Крылья - Мария Валентиновна Герус
– Слушай, – вдруг встревожился Варка, – а курицы где?
Вместо ответа Илка молча уставился в тарелку.
Тут Варку понесло.
– Госпожа Град, – наплевав на приличия, громко спросил он, – а где же наши дамы? Госпожа Жданна и госпожа Хелена?
– Дамы? – ласково улыбнулась госпожа Град. – Ты имеешь в виду городскую нищенку и эту Фам? Ты похож на своего отца. Все Ясени внимательны и любезны с низшими. Так, конечно, и подобает. Не беспокойся, я распорядилась. Их покормят на черной кухне.
– Где?! – вырвалось у Варки.
– Я полагаю, – мягко начала госпожа Град, улыбкой стараясь загладить его промах, – что даже в тяжелые времена не следует забывать о приличиях и воздавать каждому в соответствии с его общественным статусом.
Варка подумал немного, осмысляя последнюю фразу, поглядел на Илку, внимательно посмотрел на Ланку, которая улыбалась как ни в чем не бывало, резко отодвинул тарелку, встал, опрокинув тонконогий стул.
– Прощу прощения, меня мутит.
Столовую он покинул широким шагом, кубарем скатился по лестнице для прислуги. Черная кухня, насколько он помнил, находилась в полуподвале. Темновато, грязновато, попахивает горелым маслом и помоями. У старого, тщательно выскобленного стола в одиночестве сидела Фамка, неторопливо хлебала суп.
– Ну знаешь! – задыхаясь, выпалил Варка. – Мне тут еще вчера не понравилось, но уж это…
Фамка доела суп, не спеша облизала ложку.
– А ты как думал. В старые времена меня бы и на порог не пустили.
– Пошли отсюда!
– Погоди, хлебушек доем. Не пропадать же добру. А куда пойдем-то?
– Не знаю! Побираться! Щас спою на площади – они мне сами весь золотой запас принесут, от городской казны до воровского общака. А потом пойдут и в Либаве утопятся, всем городским советом вместе с необходимыми документами.
– Ишь ты. Правда так можешь?
– Запросто. Аж самому страшно. Рыжая где?
– Да знаешь, – задумчиво протянула Фамка, – сидела с утра, сидела, потом вдруг забеспокоилась. Мол, душа не на месте. Пойду, говорит, в Колокольный, посмотрю, как там и что.
– И ты не остановила?
– Разве ее остановишь…
Это верно. Не остановишь. Варка почесал голову. Поглядел в распахнутую прямо на улицу дверь. Увидел полоску летнего пропыленного неба. Пыльную ветку дворовой липы. Душа не на месте. Где ж оно, то самое место… И внезапно все стало ясно и просто. Так просто, что он даже засмеялся от радости.
– Фамка, пошли домой!
Фамка подняла печальные, темные от усталости глаза:
– Домой – это куда? На месте Нор – до сих пор пожарище.
– До-мой. Понимаешь?
Фамка ничего не успела ответить. В полутемную кухню черной молнией ворвался Липка, кинулся к оцепеневшей, потупившей глаза Фамке, с ходу рухнул на колени, уткнулся лицом в ее безвольно сложенные руки.
Варка прислонился к дверному косяку, засвистал, пристально разглядывая что-то в пустом небе.
– Фамочка, да как они посмели! Прости меня, прости… Да что же это?!
– Как сегодня растолковал мне Илка – это обычная жизнь, – заметил Варка, обращаясь к небесам.
Фамочка устало кивнула:
– Я же говорила тебе. Сто раз. Ты – принц, я – бродяжка. Мы спустились с облаков, и все стало на свое место. Ты должен быть там, я здесь. И руки мне не целуй. Нехорошо это.
– Фамочка, Хелена, милая… Я знаю, меня любить нельзя, но ты меня всегда жалела… И я… я думал, когда-нибудь я смогу… когда-нибудь, когда все кончится…
– Рисковый ты парень, – заметил Варка, глядя в пространство. – Сколько там мантикор она завалила?
Фамка молчала, слезы текли из глаз сами, сил сдерживаться уже не было и даже вытирать их не было сил.
– Что вы здесь делаете, господин Филипп? – донеслось с лестницы. Госпожа Град была потрясена.
– Предложение, – ледяным тоном отозвался Липка, – три года этого ждал.
– Вот что, – заметил Варка, – если не хочешь ждать еще три года, хватай ее и пойдем. Отыщем рыжую и домой.
По мнению Липки, Варка всегда говорил дело. Поэтому он сгреб в охапку плачущую Фамку и решительно шагнул за порог.
Уходя, Варка оглянулся, встретил мрачный, ничего не выражающий взгляд Илки и, сорвав с шеи матерчатый мешочек, швырнул на стол. В мешочке было перо, ключ колодца.
* * *
Господин Лунь стоял под одиноким деревом. Дерево покачивалось, шелестело, свежий ветерок приятно холодил щеки после липовецкой жары. И небо здесь было синим, чистым, ясным.
Вот и все. Все земные дела пришли к завершению. Страна оправлялась, как трудный больной после тяжелого бреда. Впрочем, через некоторое время все пойдет по-старому. Люди беспамятны и никогда ничему не учатся. Зато птенцы-подкидыши вернулись домой. Несколько недель он проторчал в распроклятом Липовце, терзаемый воспоминаниями и тревогой. Но вот они вернулись, и он наконец смог тихо уйти. Все закончилось.
Отвернувшись от солнца и зелени, он вошел в замок, плотно запечатал дверь изнутри. Больше сюда никто не войдет. Уходя, бестолковые птенцы забыли задернуть шторы, и в высоте перекрещивались голубоватые лучи света. Он уселся перед потухшим камином. Покрутил в руках позабытую Жданкину куклу. Выросла девочка. Теперь уж в куклы играть не станет. Все они выросли. Стали сильными. Он им больше не нужен.
Кукла полетела в сторону. Он распустил волосы, ослабил завязки ворота, устроился на подушках и стал смотреть вверх, на клочок синего неба в высоте. Дома. Наконец-то дома. Как же он устал. Бесконечно. Смертельно. Заснуть бы. Надолго. Навсегда…
Из глубин сна послышались торопливые шаги. Маленькие босые ноги. У изголовья присела рыжая девочка, склонилась, посмотрела тревожно.
– Вам плохо? Может, настой мяты или вина горячего?
– Вина с пряностями, – пробормотал он. Видение кивнуло и исчезло.
Приятный сон. Или не сон? Он встряхнулся и сел. Лучи наверху сместились, стали золотыми, вечерними. Огонь в камине ярко горел. К нему, робко улыбаясь, шла рыжая Жданка, несла на подносе высокую кружку, плетенку с горкой печенья.
– Как ты сюда попала? – спросил он, невольно улыбнувшись в ответ. – Проходим сквозь стены? Ломаем любые печати? Ныряем в колодцы без ключа?
– Я тут с раннего утра, – объяснила Жданка, – и никаких печатей не было. Просто закрыто от чужих. А колодцы без ключа проходить мы с Варкой давно умеем.
– Что ж ты Варку своего бросила?
– Я подумала… нет… мне показалось, что я вам… что я тут нужна.
Жданка глядела испуганно, покусывала нижнюю губу, руки стиснула за спиной. Ох, что-то тут непросто.
Он пригубил вино, покатал во рту, пробуя на вкус.
– Прелестно. Гвоздика, корица, одно зернышко
