Девора - Александр Операй
Высокая, с оттопыренной задницей, длинным лицом и гривой рыжих волос. В общем слишком она привлекала. Лет за тридцать, а может все сорок. Детей не рожала. Фатальная баба. Рок в юбке и весь между ног.
Чужак знает о ней слишком много.
Она оказалась болтливой. Несла чушь. Тянула время.
Думала если проживет достаточно долго, то приедет полиция. Или что-то случится. Землетрясение. Ядерный взрыв. Нашествие тараканов. Но мир изменился. Все было мертвым. Спокойным.
Старенький телефон в прихожей молчал.
Никто никуда не спешил.
Тяжелая. Крупная.
Пришлось достать кастрюлю с супом, пару бутылок тёмного пива, чтобы она поместилась полностью, и ему не понадобилось подпиливать женщине ноги. Он не хотел заморачиваться. Но и закопать судью в землю, как человека, тоже не собирался.
Она заслужила все это.
Ее имя в том списке, который чужак многие годы носит под сердцем. Она виновата не меньше других. Давала следователю указания на поиск доказательств, положительно характеризующих убийцу. Вынесла приговор с лишением свободы на меньший срок. Надавила на администрацию тюрьмы, чтобы осужденный мог выйти по УДО.
От нее пахло кровью, блевотой и легким ароматом духов.
Женщина.
Мертвая она нравилась ему больше. Впервые после суда он смог рассмотреть ее по-настоящему. И она оказалась похожей на лошадь. Животных он любил. И на мгновение ему стало жалко покойницу.
— И-го-го, — сказал он судье и открыл пиво.
Оно оказалось горьким, прокисшим. Вонючим, как моча после пьянки.
Долбанный мир быстро испортился. Сроки годности вышли. Все разлагалось. Продукты. Механизмы. Люди.
Пыль и пепел. Вот вкус и цвет этой реальности.
Чужак допил бутылку и вытер рот тыльной стороной ладони. Никакого удовольствия.
— Ты сама во всем виновата, судья.
Тишина.
Нет ответа.
Ветер играет с входной дверью. Деревяшка скрипит. Открывается настежь, а потом ползет обратно. Словно кто-то все время входит и выходит из дома. Призраки. Мертвецы. Нечто проникает сквозь трещину между мирами. Зло копится под порогом. Там длинная тень чужака.
Он подумал, чего бы еще такого добавить, но в голову лезли глупости. Толком сказать было нечего. Все его чувства онемели. От осознания пустоты в себе он вздрогнул и вдруг рассмеялся. Чужак швырнул пустую бутылку покойнице в лицо и захлопнул дверь холодильника с такой силой, что тот едва не опрокинулся на пол.
Перед смертью судья спросила его:
— Что ты делаешь? Зачем, зачем убивать? Зачем продолжать? Неужели ты веришь в какую-то миссию или тебе просто страшно погибнуть? Так в чем же смысл? Может ответишь? Это месть, война или ты выбрал ненависть? Бесцельное и бессмысленное! Тебе давно пора понять. Увидеть. Понять и увидеть. Ты не можешь продолжать убивать. Это бессмысленно. Почему? Почему ты упорствуешь?
— Потому что это мой выбор.
Судья скривилась и рассказала, что была влюблена в убийцу Отца.
Только и думала, как бы вытащить его из тюрьмы.
Потрахаться с ним.
Там была отдельная комната для встреч. Без прослушки и наблюдения. Они начинали на вонючем обсосанном и обосраном унитазе, падали на пол, ебали друг друга. Она приходила домой слегка одуревшая. Ссорилась с мужем. Просила развод.
Чужак слушал судью какое-то время, а потом выстрелил в живот из ружья. Она умерла не сразу. Дробь была мелкой. Застряла в кишках. Женщина материлась. Кричала. Куда-то ползла. Он наступил ей на спину и придавил к полу. Стоял и смотрел, как вокруг растекается кровь и содержимое желудка.
Он пытался убедить себя, что не испытывает никаких чувств.
Просто возмездие.
Равноценный ущерб.
Око за око.
Потом потащил ее к холодильнику.
______________
Второй труп он не смог положить в холодильник.
Не было место.
Мужчина так и остался лежать на полу перед входной дверью. Он смотрел в потолок, будто следил за мертвой мухой, что свисала на паутине с потолка. Время от времени ветер заглядывал в дом, играл со шторами. Муха качалась на сквозняке туда и сюда. Иссохшая, но будто живая.
Чужак проломил мужчине череп. Бил его затылком о кафельный пол. До тех пор, пока голова не превратилась в кашу на завтрак.
Мозги и кровь разлетелись по всей прихожей, окрасив обои в темный багровый цвет. От трупа шел запах дерьма и тухлятины, словно тело, не успев умереть, уже начало разлагаться. Из открытого рта сочилась кровь и слюна, два передних зуба сломались и остались торчать в прокушенном языке, который вывалился наружу и напоминал распухшего земляного червя.
Незнакомец был старый, а пальто носил модное. Что-то дорогое. Брендовое. Может Louis Vuitton. Чужак в таком не разбирался. Выглядел, как черти что.
Этот другой.
Маникюр. Пересадка волос. Косметика для мужчин. Ботинки, костюм, цепочка на шее, кольца, браслет на правой руке, фарфоровые зубы, пластиковая хирургия, личный тренер и визажист. В карманах деньги, кредитки, виагра, гондоны.
Он стащил с трупа штаны и трусы. Уродский пенис провис между ног, в морщинах, как гнилой огурец. Трудно судить о размерах, может быть больше, а может и меньше. Уже не понять. Спросить у судьи?
Но она умерла.
Эгоистичная сука.
Вот проблема для целого мира.
Тянется за людьми от колыбели до смерти.
Чужак постоял над трупом мужчины. Жевал черный хлеб.
Размышлял.
Пусть лежит.
Нет этому места в могиле.
______________
В гостиной у лестницы на второй этаж еще одно тело.
Старая бабка.
Мать судьи или теща модника на пороге.
Чужак не спросил.
Поди разберись в их родственных связях теперь, когда все они мертвецы.
Здесь нужна подруга таролог или родолог. Или сам Перри Мейсон.
Бабка прибежала на шум.
Милая пенсионерка.
Выпавшая из времени и мозгов.
Ничего не понимала.
Несла ерунду.
Ранний Альцгеймер.
Перед смертью она кричала, что давно развелась.
Видела в чужаке образ бывшего мужа.
— Уходи! Уходи! Уходи!
Говорила, что он ее бил, каждый день, семь дней в неделю, месяц за месяцем, триста шестьдесят пять дней в году. Пока ее лицо не превратилось в один большой синяк, из которого торчали осколки зубов и кривой, много раз сломанный нос.
В общем красавица еще та.
Баба Яга в исполнении де Мильё.
Чужак не стал ее убивать.
Просто ударил прикладом в висок.
Она и так давным-давно умерла. Только не знала об этом.
______________
Чужак бродил по округе.
За домом была старая ферма.
Ему было плевать на свиней и кур. Он искал лошадей.
Они были странными существами.
Их характер мог поменяться
