Голубая луна - Макс Мах

Таверна, в которой остановились на ночлег, выглядела довольно опрятно, да и запахи, доносившиеся с кухни, отнюдь не раздражали обоняния. Им предложили равиоли с говядиной в овощном бульоне, жареную свинину, приличного качества пшеничный хлеб, моченые яблоки и квашеную капусту. Герда, проголодавшаяся в дороге, как волк в зимнюю бескормицу, ела все подряд, запивая все это кислым красным вином. Воды, как обычно, в таверне не оказалось, а чай здесь не заваривали, видно, из принципа. И вот, покончив с куском хорошо прожаренной свинины, Герда подвинула к себе кружку, только что наполненную по новой расторопной служанкой, и хотела было сделать глоток, когда перед ней возникла Другая Она и укоризненно покачала головой.

– А смотреть, что пьешь, кто за тебя будет? – спросила Другая Герда, и картинка сложилась.

Бегающий взгляд хозяина таверны, вороватые движения служанки и, наконец, вино. Это вино явно было из другой бочки, не из той, из которой пили прежде. И еще одно «но» – фруктовый запах. Слабый, едва уловимый на фоне сильного винного духа, но, тем не менее, вполне реальный.

«Черемика? Ох! – похолодела Герда. – Как же я так?..»

Своей беспечностью она едва не погубила и себя, и людей, взявшихся ей помогать. Хорошо хоть Другая Она был начеку и обратила ее внимание на яд в вине.

– Спасибо! – справившись с растерянностью, поблагодарила она Другую Себя.

– Дура! – покачала головой Другая Герда. – Помрешь ты, я тоже ноги протяну. Что делать будешь?

«Что делать?» – Герда задумалась.

Яд черемики начинает действовать где-то через полчаса после приема. Сбивается дыхание, наступает общая слабость, начинают путаться мысли. На этом этапе, если организм сильный, отравленного еще можно спасти, заставив опорожнить желудок и напоив молоком. До необратимых изменений в этот момент остается не более часа. Значит, времени у нее в обрез, от полутора часов до часа, хотя наемники пока выглядят здоровыми, но иди знай, когда они начали пить отравленное вино!

– Мастер Нурен… – Герда пьяно улыбалась, но, обнимая новгородского шпиона, тихо сказала ему прямо в ухо: – Вино отравлено. Не пугайтесь. Ничего необратимого еще не произошло. Кабатчика я возьму сама. На вас служанки. И… дайте мне пару минут.

Она вскинула руки и замахала ими, привлекая внимание Юэля.

– Ю… эль! Юэль.

Ее пальцы стремительно сложились в жесты «Внимание», «Тревога», «Принимаю командование на себя». Боевой язык наемников скуден, но в нем есть все, что нужно для выживания.

Юэль засмеялся, незаметно транслируя команды тем, кто мог видеть его руки.

«Засада, – продолжила между тем Герда. – Обыскать!» – И движение кистью, указывающее на двери: на кухню, на улицу и внутрь дома.

«Вперед!»

Подтолкнув Нурена, Герда сорвалась с места, в три длинных прыжка достигла стойки, взлетела вверх и, опершись левой рукой о столешницу, перепрыгнула через прилавок к обалдевшему от такого зрелища и не успевшему среагировать кабатчику. Два удара сердца, и она уже стоит перед жирным ублюдком, упирая лезвие навахи ему под кадык.

– Только пикни, – прошипела она разозленной змеей, – и я тебя не убью. Я просто нашинкую твой член, зажарю с куриными яйцами и скормлю этот омлет тебе самому. Веришь?

– Д-да, г-госпожа, – от страха кабатчик начал заикаться, но дело было сделано.

Обе служанки без сознания лежали на полу. Куда бил их Нурен, Герда не видела, но результат ей понравился. А наемники в это время уже обыскивали дом и окрестности.

– Кто дал тебе яд?

