Сто страшных историй - Генри Лайон Олди
Табличка с посмертным именем. Таблички на могиле не было. Точно, не было. Почему? Спросить у Асами? Без толку. Она не знает ответа, а если и знает, не скажет.
* * *
— Мерзавец! Голову мне морочить вздумал?!
Ухватив тщедушного перерожденца за грудки, я с маху приложил его спиной об забор. В заборе что-то жалобно хрустнуло. Или это в спине? В спине — даже лучше.
— Когда тебя утопили?! Отвечай!
Разносчик поперхнулся: когда я на него набросился, он, как обычно, что-то жевал. Глаза Мэмору вылезли из орбит, лицо обрело цвет панциря варёного краба. Перерожденец отчаянно закашлялся — сотрясаясь всем телом, перхая горлом, отплевываясь. Я поспешил отстраниться — для общего блага. Если он меня заплюет, я ему, паршивцу, все кости переломаю!
Расторговался Мэмору раньше обычного: когда мы вернулись с кладбища, он был уже во дворе, проверял коптильню. Едва я увидел его, как у меня от голода живот свело и кишки узлами завязались. Сейчас бы кожаную подошву съел! Может, у этого прохвоста ещё остался тофу?..
Теперь понятно, почему он так быстро управился. Если и с другими людьми рядом с Мэмору происходит то же самое — это настоящий дар будды для разносчика! Кто его ни увидит — бегом бежит, еду покупает! Полкорзины, не меньше. В три-четыре двора зашёл, пару прохожих встретил — вот и с барышом.
Это ж какой талант полезный, а?!
Завидев входящую во двор жену, Мэмору вознамерился устроить ей выволочку: где это она бродит в отсутствие мужа?! Но в итоге без промедления огреб сам.
— …Нед-да…
— Что?
— Неда-кха…
— Отвечай!
— Неда-кха-кха… Недавно!
Мне отчаянно захотелось вмазать жалкому лжецу кулаком по физиономии. Так, чтобы нос хрустнул. Чтобы кровь… Так захотелось, что даже голод отступил. Не знаю, как я сдержался. Может быть, вовремя вспомнил: в этом тщедушном, но всё-таки мужском теле — женщина.
Старуха. Мать.
Бить слабую женщину?
Мои глаза всё сказали ему — ей! — ясней ясного.
— Месяц! Месяц назад!
— И это по-твоему недавно?!
— Простите, виновата! Месяц, как этот негодяй меня утопил!
— И месяц ты скрывал… скрывала фуккацу?!!
— Простите, умоляю! Старая я, глупая. Испугалась, растерялась. Думала сперва — обойдётся. Ну, вроде как я — Мэмору, поганец этот. А потом не смогла. Уразумела: всё одно себя выдам. Да и неправильно это! Не по закону. Верно я говорю? Не по закону, да! Вот я и пришла… Чтоб всё по закону, чтобы грамота… А когда, как давно — забыла сказать. Старая я, дряхлая, память дырявая… Вы уж простите меня, дуру окаянную…
Забыла она, как же. О законе вспомнила, вот прямо сейчас! Вот про «всё одно себя выдам» — это, похоже, правда.
— Тебе известно, что за сокрытие фуккацу положено наказание?
Молчит, в землю смотрит.
— Суровое наказание! Чтобы другим неповадно было.
Сгорбился, лицо прячет. На лице — страх, ужас. Не спрячешь, я всё вижу.
Пожалуй, достаточно.
— Явишься завтра к Часу Лошади в управу Карпа-и-Дракона. Решу, что с тобой делать, какое присудить наказание. И попробуй только не явиться! Рассказать, что тогда будет?!
— Н-не надо! Простите!
— Смотри у меня!
— Смотрю! Простите! Я приду! В Час Лошади!
Уже на выходе из квартала, хлюпая деревяшками гэта по кривой и грязной улице, я вспомнил, что не спросил у перерожденца: почему на могиле нет таблички с посмертным именем. Моё упущение. Но не возвращаться же теперь?
