Елена Хаецкая - Восставшие из праха
Увидев Соню в окружении воинов, раскрашенных боевой раскраской, Махарим поднялся со своего кресла, устланного шкурой леопарда, и устремился ей навстречу.
— Соня! — воскликнул он.— Я счастлив видеть тебя. Надеюсь, моя сестра здорова?
— Вполне, Махарим.— Соня без колебаний сжала обе протянутые ей черные руки.— Этот человек, Азуги,— мой друг и побратим. Он пришел со мной, чтобы влиться в ряды твоих воинов и сражаться против нелюдей.
Махарим дружески поздоровался и с Азуги, после чего церемонию представления чужестранцев чернокожие сочли законченной. Воины отправились на свои боевые посты, а любопытствующие разошлись по хижинам и занялись повседневными делами.
Соня и Махарим устроились в тени финиковой пальмы. Стройная молодая женщина с кожей черной, как эбеновое дерево, одетая только в яркую ткань, обернутую вокруг бедер, и платок на вьющихся волосах, принесла им молока в глиняных кружках и несколько очищенных плодов, мясистых и сочных, разложенных на листьях пальмы.
Соня с удовольствием принялась за угощение. После сытной, но тяжелой для жаркого климата пищи, которой ей приходилось довольствоваться в гарнизоне Хадана, фрукты казались Соне особенно привлекательными.
— Итак,— заговорила она с набитым ртом, обращаясь к Махариму,— я вижу, вы здесь готовитесь к настоящей войне.
— Да.— Махарим был серьезен.— Я предупреждал командира хаданской крепости, однако он, по-моему, не внял моим словам.
— Именно. Старина Трарза слишком долго отбивал атаки чернокожих, когда твоим соплеменникам взбредала в голову очередная идея отправиться в набег на стигийские города.
— Увы! — Махарим развел руками.— Времена изменились, но некоторые из нас слишком стары, чтобы меняться вместе с временами.
Этого-то я и боюсь.— Теперь и Соня была серьезна.— Нападение нелюдей куда опаснее любого набега из джунглей, пусть это будут даже набеги доблестных воинов Буйвола.
— Оставим эти разговоры,— предложил Махарим.— Мы с тобой держимся одного мнения, а это главное. Времени осталось мало. Мертвый владыка пробудился от вековечного сна, он набирает воинство, призывает к себе людей, среди далеких предков которых были эти чудовища, потомки нечеловеческой расы… Он становится по-настоящему страшен. Итак, Соня, что мы намерены делать?
— Объединиться со стигийцами нам уже. не удастся,— заявила Соня.— Слишком поздно. Слишком много крови было пролито…
— Значит, будем действовать самостоятельно,— заключил Махарим.— Идем, нам нужно многое обсудить…
* * *Владыка-мертвец, облаченный в жемчужно-серый плащ, расхаживал взад-вперед по просторной пещере, которая некогда служила ему усыпальницей, а теперь превратилась в подземный дворец. Бракна стоял в пяти шагах от своего нового господина и пожирал его глазами. Вот это — настоящий властелин! Как пылают его глаза! Как величаво расправлены его плечи! Какая мощь таится в каждом его движении! Кроме того, король лемурийцев — и Бракна знал это — был мертв, а следовательно, убить его обыкновенным способом, пронзив мечом или копьем, совершенно невозможно.
Мертвы и многие из воинов короля лемурийцев. Все они некогда были погребены в этой пещере рядом со своим повелителем, проигравшем последнюю битву против жалкой расы людей,
Приведите пленниц! — крикнул король лемурийцев.
Один из стражников, стоявших у входа в пещеру, повернулся и молча вышел. Вскоре он вернулся, гоня перед собой трех связанных девушек. Это были юные чернокожие красавицы с большими влажными глазами, совершенно обнаженные. Они дрожали от ужаса,
— Выбирай любую,— обратился повелитель лемурийцев к Бракне.— Ты мне полезен, полукровка, и я хочу вознаградить тебя.
Бракна опустился на одно колено.
— Лучшая награда для меня, повелитель,— служить тебе. Жизнь в хаданском гарнизоне сделалась мне ненавистной. Позволь мне покинуть город, населенный людишками, и остаться подле тебя. Вот милость, о которой я смиренно прошу тебя, повелитель!
Однако король лемурийцев покачал головой. По его ужасному мертвому лицу блуждала улыбка.
— Нет, нет, полукровка. Ты нужен мне в Хадане. В решительный час ты вонзишь меч в спину своего командира и откроешь передо мной ворота. А потом ты вольешься в ряды моей победоносной армии. Огнем и мечом пройдем мы по Стигии и выйдем к водам Стикса. Там есть источник жизни. Окунувшись в его воды, мы обретем истинное бытие и истинное бессмертие…
— И я буду допущен?.. — прошептал Бракна, немея от благоговения.
— Да.— Король лемурийцев милостиво махнул рукой.— А теперь выбирай себе девушку и… жди.
Жди, полукровка! Осталось уже недолго.
* * *— Одного я не понимаю,— ворчал Азуги, потягивая кислое вино из тыквенного сосуда.— Если все эти нелюди давно уже мертвы, то как им удалось восстать из праха?
— В этом чувствуется воля древних богов…— ответила Соня еле слышно.— Не следует обсуждать это вслух, Азуги. Эти боги спали — спали тысячелетия, но какая-то неведомая сила пробудила их от вековечного сна.
— Откуда тебе-то это знать? — требовательно спросил Азуги.— Ведь ты — бродяга и наемница, такая же, как я.
— Я не всегда бродяжила, и ремесло наемного солдата не всегда было моим — и, если будет на то воля Солнечной Рыси, моей покровительницы, настанет день, когда я брошу меч и лук со стрелами и возьмусь за флейту, за рисовальные кисти… за прялку, в конце концов!
Азуги хмыкнул.
— Ни одна женщина, вкусив истинно мужской жизни и настоящей, мужской, свободы, не согласится добровольно сидеть взаперти в доме, носить в чреве детей, прясть-ткать и вытирать сопли вечно орущим младенцам!
— Не тебе судить, Азуги,— оборвала Соня, нахмурившись.— Ты не знаешь, какая жестокая судьба вырвала меня из лона семьи и наградила взамен всего этого твоей хваленой «мужской свободой». Не обо мне речь, в конце концов. До того, как стать солдатом, я проходила обучение в храме. Я получила посвящение…
— Ты жрица? — Азуги не верил собственным ушам.
— Жрица служит божеству в храме, а я…
— И все-таки ты имеешь понятие о вещах, которые мне недоступны,— заключил Азуги, нахмурившись.— Что ж. Этого следовало ожидать. В конце концов, я всегда чувствовал, что ты — не простая девчонка, вздумавшая помахать мечом.
Соня дружески обняла Азуги за плечи.
— Почему тебя это огорчает?
Он сердито высвободился.
— Не так уж меня это и огорчает. Кто я? Обычный солдат, каких сотни. Мясо для стрел и копий. Ты — ну, ты другое дело… Да и вообще, Соня! Ты — красавица…
Тут Азуги сообразил, что сболтнул лишнего, покраснел и отвернулся.
