Дуглас Брайан - Воин из пророчества
— Ты велел рассматривать всякую мысль, всякое наблюдение, покуда оно не станет для меня совершенно ясным. Ты приказал мне проникать в суть вещей и явлений. Разве не так? — настаивал Траванкор.
Шлока молча кивнул.
— Я могу продолжать?
— Да, Траванкор. Говори дальше.
— У этого лисенка была мать, но она погибла. Тогда я забрал его и заменил ему мать. Я накормил его и буду кормить, пока он не вырастет и не сможет сам заботиться о себе.
— Ты хорошо поступил, Траванкор.
— Я не спрашиваю тебя о том, хорошо ли я поступил, учитель! Скажи: когда-то ты поступил так же?
— Не раз, и не два. В этом долг человека — защищать слабых, помогать им встать на ноги.
— Я говорю сейчас о себе. У меня была мать?
— У всех была мать. У тебя — тоже.
— Какой она была?
— Когда лиса была жива — была ли она прекрасна? — вопросом на вопрос ответил Шлока.
Мальчик горячо кивнул.
— Я смотрел на ее труп и плакал, учитель! При жизни это был великолепный хищник. У нее — ярко-рыжая шерсть, блестящий пышный хвост, острые уши, умная мордочка…
— Твоя мать была при жизни так же прекрасна, как и эта лиса, Траванкор. Я видел ее всего лишь миг, но этот миг навсегда запечатлелся в моей памяти. Круглое лицо, темные гЛаза, огромные, полные любви… Изогнутые дуги бровей, длинные тонкие косы… И нежные руки, из которых я вырвал тебя. Спустя несколько минут она уже была мертва.
— Ты знаешь ее убийцу?
— Шраддха. Его зовут Шраддха. Скоро ты сможешь увидеть других людей, Траванкор. В мире очень много людей. Ты увидишь раджу Авенира, мудреца и книжника, который правит городом Патампуром. Ты увидишь юношей, среди которых найдешь себе друга. Ты встретишь девушек, и одна из них станет твоей подругой — подобно тому, как каждый зверь находит самку себе под стать…
— Чем же человек отличается от зверя, учитель? Есть ли различие?
— А сам ты как полагаешь?
— Я знаю, что оно есть. Я чувствую, что оно должно быть! — воскликнул мальчик. — Но я не могу подобрать нужных слов для определения.
— Ты делаешь успехи, Траванкор, — кивнул Шлока. — Человек отличается от зверя двумя особенностями. Во-первых, человек умеет смеяться. А во-вторых, человек обладает готовностью умереть за то, что считает правильным. Самка может пожертвовать собой ради своего потомства, но лишь человек в состоянии пожертвовать собой ради людей, ему совершенно не знакомых. Это — свойство великой души, Траванкор.
— А у меня — великая душа? — спросил мальчик. Глаза его блестели.
Шлока медленно кивнул.
— Не сомневаюсь в этом.
Траванкор порывисто схватил руку Шлоки и поднес к губам. Шлока вырвал у него свою руку.
— Никогда так не поступай! — сурово велел мудрец. — Я твой учитель, твой воспитатель, но ты — мой господин, и когда-нибудь тебе станет это так же ясно, как и мне.
* * *Лишь пятнадцать лет спустя после той памятной встречи во дворце раджа Авенир вновь увидел Шлоку. Увидел — и поразился: мудрец почти не изменился, не постарел. Казалось, годы не властны над этим загорелым лицом. Только морщинок чуть прибавилось вокруг насмешливо сощуренных глаз.
Испросив у раджи дозволения, Шлока устроил под стенами Патампура школу для обучения молодых воинов. Он открывал перед юношами премудрости воинского искусства, а заодно учил их и другим умениям: распознаванию знаков судьбы, которые оставляют для людей благосклонные божества, и чтению следов, что возникают в джунглях и на плоскогорье после того, как по земле пройдет человек или зверь. А еще он учил их грамоте.
Шлока собрал двадцать мальчиков и сделал своими учениками. Они вместе тренировались — верхом на коне, с деревянным оружием в руках, — вместе слушали учителя, вместе ели и спали. Каждый из них старался стать настоящим воином, но двое делали все лучше других. Двое друзей — Траванкор и Арилье. Они-то и стали любимыми учениками Шлоки. Но никто, кроме самого Шлоки, не знал, который из мальчиков — сын раджи Авенира.
Идея создать воинское братство, ядро будущего войска Патампура, получила горячее одобрение раджи. Авениру было известно, что один из учеников Шлоки — его родной сын. Его дитя!
Он вырос, он превращается в воина и скоро станет настоящим вождем. От одной только мысли об этом у Авенира кружилась голова. Ему казалось, что Шлока сделал невозможное.
