Дуглас Брайан - Воин из пророчества
Одни лоскуты были еще яркими, другие почти истлели, выцвели под дождем и солнцем… Но за каждым Шлока угадывал целую человеческую судьбу с ее бедами и невзгодами, с ее надеждами и упованием на милость древних богов, которые, возможно, вспомнят о людях и снизойдут к их просьбам о помощи…
Вот жемчужное ожерелье. Его принесла богатая женщина, которая никак не могла забеременеть. Она боялась, что муж оставит ее, и тогда ей придется доживать свои дни в печальном одиночестве. А вот тонкая серая полоска ткани — подношение нищенки, которую, словно бы в насмешку, боги наделили чадородием. Одного за другим рожала она малышей, и нечем было ей кормить своих отпрысков. Бедняжка просила богиню затворить ее чрево, дабы не производить ей больше на свет голодных ребятишек…
К этому дереву, средоточию тщетности человеческой жизни, воплощению самого Времени, Памяти и Воли Богов, привел однажды своих учеников Шлока. Солнце начало клониться к закату. Пора было им объединиться не только в играх и состязаниях. Настало время освятить их дружбу клятвой.
Но сперва следовало показать ученикам еще одну вещь.
— Видите, вон там блестит маленькое озерцо?
Мальчики дружно закивали.
— О том, что это за озеро, знают очень немногие, и я — в их числе. Там не гнездятся птицы, и запах вокруг стоит неприятный. Многие считают, что это — гнилое болото, дыра в преисподнюю, куда приходят купаться злые духи.
— Но это, конечно, клевета на чудесный дар богов людям? — подал голос Арилье.
Учитель благосклонно кивнул ему:
— Ты прав. Там, на дне этого озера, — большие запасы земляного масла. Удивительное масло! На нем нельзя жарить мясо, его нельзя употреблять в пищу…
— И еще оно воняет! — вставил Арилье, весело блестя глазами.
Обычно учитель не одобрял подобного поведения, но сейчас Шлока лишь кивнул мальчику:
— Опять ты прав, Арилье. Оно воняет. И очень хорошо горит. Запоминайте! Когда-нибудь вам очень пригодится это знание. Когда-нибудь…
Когда-нибудь… когда враг придет под стены Патампура, и новому радже понадобятся все его знания, все его умениям вся хитрость, чтобы отразить натиск доселе непобедимого врага.
Но это случится очень нескоро. Во всяком случае, Шлока хотел на это надеяться.
А пока…
— Загадывайте желания! — воскликнул учитель, показывая рукой на священное дерево. — Загадывайте и просите богов, чтобы те исполнили их!
— И что, сбудется? — спросил бойкий Арилье.
— Если твое желание достойно, если оно позабавит богов или если оно совпадет с желанием кого-то из могущественных духов — непременно сбудется…
Один за другим мальчики подходили к дереву и привязывали лоскутки к ветвям. Учитель наблюдал за ними с легкой улыбкой. Как будто знал, какое желание загадал каждый. Нетрудно, впрочем, догадаться: мысли-то у них у всех нехитрые, и желания таковы же.
Когда они все вернулись к Шлоке, он медленно обвел их взглядом. Улыбка пропала с лица учителя, глаза его стали серьезны, и мальчики притихли, ожидая, что сейчас услышат от него нечто важное.
И Шлока заговорил. Он говорил вполголоса, но так, что каждое его слово отчетливо слышали все. И сразу же все загаданное мальчиками стало казаться им таким простым, таким ненужным и жалким: один хотел победить в скачках, другой мечтал о лошади вроде той, что видел у раджи, третьему хотелось красивую одежду — не сейчас, потом, когда вырастет…
Каждый из них думал о себе, о своем. Шлока заговорил об общем деле. О том, ради чего он жил, чему посвятил свои дни без остатка. «Может быть, поэтому он — великий человек, — думал Траванкор. — Потому что действительно отдал себя всему народу, а не как мы — только себе…»
Никогда прежде он не осознавал величие своего учителя так сильно, как в тот день.
Шлока обращался к священному дереву. Он говорил задумчиво, так что каждое его слово как будто бы исходило из самой глубины души:
— Священное дерево… О, священное дерево, хранящее память о молодости богов! В память об ушедших предках, я прошу тебя: напомни о нас добрым богам! Дай нам в союзники благодетельных духов! Помоги нам сделать так, чтобы земля наша избавилась от врагов и возродилась.
Шлока поднял взгляд на мальчиков, чуть улыбнулся им, и тотчас светом наполнились их сердца.
— Давайте помолимся все вместе.
