Хозяйка ворон и железный доктор - Галина Васильевна Герасимова
Кухарка недовольно поджала губы.
– Авария? – ухватился за сказанное Рейн.
– Десять лет прошло. Родители госпожи и ее сестра Минта летели в Хаврию, но двигатель полыхнул, и дирижабль потерпел крушение в горах. Выживших не нашли.
– Тогда еще хаврийцев обвинили в диверсии, но не смогли доказать причастность, – вмешался в разговор Беннет. – Не слышали?
Рейн помотал головой. О падении дирижабля он, может, и читал, но не отложилось в памяти. Конфликты с соседями редкостью не были. Начались они из-за вторжения нечисти на территории обоих государств. Откуда полезли твари и почему, никто до сих пор четко сказать не мог. Но пока разобрались, кто виноват, пока сделали барьер и заперли на перевале большую часть тварей, развязалась самая настоящая война. Сто лет непрекращающихся конфликтов, затем, уже в последние годы, – шаткое перемирие. Все ждали, когда же рванет.
Собственно, потому Рейн в свое время и служил на границе. Сюда отправляли многих способных магов сразу после учебы – и для уничтожения нечисти, и для устрашения противника. Устрашение в последние годы выходило так себе. За время конфликта хаврийцы и анвентцы настолько притерлись друг к другу, что встреча двух разведывательных отрядов с легкостью могла закончиться не дракой, а посиделками с походными песнями и распитием потина.
– Я-то не верю, что это хаврийцы виноваты. Они на поиски целый отряд выдвинули, горы прочесывали денно и нощно. Но что толку! Нашли обломки и тела, обгоревшие до неузнаваемости. Эксперты потом сказали, что дирижабль в воздухе развалился. Без шансов на выживание.
– Кайле едва семнадцать исполнилось, – подхватила рассказ кухарка. – Она как узнала, почти месяц говорить не могла. Плакала постоянно. Твердила, что это она должна была умереть. А тут Луис появился, запудрил мозги, убедил, что любит и не бросит.
– Дафна! – предостерегающе кашлянул охранник.
– Что Дафна? Помнишь, как он перед свадьбой на цыпочках вокруг нее ходил? А теперь? Да только слепой не видит, как Луис с ней обращается! Он со мной говорит уважительнее, чем с собственной женой.
– Кайла ведь с того света вернулась. Может, он поймет, что был не прав, – осторожно заметил Беннет и успокаивающе похлопал кухарку по руке.
– Поймет, что наследство от него уплывет, – не сдержалась Дафна, отдергивая руку и вставая из-за стола. – Помяни мое слово, Кайла с ним намучается.
Словно в ответ на ее предсказание, со двора донесся визг шин и громкий гудок клаксона.
– А вот и Луис. Рюдигер еще с вечера отправил ему вестника. Наверняка примчался, как прочитал.
Хлопнула входная дверь. Резкий мужской голос что-то спросил у портье.
– Шел бы ты, проверил, чтобы он Кайлу не придушил… от великой радости. Кажется, он не в настроении, – добавила Дафна, хмуро посмотрев на охранника.
– Простите, тьен Гарт, но я пойду. – Беннет спешно поднялся с места и, пожав доктору руку, вышел с кухни.
* * *
Солнце распускалось ярким цветком, выхватывая самые дальние уголки комнаты. Вчера Кайла не обратила внимания, но детские обои, такие милые ее сердцу, повыцвели и давно требовали замены. Как и тяжелые портьеры, в нескольких местах которых можно было заметить ловкую руку мастерицы: Минта обращалась с иголкой виртуозно, превращая шов от прорехи в продуманный узор. Но все же шов оставался швом, а комната требовала ремонта.
Не повод ли это задуматься, куда уходят доходы отеля?
Кайла задула свечу и пробежалась глазами по тексту. Вроде сухая констатация фактов и никаких жалоб. Урх обещал забрать ее, если станет невмоготу, но пока Кайла справлялась неплохо, раз ее не раскусили. И это письмо было не просьбой о помощи – просто беспокойством, что ситуация может выйти из-под контроля. В записке Кайла сообщила о случившемся в оранжерее. Ее дело предупредить, а мудрый наставник разберется, что делать дальше.
– Кроу, – позвала она, запечатывая конверт, и ворон, спящий на торшере, с недовольством поднял голову и посмотрел на нее. – Надо отнести записку Урху. Знаю, ты не любишь летать по утрам, но это важно.
Ворон отвернулся и спрятал голову под крыло, издавая невнятное стрекотание. Его стихией была ночь. Лететь куда-то под палящими лучами солнца? Хозяйка, да ты сдурела!
– Кроу!
Он все-таки соизволил подлететь к ней. Без показного недовольства не обошлось: ворон сначала сел ей на плечо, царапая кожу когтями, а получив порцию ласки и уговоров, позволил привязать к лапе записку. По-другому нельзя: Кроу не был домашним питомцем. Он сам решал, когда и где должен появиться, и в лучшем случае мог выполнить просьбу человека, но не приказ. Впрочем, поручения Кайлы он чаще всего брал с охотой. До того как вернуться в отель, они много времени проводили в горах. А там одно удовольствие слетать на разведку: размяться, тенью промчаться над цветущими склонами и поймать зазевавшегося зайца. В отеле было куда скучнее.
Кайла распахнула окно, выпуская ворона, присела на подоконник и глубоко вздохнула: предстоял тяжелый день. Больше всего она опасалась встречи с Луисом. Как ей себя вести? После вчерашнего признания Эмиля, их друга детства, она окончательно запуталась.
Все эти десять лет Кайла наблюдала за сестрой. Радовалась каждому ее достижению, жадно отслеживала новости, изредка мелькающие в газетах: вот тьенна Абель впервые выходит в свет после траура, вот жертвует круглую сумму в благотворительный фонд семьям, у которых родные погибли в авиакатастрофе, а вскоре у влюбленной четы появляется наследница…
* * *
– Ты станешь тетей. Тетей, понимаешь? – Минта улыбается и не скрывает слез. Ее руки лежат на округлившемся животе. Их встреча – лучшее, что могло с ней случиться, ожившая мечта! А Кайла совершенно теряется, не зная, что и ответить.
Племянница? Сейчас ей довольно и сестры. Они ведь впервые за долгое время могли наговориться и нареветься вместе. Как будто не было никогда расставания! Зачем впускать в их маленький мир кого-то еще?
В глубине души она понимает: в ней говорит ревность, детская и глупая, но Кайле досадно, что у сестры теперь своя семья. Семья, в которой Кайле нет места. Ребенок ложится пропастью между ними.
Если Кайла вернется и расскажет правду, как отнесется к этому Луис? Сможет ли простить Минту, живущую с ним под чужим именем? Она боится, что собственными руками разрушит счастье сестры.
– Если родится дочь, я назову ее
