот символ – „семь“. Но Уоррик писал: „шесть“. Помнишь?»
У меня упало сердце, и я медленно кивнула. Она наверняка ошибалась.
«Здесь написано: „Совместить дыхание жизни семерых и одного и зажечь камень в железном пламени“».
Я вздохнула, опустив плечи. Семь драконов – это невозможно. Родов только шесть: черные, синие, зеленые, оранжевые, коричневые и красные.
Я вернула дневник:
– Значит, может, это не семерка. Может, ты перепутала?
Есиния покачала головой, пролистав на первую страницу и вернув мне.
«Вот! – Она постучала по символам, потом подняла руки. – Это история Лиры из Первых Шестерых. – Она указала на знак, обозначающий цифру „шесть“, потом перевернула страницы на прошлое место в середине. – А это – семь».
У меня раскрылся рот. Блядь. Блядь. Блядь.
«Они похожи, – жестикулировала Есиния. – Но это не семерка. И на камне чар в Аретии семь кругов. Семь рун. Семь!» – она повторила последнее слово, будто я его не понимала.
Семь. Мысли кружились в голове слишком быстро, чтобы я могла ухватиться хоть за одну.
«Этот дневник наверняка… неправильный», – сказала Есиния.
Я закрыла дневник и отдала подруге: «Спасибо. Иди в лазарет. Там Сойер, и если мы…»
Она сунула дневник в балахон и начала жестикулировать еще раньше, чем я договорила.
«Почему Сойер в лазарете?» – спросила она с распахнутыми глазами.
«Виверна откусила ему ногу».
Есиния ахнула.
«Иди. Если мы эвакуируемым раненых, Марен обещала за ним присмотреть, а значит, там и для тебя самое безопасное место. Она вывезет вас обоих».
Есиния кивнула: «Береги себя».
«Ты тоже».
Она подобрала полы балахона и побежала через двор к самой южной двери. Я повернулась к ставке командования, собравшейся в конце арки, и двинулась к ним. Голова шла кругом.
Мог ли иметься в виду грифон? Это и значит – «шесть и один»? Нет. Если бы чары ставил грифон, в их пределах работала бы и магия летунов. Но семи пород драконов просто не существует…
Я запнулась и уперлась рукой в стену, пока разум двинулся по единственно возможному пути. Хоть это и был полный бред.
Но…
Вот дерьмо.
Я тут же захлопнула мысли, пока никто из связанных со мной не заглянул за щиты и не узнал, о чем я думала.
– Категорически нет! – рявкнул Ксейден на Мельгрена, стоявшего между двумя адъютантами.
Я встала между мамой и Ксейденом.
– Думаешь, кадеты смогут защитить все это?! – Полковник Панчек отчаянно взмахнул рукой, словно дубинохвост – хвостом.
У меня застыло сердце, когда Тейн сбил последнюю виверну в нашем секторе. Серая туша кувырком рухнула где-то к северо-востоку, за линией драконов.
– Что ты здесь делаешь? – спросила мама, когда я подняла взгляд к ряду виверн, зависших вдали.
Нас пока только ранили, но это явно был добивающий отряд, и в его центре зияла дыра, словно они кого-то дожидались.
– А она всегда рядом с ним, – съязвил Мельгрен.
Те виверны ждали, как и говорил темный колдун, и мое сердце замерло при мысли, кого они могли ждать.
– Мы не заберем Тэйрна и Сгаэль на защиту Долины, – объявил Ксейден, сложив руки на груди. – Там уже есть Первое и Второе крыло плюс все несвязанные драконы.
Справа у башни, ведущей на парапет, приземлились Сгаэль и Тэйрн, и мне оставалось только надеяться, что Андарна не пряталась где-то рядом, ведь я не смела опускать щиты, чтобы проверить. Впервые я стала той, кто хранит не просто секрет, а, возможно, главный из всех секретов.
– Ты – причина, по которой я не могу строить планы! – ярился на Ксейдена генерал Мельгрен. – Ты – причина, по которой я даже не предвидел этой битвы! – Он пытался смотреть на Ксейдена свысока, но был по меньшей мере на дюйм ниже.
– Можете не благодарить, что мы прилетели на помощь, – ответил Ксейден, заслужив в ответ язвительную усмешку.
– Долина – единственное, что имеет значение, – перебила мама, чуть сдвинувшись так, чтобы закрыть меня плечом от Мельгрена. – Архивы уже запечатаны. Крепость всегда можно будет перестроить.
