Гай Гэвриел Кей - Поднебесная
– Это должно прекратиться! – с отчаянием в голосе крикнул он. Проскользнул вперед мимо Сун и посмотрел вниз, на командира.
– Вы понимаете… конечно, вы понимаете, что это должно прекратиться.
– Вы знаете, что он сделал, – сказал командир. Голос его звучал хрипло от напряжения. – Он послал всех этих людей – армию! – на смерть. Отдал беззащитный Синань на разграбление. И все только потому, что боялся за себя, если офицеры на перевале решат, что это он стал причиной восстания.
– Мы не можем этого знать! – крикнул Тай. Он чувствовал огромную усталость, его подташнивало. И он боялся. Рядом с ним лежал мертвый человек, а в доме был император.
– Нашей армии ни к чему было уходить с перевала! Вот этот человек послал приказ среди ночи, с половиной печати. Он сам его отдал! Спросите тех, кто сопровождал вас сюда.
– Откуда вам это известно?! – закричал Тай. – Откуда они могут это знать?!
И тогда офицер во дворе гостиницы, немолодой человек, тихо ответил:
– Спросите принца, с которым вы приехали сюда.
Услышав это, Тай закрыл глаза. Внезапно ему показалось, что он сейчас упадет. Потому что все сходилось. Все было похоже на жуткую, горькую правду Принц должен сейчас готовиться взять командование на себя, в самый разгар войны, а его отец такой слабый. И если именно первый министр сотворил этот внезапный кошмар…
Они видели, как Шиньцзу проехал вперед в темноте по дороге, как скакал рядом с солдатами Второй армии, разговаривал с ними.
Поступки человека иногда могут иметь неожиданные последствия; они могут потом вернуться и преследовать тебя, даже если ты – первый министр Катая. Возможно также, если ты – наследный принц Катая.
Тай открыл глаза и обнаружил, что не в состоянии заговорить. Зато он услышал, в то светлое, ясное утро, недалеко от Ма-вая и его синего озера, как громко заговорил другой человек из рядов солдат:
– Еще один человек должен умереть сейчас, иначе нас всех убьют!
Тай не понял. Сначала не понял. Его первой мыслью было: «Вас всех убьют в любом случае».
Но он не сказал этого вслух. Был слишком потрясен, чтобы говорить. Совсем рядом с ним лежал первый министр Катая Вэнь Чжоу. И кровь его медленно растекалась по деревянному крыльцу…
– О, прошу, нет! – еле слышно выдохнул Сыма Цянь. – Только не это!
Это Тай тоже запомнил. Именно поэт первым понял, что происходит.
Он быстро оглянулся и посмотрел на Цяня, потом резко опять повернулся и посмотрел во двор.
И с печалью, которая никогда не покидала его, которая осталась в его памяти навсегда, такая же мучительная, как ужасные образы богю у северного озера, Тай увидел, как хорошо обученные солдаты шагнули вперед, все вместе, и услышал, как тот же голос заговорил снова. И тот человек, лица которого Тай так и не рассмотрел среди семидесяти остальных, произнес, очень четко:
– Он стал первым министром только по одной причине. Все в Катае знают это! Нас убьют, чтобы отомстить, – по ее приказу. Она разрушила волю императора своей темной силой и навлекла все это на нас через своего двоюродного брата. Она должна выйти к нам, иначе это не закончится.
Танцовщица под музыку. Сияющая, как свет утра. Прекрасная, как зеленые листья после дождя, или зеленый нефрит, или звезда Ткачихи в небе после захода солнца.
Глава 25
– Этому не бывать! – воскликнул Тай.
Он вложил в эти слова столько силы, сколько смог, испытывая жгучее желание оттолкнуть от себя ту ситуацию, к которой привело их это утро.
Струйка пота потекла по его боку. Его охватил страх, сжал в своих тисках. Он сказал:
– Она старалась контролировать своего двоюродного брата. Вэнь Чжоу даже пытался убить меня у Куала Нора. Она собирала об этом сведения. Против него!
Ему было стыдно рассказывать об этом солдатам, но в такой момент, конечно, следовало забыть и о стыде, и о тайнах личной жизни.
Спрятанный среди других солдат лучник (он запомнил этот голос) крикнул:
– Эта семья уничтожила Катай, привела нас к войне! Пока она жива, они будут продолжать нас травить!
Это было умно, Тай и сам отчасти так думал. Минуту назад речь шла об их собственной безопасности, тех, кто убил Вэнь Чжоу, но теперь все выглядело по-другому.
– Вызовите ее! – приказал командир дуй.
Таю хотелось обрушить на него проклятия, но он сдержался. Сейчас не время давать волю гневу. Он сказал, как можно спокойнее:
– Я не допущу еще одной смерти. Командир, успокойте своих людей.
Тот покачал головой:
– Я так и сделаю. Но после того как мы очистимся от отравы семьи Вэнь. Наших товарищей заставили выйти из ущелья Тэн. Вы поставите жизнь этих двоих против такого огромного числа жизней? Вы, который сам был солдатом? Вы знаете, сколько людей там погибло. Разве Да-Мин не требует казни, когда обладающий властью руководитель совершает такую громадную ошибку?
– Она всего лишь женщина. Танцовщица, – теперь он тянул время, но его охватило отчаяние.
– Разве женщины никогда не правили в Катае?
Тай открыл рот и закрыл его, молча глядя на стоящего внизу человека.
Губы офицера дрогнули в улыбке.
– Я дважды сдавал экзамены, – сказал он. – Восемь лет проучился, пока не смирился с тем, что никогда их не сдам. Я кое-что знаю о жизни при дворе, мой господин.
Позднее Тай думал об этом тоже. Могла ли жизнь после этого утра быть другой, если бы другого командира с его пятьюдесятью солдатами направили по северной дороге в обход переполненного тракта на Синань?
На дороге всегда бывают развилки…
– Я этого не допущу, – повторил Тай так холодно, как только мог.
Командир смотрел на него снизу вверх. Он не выглядит торжествующим или мстительным, подумал Тай. Почти с сожалением этот человек произнес:
– Вас здесь… восемь? А у нас более семидесяти человек. Зачем вы хотите погубить своих каньлиньских телохранителей и себя самого? Разве у вас нет обязанностей в войне, которая настигла нас сейчас?
Тай покачал головой, снова охваченный гневом. Он боролся с ним. Этот человек говорит правду. Тай может погубить много людей, если скажет или сделает что-то неверно. Но все равно!
– У меня нет большей обязанности, чем прекратить это. Если вы захотите войти в почтовую станцию, вам придется убить меня и моих телохранителей и лишить Катай двухсот пятидесяти сардийских коней.
Он был готов разыграть и эту карту.
Ненадолго воцарилось молчание.
– Если придется, мы это сделаем, – сказал командир дуй. – Еще восемь смертей не изменят того, что должно произойти, как и смерть многих из нас, в том числе – моя. Я не имею значения и знаю достаточно, чтобы это понимать. А кони – это ваша обязанность, не наша. Отойдите, мой господин. Я прошу вас.
