Наследники Триглава - Игорь В. Свинин
– Никто не знает, где Ланек. Может, в городе, а может, уже в руках Равновесия.
– Так найди и вытащи его! И печать не забудь. Если он в самом деле наследник, это окупит любые затраты. И прошлые промахи…
Дарен хотел что-то возразить, но гранд-мастер жестом остановил его:
– Знаю-знаю, ты не виноват, что сорвалась сделка в «Трёх камнях»… Сейчас разговор о другом. Мальчишку надо непременно найти. Ты знаешь его в лицо, так что пока остаёшься в городе. Но действуй тайно, никто не должен знать, что механики ищут радужника. Равновесие сделает всё, чтобы он не попал к нам.
* * *
Старое, рваное одеяло не спасало от холода, даже если закутаться с головой. К тому же в нём, кажется, кто-то копошился. Промозглая сырость пропитала всё: и одежду, и соломенный тюфяк, застеленный пыльной рогожей. Ланек свернулся в клубок на узкой лежанке, спрятав немеющие пальцы под мышки. Он не знал, как здесь оказался, сколько времени провалялся без памяти. Не понимал, день сейчас или ночь. Последнее, что вспомнилось: искатель Равновесия вскидывает руку. Потом только серая муть.
Эта темница наверняка в глубоком подвале. Ни один звук из-за стен не доносится, окна не видно. Паутинка светопряда под потолком почти потухла от старости. Очертания предметов едва различимы.
Время текло медленно, как сосновая смола. Когда за кованой дверью послышались шаги и старые петли заскрипели, он встрепенулся в надежде узнать хоть что-то о своей участи. Но в клетушку вошли те самые искатели из проулка столяров.
Парень испуганно вжался в угол, подтянув к себе колени.
Один из вошедших держал в руке шар-фонарь. У второго над раскрытой ладонью висел кристалл-многогранник. Камень вращался, наливаясь внутренним светом, притягивая взгляд и не позволяя его отвести. Серый с кристаллом уселся на каменную лежанку и начал неторопливый допрос. Сначала осведомился, сколько лет пленник работал в корчме. Потом заставил подробно вспомнить последний день в «Трёх камнях», особенно налёт лихоманов и встречу с механиком.
Ланек чувствовал, как любопытные колдовские пальцы лезут под череп, роются там, отыскивая укрытое. Соврать невозможно, сопротивляться нет сил, да и не хочется. Он вдруг почувствовал равнодушие. Мастер Дарен, тётка, а теперь и Вик – все бросили его, предали. Больше некому верить. Никто не придёт на помощь. Ради кого стараться, выпутываться, хранить секреты? Если эти двое хотят что-то знать, он расскажет. Может, тогда позволят согреться и дадут еды.
На счастье, дознавателей и не интересовало, откуда мальчишка родом. Они не спрашивали ни про отца, ни про тайный оберег. Да и Вик с его берлогой был им безразличен. Зато каждый шаг механика заставили вспоминать до мельчайших подробностей.
Наконец, искатель спрятал кристалл. Пленнику натянули на голову мешок и повели куда-то по скользким ступенькам. Сняли тряпку уже снаружи.
После затхлого подземелья хмурый осенний день показался ярким до рези в глазах, а влажный ветер с моря – тёплым и приветливым. Ланек закашлялся, чихнул, прочищая нос от пыли и плесени.
Он сидел на скамье безлошадного шарабана. Повозка, плавно покачиваясь и жужжа пружинами, катилась по улочкам среднего города в сторону внешней стены, оставив позади башни и дворцы Гунта. Раньше бы он порадовался поездке, но теперь…
Запястье сжимал браслет с верёвкой, продетой в кольцо на ручке. Бежать не получится, да он и не собирался. Зачем, куда? Снова скитаться по улицам, где каждый готов сдать тебя страже? От судьбы не скроешься. Наверняка кривая пряха корчится сейчас от смеха у своего всевидящего зеркала. Ланек уставился на бегущую под колёса мостовую. Повозку накрыла тень, исчезла и появилась снова, потом ещё раз. Впереди над крышами лачуг городской окраины неспешно вращалось колесо втрое выше любого дома, с толстенными спицами. Одна сторона оси опиралась на приземистую башню красного камня, другая была скрыта в недрах мощного утёса, изрезанного окнами, уступами и лестницами.
Основание скалы опоясала высокая кирпичная стена. Повозка остановилась у ворот, окованных причудливо перевитыми железными полосами. Узор напоминал ветви и корни деревьев.
– Вылезай! – велел конвоир. Отвязав верёвку от кольца, он стукнул круглым дверным молотком.
Над оградой раскатился гулкий звон. Вскоре калитка открылась, появился речной цверг-привратник и отошёл, уступая дорогу хозяину – высокому господину в серебряной полумаске колдуна-аристократа. Фигуру скрывал просторный зелёный плащ до пола с глубоким капюшоном, золотой каймой по краю и белым драконом на груди. Такой могли носить только члены магического ордена.
Этот человек едва заметно кивнул прибывшим.
– Нам сообщили о вашем приезде.
– Здоровья вам, господин настоятель. – Стражник поклонился и втолкнул Ланека в калитку. – Осторожней с ним, он уже сбегал от нас.
– Я слышал. Здесь это невозможно, – снисходительно улыбнулся сухими губами глава приюта.
Цверг услужливо подставил спину. Аристократ, опершись на неё, отпечатал свой перстень на документе, вернул бумагу стражнику, и калитка захлопнулась.
Новый воспитанник постоял, равнодушно озираясь вокруг, и покорно побрёл к резному порталу вслед за привратником.
– Постой, – настоятель положил ладонь новичку на плечо. – Иди, тронь ограду.
Ланек послушно вернулся, протянул руку и коснулся обросших мхом кирпичей.
В кончики пальцев ударили колючие синие молнии, мышцы до самого плеча пронзила судорога боли. Он отшатнулся, испуганно взглянул на мага.
– Думаю, ты понял: попытки сбежать бесполезны. Идём. Теперь твой дом здесь.
Тщедушный цверг с трудом открыл большую двустворчатую дверь, уводящую внутрь скалы.
– Добро пожаловать в приют Белого Дракона, дитя моё. Сейчас мы поднимемся в нашу обитель. А я пока расскажу тебе кое-что.
Прорубленный в камне коридор скудно освещали крохотные светильники, висящие над закрытыми проходами в недра горы. Издали доносились шум и журчание.
– Отныне ты должен вести себя, как подобает воспитаннику приюта. С уважением относись к воспитателям, точно выполняй приказы. Все личные вещи запрещены. Будешь носить одежду, единую для всех, это приучает к смирению…
Коридор кончился в просторной пещере, полной шума, лязганья и скрипа. Ланек огляделся и позабыл обо всём. Стены уходили ввысь, где-то там виднелся свет пасмурного дня. Из темноты выступал обод того самого колеса, которое виднелось ещё за три квартала от приюта. Медленно опускались черпаки, в каждом можно было бы поместиться целиком. С них стекали, журча, струйки воды.
Большое колесо приводило во вращение множество маленьких, зубчатых, а они в свою очередь крутили лебёдки и валы. Совсем рядом бежала вверх бесконечная цепь подъёмника с деревянными люльками. Два речных цверга забрасывали в них большие тюки, и те уплывали куда-то к небу.
Перед медной клеткой на четырёх толстых цепях настоятель остановился. Служитель поклонился ему, открыл
