Беркутчи и украденные тени - Яна Батчаева
Лиза отнесла на кухню пустые чашки и, открыв один из выдвижных ящиков, вынула большие кухонные ножницы с черной ручкой. Она зажала ножницы в кулак и на цыпочках отправилась на второй этаж. У комнаты Ратмира она остановилась. Прислушалась. Было тихо. Наверняка он уже давно и крепко спал. Тогда девушка аккуратно нажала на ручку – раздался короткий щелчок и дверь отворилась. В своей постели мирно спал подросток. Он лежал на правом боку, уткнувшись лицом в подушку и совсем ничего не почувствовал, когда тетя склонилась над ним и отрезала завиток русых волос.
Дверь между комнатами Ратмира и Лизы вела на чердак. Девушка несколько секунд переминалась с ноги на ногу подле нее, прежде чем поднялась наверх. Сколько времени она не была тут… С того самого момента, когда дом опустел и она осталась здесь одна, девушка решила просто забыть об этом месте, будто его и не было. Это ей вполне удавалось. Она проходила мимо двери и даже ни разу не задумывалась над тем, чтобы подняться туда, где она часами любила пропадать в детстве. А сейчас ей вновь приходится стоять тут посреди чердака, заросшего паутиной, и дышать затхлым запахом старой ткани и отсыревшего дерева.
Лиза Громова плавно прошла против часовой стрелки и зажгла одну за другой десятки свечей, разбросанных в разных местах помещения. Таинственное место осветилось множеством желтых огоньков. Чердак ожил. Он будто вдохнул пламя свечей и очнулся от долгого сна. После того, как в комнате стало светло, Лиза подожгла высушенный пучок расковника, листья которого были такими тонкими и острыми, что напоминали саблю, и тут же задула его, чтобы он не горел, а дымился. Теперь пространство заполнял душистый дым.
Девушка остановилась посреди комнаты и обвела ее взглядом: темные шкафы с книгами, сундуки, древо жизни, заключенное в круг во всю стену и оно – старинное зеркало, укрытое от мира тонкой черной материей. Зеркало касалось пола и тянулось вверх на целых два метра. Ширина его тоже была солидной. Оно стало той единственной вещью, которую пра…прадедушка взял с собой из родительского дома на необжитую землю, где построил первый дом в теперешнем городе Грувске. Алексей Громов наказывал беречь зеркало. Его наказ строго исполнялся каждым поколением. Хотя в общем-то это было не так трудно, как могло показаться, поскольку, как ни странно, зеркало было довольно крепким, а может его хранила особая магия, ведь даже когда в начале двадцатого века случился пожар, огонь не навредил ему.
Лиза стянула черную вуаль и обнажила серебристую гладь. Из-за толстого слоя пыли огоньки свечей отражались мутными пятнами, но это придавало лишь еще больший привкус колдовства, витающего в комнате. В каждом углу витиеватой рамы зеркала был сплетен древний славянский символ – родимич. Он устанавливал связь между всеми поколениями рода и даже с теми, кто уже давно умер.
Хозяйка дома смахнула пыль с зеркала и пламя свечей в нем засияло ярче. Повсюду клубился призрачный дым от тлеющего расковника, разносился сладковато-терпкий аромат, который успешно маскировал не слишком приятные запахи чердака. Чернела ночь за окном. В свете желтых огней сверкнула цыганская игла. Ее кончик ужалил тонкий безымянный палец и выпустил каплю рубиновой крови, которая тут же окрасила каждый из четырех углов рамы. Лиза склонила голову и волнистые пряди слегка заслонили лицо. Губы неразборчиво бормотали. Слова одно за другим слетали с уст девушки и будто касались зеркала, оставляя на нем туманный след. С каждым мгновением этот самый туман разрастался и становился все гуще, пока не заполнил собой всю зеркальную плоскость.
– Кар-р! – прорезал воздух на чердаке крик ворона.
Рат дернулся во сне.
В зеркале стали проявляться белые человеческие фигуры. Мужчины и женщины, пожилые и юные, образовали собой коридор, уходящий в далекий, недоступный живущим, мир духов и снов – Сакту.
Глава 5. Учитель истории
Проснувшись утром, первое, что увидел Рат – это раскосые глаза коргоруши, цвета весенней зелени. Животное смотрело на него, не моргая и как-то своеобразно мурчала.
– Так вот как тебя зовут – Аметист. – Мальчик прочитал имя на тонком черном ошейнике с висящим на нем фиолетовым камушком. – Ты как сюда попала? Дверь-то закрыта.
В ответ кошка лишь выгнула спину и потянулась, а после сверкнув глазами, спрыгнула с постели. Рат хотел было выпустить ее из комнаты, но, когда встал, животное попросту пропало. Он заглянул под кровать, отодвинул портьеры, позвал ее, но кошки словно тут и не было. Ну не могла же она увильнуть сквозь стену?
Окна его комнаты выходили прямо на местную речку – Хелетту. Вид открывался дивный, если не брать в расчет виднеющиеся далеко за подвесным мостом кресты и темные памятники, торчащие по всему обширному городскому кладбищу. Во всем же остальном, окраина города не могла не вызывать восхищения снежными холмами, над которыми сейчас поднималось солнце; рекой, несущей под толщей льда хрустальные воды и многочисленными соснами, раскиданными повсюду. Слегка приоткрыв окно, Рат впустил холодный воздух. Он был до того насыщен ароматом чистого снега и хвои, что если закрыть глаза и несколько раз глубоко вдохнуть его, то можно было бы всерьез решить, что в данную минуту находишься вовсе не в уютном доме, а стоишь посреди бора.
Вблизи моста, со стороны жилых домов и набережного парка возвышалась на холме круглая смотровая башня, которая выглядела так,