– Вы ее бросите, – тихо произнес Ксейден тем холодным, угрожающим тоном, который когда-то пугал меня до жути.
Судя по тому, как отступил Панчек, эффективность этого самого тона никуда не делась.
Зависло осуждающее молчание. Мой взгляд бегал от лица к лицу в поисках кого-то – кого угодно, – кто нас поддержит.
– Они могут в любой момент спустить их с поводка. – Мельгрен показал на висевшую в воздухе орду. – У нас больше шестидесяти пар, в которых ранены дракон или всадник. Мы для них как готовое пиршество.
– Тогда почему не послать в Долину всех кадетов? – возразил Ксейден.
Мельгрен сузил маленькие глазки.
– Может, ты и возглавил революцию, Риорсон, но о победе на войне ты не знаешь ровным счетом ничего.
Хотя бы назвал это революцией, а не восстанием.
– Они для вас всего лишь диверсия. – Ксейден уронил руки. – Тактика, чтобы выиграть время. Они умрут, чтобы успели подготовиться в Долине. Но подготовиться к чему?
У меня отвалилась челюсть.
– Так нельзя! – Я развернулась и встала перед мамой. – И не понадобится. Бреннан восстановил камень чар!
– Даже Бреннан не может восстановить магию, кадет Сорренгейл.
Ее взгляд не оставлял никакого пространства для маневра, никакого плацдарма для возражений.
– Нет, – признала я. – Но ему и не придется. Если камень восстановлен, его можно зарядить. Мы все еще можем поставить чары. И я знаю как.
По моим щитам скользнула любопытная ласка переливающейся тени, но я не впустила ее.
– В Аретии ты немногого добилась, верно? – спросила мать, понизив голос так, чтобы слышала только я. – «Можем» для нас недостаточно. – Эта часть уже была разыграна на публику, и от отказа у меня разгорелись щеки.
– Я справлюсь, – прошептала я в ответ так же тихо, потом повысила голос: – Если отправите меня с Ксейденом в Долину – оставите камень чар без защиты, а он – единственное решение, способное сохранить жизнь всем на этом поле.
– Ты не знаешь, работает ли он после восстановления, – произнесла мать медленно, как будто я ее не понимала. – А если бы и работал…
«Прибыл их вожак», – сообщил Тэйрн, и, судя по тому, как все всадники вскинули головы в небо, включая меня, это заметил не только он.
И там, посреди орды, теперь парила покрупнее остальных виверна с наездником в ярко-синей форме. Бездна у меня в животе подсказывала, что если он приблизится, то я узнаю его темные редеющие волосы и поджатые в раздражении губы, пусть логика и возражала, что это невозможно, что это просто гребаный сон.
Сердце заколотилось, кожу пропитал страх холоднее дождя и тающего снега вокруг.
– Как видишь, – сказала мама, с трудом отводя глаза от орды. – Для чар уже поздно.
– Нет! – возразила я.
– Кадет… – начала она.
– Я могу их поставить, – пообещала я, встав у нее на пути, когда она попыталась меня обойти. – Если камень можно зарядить, я поставлю чары!
– Кадет! – Мама побагровела.
– Хотя бы проверим, держит ли камень силу, пока ты не приговорила нас всех к смерти! – давила я.
– Вайолет! – прикрикнула мама.
– Послушай меня! – рявкнула я в ответ. – Хоть раз в своей жизни послушай, что я тебе говорю!
Она отпрянула. Я этим воспользовалась.
– Хоть раз в моей жизни – поверь мне. Имей в меня веру. Я могу поставить чары.
Вот оно – еле заметный прищур ее глаз говорил, что я завладела ее вниманием.
– Если мы поставим чары, всем вивернам на этом поле конец. Все темные колдуны лишатся сил… – Я сглотнула, вспомнив Джека. – Почти. Назови хоть одно оружие, которое на это способно. Просто пойдем со мной и проверим, держит ли камень заряд. Помоги мне его наполнить! – умоляла я. – Если не держит, я сделаю все, что скажешь, но я могу, генерал. Я знаю, как!
– Хватит. Только время тратим. – Мельгрен отмахнулся от меня и двинулся со своими адъютантами к Кодагу.
– Погодите! – окликнула его мать, и у меня остановилось сердце.
– Прошу прощения, генерал? – рявкнул Мельгрен, разворачиваясь к нам в арке.
– Это моя академия. – Мама выставила подбородок. –