Мудрец только покачивал головой и весело смеялся, когда Авенир сказал ему об этом.
— Нет ничего невозможного, раджа. Почти все сделало за нас всемогущее время. Богиня Кали лишь придерживает руку наших врагов. Берегись, раджа: Аурангзеб настойчив, а его любимый жрец, Санкара, — могуществен. Санкара неустанно молит богиню, чтобы та обратила благосклонные взоры в сторону его господина и отвратила их от нас. Кали же — капризна, так что много бед ожидает нас прежде, чем мы сумеем добиться своего. Твой сын растет, и в этом пет моей заслуги. Растут и другие юноши. Скоро у тебя будет превосходная, непобедимая гвардия, раджа. Дело за тобой: необходимо объединиться с теми князьями Вендии, которые готовы будут поддержать тебя в борьбе против Аурангзеба. Сейчас уже многие встревожены растущим могуществом Калимегдана.
Вот уже несколько лет Шлока не прятался в джунглях. Со своими учениками он постоянно обитал неподалеку от Патампура, и со стен крепости каждый день можно было видеть, как двадцать юношей носятся на конях или сходятся в учебных поединках. Во время этих скачек двое неизменно приходили первыми — Траванкор и его лучший друг Арилье Друзья успевали успокоить лошадей, поводить их по кругу, чтобы те передохнули, пока прочие возвращались к учителю из долгой скачки.
Арилье был сыном простолюдина. Когда Шлока ездил по окрестным деревням, собирая для себя учеников, он поначалу хотел взять в будущий отряд сына местного старосты. Тот паренек, хорошо кормленный, крепкий, рослый, хмуро посматривал на всадника и то и дело косился на отца. Но он хорошо подходил для обучения воинскому ремеслу.
И Шлока, пренебрегая своей мудростью, едка было не открыл рот, чтобы произнести: «Я хочу забрать твоего сына, староста, чтобы он служил радже оружием в личной гвардии правителя».
Какое благое божество запечатало в это мгновение уста Шлоки? Пока слово не сказано — оно твой раб…
Потому что миг спустя Шлока встретился взглядом с другим пареньком. Отец мальчика стоял неподалеку и ежился. Обычный крестьянин… Нет, не совсем обычный. Он стоял в стороне от прочих, так, чтобы ненароком не коснуться кого-нибудь из односельчан. Когда ветер, коснувшись его одежды, долетал до прочих крестьян, собравшихся на маленькой деревенской площади, люди ежились и делали охранительные знаки.
Почти в каждой из деревень есть такие люди. Они принадлежат к презренной касте. Их сторонятся. Даже стоять рядом с ними — и то считается позором. Такие люди были рождены вне брака и вне закона. Обычно у них не бывает детей, однако этот человек оказался исключением. Должно быть, некогда нашел для себя такую же отверженную женщину.
Его обязанностью, насколько знал Шлока, была уборка нечистот.
Удивительно, но сын этого всеми презираемого человека выглядел совершенно не похожим на отца. Отец — тощий, дочерна загорелый, в одной только набедренной повязке, — ежился возле какого-то дерева, такого же сморщенного и черного, как он сам. Сын же обладал на диво привлекательной внешностью. Ясные темные глаза глядели весело и спокойно, на дне их затаилась улыбка. Мальчик стоял, распрямив плечи и чуть откинув назад голову. Было очевидно: он ничуть не надеется на то, что выбор Шлоки надет на него. Еще бы! Ведь Шлока приехал за будущим воином, за человеком, которому предстоит служить самому радже! На такую честь может рассчитывать лишь сын старосты. Ну, в крайнем случае, — сын кузнеца. Но уж никак не сын отверженного.
Мальчик просто с интересом рассматривал пришельца. Он никогда раньше не видел никого, кто не жил бы в их деревне. Какая интересная сбруя у лошади! Какой примечательный халат, какие шаровары, какие сапоги — вот это да! — и даже пояс с узорными накладками… и кинжал в ножных… И посох в руке. Наверняка — не простой посох, волшебный.
Шлока позволял мальчишке разглядывать себя. Мудрец быстро размышлял над своими впечатлениями. Пытался понять, не совершает ли он сейчас ошибки.
Обычай не напрасно запрещает общаться с отверженными: эти люди носят в себе печать проклятия и вырождения.
Но увиденное опровергало все доводы рассудка. Мальчик нравился Шлоке. Мальчик был достоин куда лучшей судьбы, нежели прозябание в этой жалкой деревушке на положении самого презренного из жителей.
Неожиданно Шлока догадался, в чем дело. Возможно, проклятие и присутствовало в обстоятельствах, при которых появились на свет родители мальчика. Однако сам мальчишка был зачат в любви и родился как желанный сын. Вот что делало его законным ребенком, вот что освобождало его от проклятия.
