Терри Донован - Долина дикарей

— Что случилось? Я ждал тебя. Ты должен был уже прийти, — спросил отец. — Где тебя носит? И где наша принцесса? Почему я не вижу ее рядом с тобой?

Тахор поклонился отцу, ударившись лбом в пол и, не смея поднять взгляда, так и остался.

— Она не со мной, — глухим голосом признался он. — Я упустил ее.

— Подними голову, смотри на меня, когда со мной разговариваешь! — прокричал отец. — Отвечай!

Тахор повиновался. Смотреть на отца было страшно. Он весь трясся от гнева. Огромный живот ходуном ходил из стороны в сторону, а во взгляде можно было бы сгореть, если бы Тахор уже не сгорел.

— Я упустил Гизеллу… — повторил Тахор.

— Как ты смеешь мне это говорить? И почему ты в таком виде? Я вижу, ты в процессе возрождения, так как же тебя угораздило попасть в столь серьезную переделку?

— Меня столкнул в лавовую реку человек, к тому же по пути вниз меня изрядно потрепали огненные спруты… — объяснил Тахор.

Отец расхохотался. Все шесть его рук одновременно поднялись, как у паука, который прыгает на свою добычу, и звонко шлепнули по животу.

— Человек? Тебя скинул в пропасть человек?

— Да, отец. Он вероломно подобрался ко мне сзади, и столкнул с обрыва. Он очень силен, отец. Я не знал, что люди могут быть такими сильными.

— Люди используют различные орудия, увеличивающие их силу. Думаю, твой человечек столкнул тебя с помощью какого-то орудия. Вряд ли он сумел бы сделать это голыми руками… И что, наша принцесса, конечно, убежала с ним?

Тахор кивнул. Отец вдруг помрачнел, как тучи перед бурей. Несмотря на жару, Тахора пробрал холод, настолько темным сделалось лицо отца.

— О, глупец! Ты же погубил ее! А погубив ее, ты погубил и себя. Ты связан с ней невидимыми узами, и эти узы не разорвать. Этого не могут сделать даже боги!

— Но я на все готов, чтобы спасти ее! — воскликнул Тахор.

— И себя, — добавил отец.

— Скажи мне, и я сделаю то, что ты скажешь.

— Ты должен разбудить каменного пса.

— Но, отец, ведь каменный пес неуправляем!

— Зато он легко может передвигаться сквозь скалы, а главное для нас — чует сквозь скалы. Он почувствует людей с верхнего мира, которых очень не любит. Пахнут они по-другому, так что пес не ошибется. Ярость поведет его. А ты пойдешь за ним.

— А что мне делать, когда он доберется до них? Он же разорвет Гизеллу на части!

Отец улыбнулся.

— Об этом не беспокойся. Просто покорми его. Отдай ему свою руку, он начнет жрать и забудет о людях. Кстати, заодно и тебе маленькое наказание за большой проступок.

Правая рука Тахора заранее заныла. Нет, решил он, лучше отдам левую. Как и большинство людей, он был правшой.

Внутри земли есть полости, подобно тому, как в морях есть острова. И так же, как острова, эти полости бывают различных размеров, только высота их измеряется не расстоянием от поверхности моря до вершины самой высокой горы, а расстоянием между полом и потолком, как в комнате. Обезьяна привела Конана и принцессу в не самую большую из существующих под землей комнат, но и она была больше, чем даже тронный зал в самом роскошном из дворцов правителей земли.

Все здесь было исполинских размеров, будто люди стали в сто раз меньше, они чувствовали себя так, словно попали во дворец великанов. Гигантские сталактиты свисали с потолка, а им навстречу из черных вод подземного озера поднимались не менее гигантские сталагмиты, словно остроконечные шлемы утонувших воинов-исполинов.

По одной из стен струилась вода. Она вытекала из нескольких отверстий наверху, спускалась по уступам, постепенно сливаясь в один широкий поток, а на середине пути до озера, ударяясь о длинный широкий карниз, образовывала водопад.

Зрелище завораживало. Вода падала тонким ровным слоем, как будто искусно раскатанное вендийское стекло, и отражала призрачный свет, умножая его. Свет исходил от множества светящихся улиток, скопившихся в нескольких местах на потолке яркими огненными пятнами.

Обезьяна вскрикнула, показала черным пальцем на водопад и побежала вперевалку по узкому карнизу, идущему вдоль стены. Поверхность карниза имела небольшой склон в сторону пропасти. Кроме того, камень здесь всюду был покрыт инеем, что делало его скользким. Тем не менее, маленький зверек бежал, как будто по ровной тропинке в лесу. Но, видимо, для него это и был лес. Он ведь родился и вырос снежной обезьяной, и привык карабкаться по скользким ледяным склонам, совершенно не боясь высоты.

— С тобой на руках мне здесь не пройти, — сказал Конан. — Иди вперед. Не бойся. Я тебя поддержу. — Конан опустил Гизеллу на землю.

— Нет, нет! Я не пойду за этой тварью! Твоя обезьяна сама не знает, куда идет! — вдруг взвизгнув, завопила Гизелла.

Впрочем, как и подобает настоящей принцессе, изнеженной жизнью во дворце, избалованной и не привыкшей к трудностям. Конан удивленно взглянул на нее. Такой он ее еще не видел. У нее было выражение лица маленькой девочки из знатной семьи, которой предложили отведать грубого крестьянского хлеба.

— Не пойду! — еще более капризным тоном заявила Гизелла.

Конан пожал плечами.

— Как хочешь. Можешь оставаться, — сказал он и шагнул на карниз, не обращая больше на нее внимания.

— Конан! — завопила принцесса.

Он молча уступил ей дорогу, по-прежнему не глядя на нее.

— Ты отвратительный, грязный тип! От тебя воняет, как от свиньи! — сверкая глазами, срывающимся голосом произнесла Гизелла.

Конан ухмыльнулся.

— А ты давно смотрелась в зеркало, принцесса? — спросил он, наконец, взглянув на нее. Гизелла сжала кулачки и едва не задохнулась от гнева. Ее затрясло, как от лихорадки. У нее уже больше не осталось слов, которыми можно было бы хоть сколько-нибудь выразить охватившее ее чувство.

— Нас ждут, госпожа, — притворно учтиво поклонившись, поторопил Конан.

Гизелла прикрыла глаза и несколько раз глубоко вдохнула, попытавшись унять дрожь. Рука Конана осторожно коснулась ее плеча. Она вздрогнула и дернула плечом, опасно пошатнувшись над пропастью.

— Ты заснула? — осведомился Конан.

— Нет, я не сплю! — раздраженно ответила Гизелла.

Она еще раз глубоко вздохнула и ступила на карниз, прижавшись к холодному камню грудью, щекой и руками; Надо было идти, ей было бы невыносимо выслушивать от Конана издевательские слова, которые он, наверняка бы, не преминул сказать, если бы она слишком долго оставалась на месте.

Гизелла осторожно передвинула левую ногу, потом правую, снова левую, и тихонечко поползла вдоль стены всем телом. Не удержавшись, она посмотрела назад, на выступ, с которого только что сошла — и тотчас страх высоты ледяными пальцами пощекотал ее меж лопатками. Она осознала, что за спиной у нее пропасть.