Дэниел Уолмер - Дважды рожденные
— Он не сумеет уговорить их! — угрюмо возразил он. — Старика Буно уважают не меньше, а уж он-то постарается, чтобы меня наказали по всей строгости и вышвырнули прочь.
— И все-таки не отчаивайся! — участливо попросила Гэлла.
Она неожиданно нагнула его голову к себе и коснулась губами вороных волос на макушке. Конан, пробурчав что-то нечленораздельное, вырвался и отполз прочь. Теплые девчоночьи руки смутно взволновали и рассердили его.
Конан вспомнил, что Гэлла уже обнимала его однажды. Это было, когда закоченевшее тело Кевина опускали в такую же стылую и мертвую, что и он, яму в земле. Гэлла, стоявшая рядом, вдруг обняла его, и слезы ее прожгли ему шею. Тогда он не сразу вырвался из ее рук, а чуть помедлив, хотя ему и было мучительно стыдно, что девчонка обнимает его, да еще на виду у всех.
«Кевин… Кевин… — повторяла она распухшими от плача, непослушными губами. — О Конан, неужели он… навсегда… Ему холодно… Отчего они не постелят шкуры на дно… и не укроют его сверху?..» Ни для кого не было секретом, что Кевин и Гэлла договорились между собой пожениться сразу же после того, как Кевин испытает себя в настоящей битве. И Кевин испытал. Он выдержал испытание, как подобает мужчине, но вместо свадебного пира его ждало пиршество могильных червей…
— Послушай, Гэлла, — тихо сказал мальчик, охваченный порывом доверия. — Клянешься никому не говорить того, что я скажу тебя сейчас?
— Клянусь Кромом, — очень серьезно ответила девушка.
— Кевин не умер. Он жив.
Ее глаза распахнулись так, что, казалось, все остальное худенькое, заостряющееся книзу лицо куда-то исчезло.
— Но я ведь… сама видела. И все видели… И разве не ты рыл ему могилу, Конан?..
Мальчик, придвинувшись к ней поближе, очень коротко, в двух словах рассказал о невероятных событиях, приключившихся с ним в последние дни.
— Кевин не умер. Но он и не жив, — так закончил он свой торопливый рассказ. — Если не вернуть ему отобранную искру — хотя я и не знаю, на что она похожа и для чего она вообще, — он навсегда останется рабом проклятого колдуна. Эти искры искал я в его хижине, когда он объявился на пороге и заорал, что я вор. Теперь ты понимаешь, что Буно настоит, чтобы мне отрубили руку и выгнали прочь. Он боится меня и оттого пойдет на все, чтобы от меня избавиться.
Гэлла отчего-то сразу поверила ему. Наверное, ей очень хотелось, чтобы Кевин и впрямь оказался жив, поэтому она поверила беспрекословно, жадно и прочувственно вникая во все детали рассказа, даже самые невероятные (правда, о Шедде Конан, жалея ее, упоминать не стал).
— О, Конан! Он мне никогда не нравился, этот старик! Мне всегда казалось, что вместо глаз у него крючья, которыми он сдирает с меня одежду, и даже кожу… Хотя он всегда так сладко, так ласково говорит со мной… «Моя сероглазая девочка… мой горный хрусталик…» Но ведь надо скорее рассказать о нем всем! Мужчины схватят его и заставят вернуть искры. И Кевин вернется!
Конан усмехнулся с горечью.
— Если уж даже Меттинг, который мало похож на круглого дурака… — начал, было, он, но внезапно дверь хижины распахнулась, и один их охранявших ее мужчин набросился на Гэллу с бранью.
— Ты что, беспутная девчонка, не знаешь, что с ворами нельзя разговаривать? Хочешь заразиться от него и тоже стать нечистой на руку?.. А ну, прочь отсюда!
— Оставь ее! — захохотал появившийся из-за спины первого второй стражник. — Неужели не понимаешь: она хочет наобниматься с ним напоследок, пока он еще может сделать это двумя руками!
— Понимать-то я понимаю, но все-таки пусть выматывается отсюда поскорее! К тому же, руки в этом деле — не главное. Когда мы вышвырнем его из деревни, пусть любезничает и развлекается с ним, сколько захочет, где-нибудь на зеленой травке.
Гэлла залилась густым румянцем, но не растерялась.
Дерзко стрельнув в охранников сузившимися от злости глазами, она воскликнула:
— Уж, наверное, я буду слушаться не вас, неотесанные наглецы, а старого Меттинга! Это он велел мне не уходить, пока пленник не съест всего, что я ему принесла, чтобы он не мог уморить себя голодом, прежде чем получит заслуженную кару! Это он велел мне разговаривать с ним, чтобы он проболтался, что именно он хотел стащить у Буно! А ну, прочь отсюда!
Охранники, опешившие от дерзости и напора, так не вязавшихся с робким и трепетным обликом девушки, благоразумно решили не навлекать на себя гнев Меттинга и, ворча и огрызаясь, закрыли дверь.
— Послушай, — зашептала мальчику Гэлла, как только шаги за дверью удалились и все стихло. — Тебе надо отсюда бежать! Меттинг ведь может и не уговорить всех не отрубать тебе руку. Но даже если он и уговорит, тебя все равно накажут, хотя и по-другому!
— Ты думаешь, я не пытался! — воскликнул Конан. — Самое первое, что я сделал, когда меня швырнули сюда — обшарил весь дом. Все глухо! Печная труба заколочена, дверь и окно стерегут. Даже если я превращусь в крысу, мне не удастся отсюда выбраться!
— Но я помогу тебе! — горячо предложила Гэлла. — Ты убежишь, а потом мы встретимся с тобой на кладбище, и ты проведешь меня к Кевину.
— Поможешь? Мне?.. — усмехнулся мальчик. — Но как ты мне сможешь помочь?
— О, очень просто! Я выйду отсюда и одного из охранников отошлю в хижину, где спорят мужчины, — скажу, что у Меттинга есть к нему важное поручение. Как только он уйдет, я начну второму заговаривать зубы. Он не слишком-то умен, это сразу видно. Ты в это время тихонько выскользнешь за моей спиной. Как только охранник тебя заметит, я схвачу его за руки, кинусь под ноги, в общем, придумаю что-нибудь… Ты уж сумеешь за это время убежать!
Глаза у Конана загорелись, а сердце сильнее забилось в груди.
— Пожалуй, Кевин не зря собирался на тебе жениться! Ты молодец.
Гэлла опустила глаза. Помедлив, она направилась к двери.
— Ну, так я начинаю!..
— Подожди! — схватил ее за плечо мальчик.
Новое соображение, пришедшее ему в голову, перечеркнуло всю его радостью. Если ему удастся вырваться отсюда, то уж Гэллу схватят наверняка. И что будет с ней? По неписаным киммерийским законам тот, кто помог преступнику избавиться от наказания, подвергается этому же наказанию сам. Гэлле отрубят руку и вышвырнут за пределы деревни. Конечно, она сама предложила ему бежать, значит, отвечает за все последствия, но… Но получить свободу ценой чужой отрубленной руки ему почему-то не хочется. Да и что скажет ему Кевин, если получит когда-нибудь назад свою искру? Что скажет Кевин, не найдя невесты или, еще хуже, встретив ее где-нибудь без руки?..
— Нет, Гэлла, — твердо сказал Конан. — Женщины очень глупы. Все. Не могу понять, как Кевин мог захотеть жить с тобой в одном доме! Ты даже не подумала о том, что если я убегу, тебе отрубят руку вместо меня.