И они подняли руки, зашевелили губами, повторяя слова молитвенного песнопения…
— Теперь знайте, дети, — заговорил Шлока, — для чего я избрал вас. Для чего отобрал вас у ваших родителей и стал для вас матерью и отцом, как и обещал. Близится время решающей битвы. Калимегдан всегда мечтал о том, чтобы захватить все окрестные земли, и всегда Патампур стоял у него на пути. Эта вражда очень древняя, и началась она в сердцах богов, а не в сердцах людей. Ибо богиня Кали, которой мы так страшимся, не всегда была страшной и злобной. Не всегда ее называли «Черной», не всегда приносили ей в жертву младенцев…
Посмотрите на это дерево. Жаль, что оно не может говорить тем языком, который был бы понятен вам! Но верьте мне, он многое могло бы рассказать вам о том времени… Знайте же, что Азура был некогда верховным богом Вендии. Азура, а не Индра, что проезжает по небу на громовой колеснице и радостно смеется, глядя на победы славных воинов! Азура и сам был воином, но он был также и мудрецом.
Он знал, что наша жизнь — лишь иллюзия, лишь сон, который будет повторяться из раза в раз. Для чего же, спросите вы, нужно человеку быть свободным? Для чего быть сильным и гордым, если вся его жизнь — не более, чем сон? Я отвечу вам, если вы не отыщете ответ в своем сердце.
Скажите: даже зная, что вся паша жизнь — сновидение бога, — даже зная об этом, хотите ли вы быть рабами? Нет, душа ваша протестует против такой участи! Почему? Почему даже во сне вы не желаете быть рабами?
Потому что человек должен быть счастлив и свободен. Даже во сне. Но есть еще одна причина. И заключается эта причина в том, что теперешняя жизнь — не единственная из тех, которые нам даны. Богами нам дано множество жизней, и каждую нужно прожить лучше предыдущей. Более достойно, более честно. После смерти мы встретимся с владычицей подземного царства, с подругой Азуры, которая принимает души умерших прямо из его рук. Кто назовет мне имя этой владычицы?
— Кали, — прошептал Арилье. — Ее зовут Кали…
— Черная Кали, Черная Мать, которой мы страшимся, к которой мы взываем с ужасом! Это она встретит нас, она определит нашу участь в будущем рождении. Вот тайна, которyю я хочу доверить вам: Кали не страшна. Она — великая мать, кормящая всех своей грудью. Она — воплощение созидательных сил самой Природы. Когда будете думать о ней, думайте о ней как о Дурге, как о матери, как о лоне земли… И сейчас мы будем обращать нашу мольбу именно к ней. О великая Дурга, о Черная Мать, о Белая Мать, о та, которая встретит нас за порогом нашей смерти, — дай нам прожить достойно, дай нам умереть достойно, дай нам возродиться достойно!
Шлока помолчал, ожидая, пока в душах слушателей установится полная тишина.
И тут из-за дерева донесся громкий голос:
— Ты разбудил меня своими воплями, а потом снова усыпил нудными рассуждениями! Поначалу я решил было, что перебрал с этим кислым гирканским вином, которое никак не могу допить — такое оно гадкое… Да уж, страшный сон приснился мне, когда я заснул посреди сна этого вашего Азура, кем бы он ни был!
Такое неслыханное кощунство заставило всех юношей замереть.
Кто бы ни скрывался за толстым стволом священного дерева, сейчас он поплатится за свою дерзость.
Но Шлока остался невозмутимым.
— Выйди вперед и покажись нам! Где твой копь? Как тебе удалось спрятаться от нас?
— Да потому и удалось, что я без коня… Лег да заснул. Надо мной, наверное, трава успела вырасти, пока я спал.
Очень довольный собой, ухмыляясь во весь рот, перед Шлокой и его учениками предстал великан-северянин.
— Кром! — прорычал он. — До чего же сложно у вас тут все обстоит с богами! Сколько слушаю, столько диву даюсь.
— Как же, по-твоему, обстоит дело? — вежливо спросил Шлока, как бы желая дать варвару урок хороших манер.
Но не на такого напал. Если он и хотел произвести на Конана впечатление, ему это не удалось.
Конан заявил, зевая во весь рот:
— Когда воин рождается, наш ледяной бог Кром дает ему все, что нужно для жизни. То есть — силу и желание выжить. После чего поворачивается к парню спиной и больше не интересуется его судьбой. А уж когда ты помрешь с мечом в руке и боевым кличем на губах — тут Кром тебя встретит и отправит в чертоги, пировать с друзьями.
— И как же вы поклоняетесь подобному богу? — осведомился Шлока.
— Да никак… — сказал, зевая еще шире, Конан. И вдруг насторожился: — Эй, вендиец, я ведь тебя припоминаю. Мы встречались. Очень давно. Ты с тех пор почти не изменился. Тебя как-то смешно звали…