– Я… я…

– Ты подал нам вино с ядом черемики. Будешь хорошо себя вести, мучить не стану. Перережу горло, и дело с концом. Но дай мне только повод разозлиться…

– Эт-тот человек… Он… Он в конюшне. Их там двое… – кабатчик мелко дрожал, по его лицу тек пот, мокрой от обильно выступившего пота была и его рубаха.

– Ты опоздал, – Герда услышала во дворе шум драки, сдавленные крики, звуки невнятной возни внутри дома. – Что-то еще?

– Они… о… ни…

– А если так? – Она проколола кожу на его горле и пустила кабатчику кровь.

Он дернулся от боли, захрипел, но она тут же ударила его другой рукой по губам.

– Ну?!

– В лесу. С лошадьми. – Создавалось впечатление, что от страха мужчина разучился говорить связно, произнося за раз одно, максимум – два слова.

– Сколько?

– Трое.

– Сколько в доме?

– Д… два… наверху.

– В конюшне?

– Двое.

– Есть еще?

– Нет.

– Ну, видишь, – ухмыльнулась Герда, – можешь, когда хочешь.

Хотела было врезать ему коленом по яйцам, но в тяжелой юбке сильно не разгуляешься, еще спасибо, что смогла перепрыгнуть через стойку. Пришлось бить кулаком. Можно было бы и куда-нибудь в другое место, но у нее от злости голова кружилась, и в висках стучала кровь. Врезала по яйцам. Кабатчик охнул, дернулся и, едва не насадив себя на нож, упал на колени, зажимая обеими руками причинное место.

– Злая вы, виконтесса, – усмехнулась, проходя мимо, Тильда, она тащила за ногу, как труп, одну из служанок, ту, что помоложе. – Не будете возражать, если я ее парням на потеху отдам?

Герда бросила взгляд. Подол платья и нижняя юбка задрались у женщины чуть ли не до горла, обнажив крепкие ноги и широкие бедра, между которыми курчавился темный лесок лобковых волос.

– Только чур, я тоже буду смотреть! – Герда вдруг остро захотела увидеть все, что случится, собственными глазами. Буквально все!

Темное, пряное желание, туманящее взгляд кровавой пеленой, заставляющее сердце биться быстрее. И хотя сама она в свое время, в Венге, чуть не убила предводительницу разбойников как раз за это самое, за интерес к тому, что мужчины могут сотворить с несчастной женщиной, сейчас она посчитала ситуацию с моральной точки зрения вполне удовлетворительной. Ведь, не вмешайся в дело Другая Она, сейчас Герда была бы на полпути в могилу. Однако жить ей еще не надоело, и любой покусившийся на эту жизнь был достоин самой страшной кары. Наверное, и такой, как изнасилование. Воображение ее разыгралось, и Герда начала представлять себе всякие ужасы вперемешку с возбуждающими картинами грязного секса.

Впрочем, худшего, в результате все-таки не случилось. Вмешался Бу Нурен, и служанок просто придавили.

– Изнасилования и грабежи плохо сказываются на дисциплине бойцов, – коротко объяснил он ситуацию Герде. – Не обижайтесь, госпожа.

– Не обижаюсь. – Темное помутнение, как возникло, так и ушло, возбуждение спало, взгляд очистился.

– Сами допросите? – кивнула она на все еще корчащегося на полу кабатчика.

– Да, госпожа. Думаю, я справлюсь.

– Тогда за работу!

Герда взяла с полки большой кувшин и вышла во двор. Ручей, который она приметила еще раньше, протекал совсем рядом с домом. Герда умыла лицо, – время еще не вышло, хотя и следовало поспешить, – тщательно прополоскала кувшин, набрала воды и вернулась в дом. Там уже вовсю шло потрошение пленных. Наблюдать за допросом Герда, впрочем, не стала. Поставила кувшин на один из уцелевших столов, достала из кармашка на поясе нефритовую бутылочку