Завтра явится в управу — спрошу.
Глава пятая
Остров для родной матери
1
Страх порождает чёрных демонов
Не иначе, вчерашнее утро получило сегодня новое рождение. Всё повторялось в точности. Унылый мелкий дождь зарядил, едва я вышел за ворота. Возвращение за зонтом. Моя постыдная спешка. Невозмутимо вышагивающий позади Широно…
— К вам посетитель, Рэйден-сан, — уведомил секретарь, едва я переступил порог. — Ждёт в общей приёмной.
— Благодарю, Окада-сан.
Если ко мне снова заявился сосед-горшечник… Нет, не горшечник.
— Я велел тебя явиться в Час Лошади! А ты когда пришёл?
— Умоляю сжалиться…
— Иди вон отсюда! Вернешься, когда назначено.
— Прошу, простите!
Кажется, Мэмору стоило немалого труда заставить себя опуститься передо мной на колени. С чего бы это? Какой-то разносчик… Ничего, справился. Опустился. Ткнулся лбом в пол.
— Не гоните, прошу! Я пришёл с заявлением. Она ушла!
— Кто ушёл? Кто пришёл?
— Я пришёл! А она ушла!
— Она? Да кто же это?!
— Она… Он… Дух моей покойной матушки!
— Следуй за мной.
Надеюсь, я ничем не выдал волнения, пока шёл по коридору, даже не проверяя, следует ли за мной Мэмору. Без спешки расположился за столом в своём кабинете. Выдержал паузу, не глядя на разносчика и лишь краем глаза следя за устраивающимся в углу Широно. Всё, слуга готов записывать. Потянуть время? Помучить Мэмору ожиданием? Это бывает полезно — проверял не раз. Вон, разносчик уже весь извертелся на циновке для посетителей.
Ладно, достаточно.
— Приступим. Назови себя.
— Мэмору я! Мэмору с Малого спуска! Разносчик тофу!
— Позавчера ты приходил с заявлением о фуккацу. Утверждал, что ты — Котонэ, мать Мэмору в его теле.
— Не было фуккацу! Не было! Она вас обманула!
— Не нужно так кричать.
— Простите…
— Допустим, ты действительно Мэмору…
— Мэмору я! Кого хотите, спросите…
— Не сметь перебивать дознавателя!
— Простите, виноват…
Интонации? Тембр? Вроде, мужские — с поправкой на общую тщедушность Мэмору. Старушечьи шепотки, смешки? Нет, ничего такого. Хочется ли мне есть? Хочется, но не слишком.
— Допустим, ты действительно Мэмору. Допустим, ты говоришь правду, и позавчера твоими устами говорил дух твоей покойной матери…
— Моими — чем? Ох, простите, молчу, молчу…
— Допустим, всё так и есть. А теперь объясни мне, Мэмору с Малого спуска: каким образом дух твоей матери оказался в твоём теле, если фуккацу не было?
— Он… она… Её дух… Он это… овладел мной! Я ничего не мог сделать! Ничего сказать! Она за меня ела, ходила, говорила… Это не я вас обманывал — про фуккацу! Это всё она! Моя матушка. Хотела подлецом меня выставить, убийцей!
Я покосился на Широно. Его кисть так и летала над листом бумаги.
— Допустим. Почему же дух матери вселился в тебя? Почему хотел очернить?
Мэмору засопел, опустил взгляд.
— Не ладили мы с матушкой. Ругались часто. Вот, видно, и затаила на меня зло. Явилась после смерти и это… Вселилась. Чтобы жизнь мне портить! Знаете, как страшно было?!
— Не сомневаюсь. А теперь она где?
— Ушла! Как есть ушла! Нет её больше! Испугалась!
— Испугалась? Чего?
— Вас!
— Меня?
Я чуть умом не тронулся.
— Вас! Как услышала вчера, что обман ей с рук не сойдёт, так и оставила меня в покое! Тысяча благодарностей! Избавили
