Тимофей Костин - Науфрагум. Дилогия
- Наверное, вы удивлены. Дело в том, что я случайно услышала ваш разговор с однокурсницей. Но извиняться за это я не стану.
Вот в чем дело, оказывается. Но чем ее мог задеть наш разговор? Не может же тот дурацкий мюзикл иметь какое-то отношение к этой аристократке? Судя по горничной и уверенной осанке, незнакомка отнюдь не из простолюдинов. И, клянусь, невероятно хороша собой! Даже сдвинутые брови ее ничуть не портят. Постойте, неужели передо мной поклонница таланта Метерлинка-младшего и меня ждут упреки и скандал?
Между тем, незнакомка продолжала:
- Не стану упоминать ту мерзкую пародию на музыкальную постановку... но и вы позволили себе сделать намеки, бросающие тень на людей, которые отнюдь этого не заслуживают. Мне хотелось бы узнать, по какому праву вы сочли, что об этом вообще стоит говорить? И откуда вы узнали об отношениях, которые якобы связывали принца Максимилиана и того человека, который был выведен в "Белой птице" под именем лейтенанта Ромеро? Если я правильно поняла, вы намекали, что это был ваш родственник?
Я угрюмо кашлянул.
- Прошу прощения, э-э-э... миледи. Но у вас передо мной имеется преимущество. По крайней мере, на половину, которую вы подслушали. Вторую половину я сейчас исправлю - Золтан Немирович к вашим услугам. Йель, второй курс, факультет Механики.
Она моргнула длинными ресницами и нахмурилась еще сильнее.
- Ах, извините, я была невежлива. Меня зовут Грегорика Тюдор. Пембриджский университет, Королевский колледж, второй курс, факультет педагогики.
Грегорика... если я расслышал правильно. Грегорика Тюдор - а это значит... это значит, что я разговариваю не с кем иным, как с правнучкой того самого императора, о делах которого рассказывал сегодня Флобер. А ведь и верно, в этих зеленых глазах, красиво очерченных губах и, главное, гордой посадке головы без труда узнаются черты с парадного портрета, которым украшено любое старое официальное заведение... да вот хотя бы и стена роскошного бального зала на борту "Олимпика". Не в самой середине, конечно.
И верно, венценосный герой благосклонно, хоть и немного печально взирает на ослепительно красивую правнучку. Ей-богу, жаль, что на ее челе никогда уже не будет короны. Я бы с гораздо большим удовольствием любовался ею, чем нынешним жирным президентом. Да-да-да, именно ее только что поминали алисины подружки с совершенно нехарактерным по отношению к другим особям женского пола пиететом - как принцессу. Хм.
Что же до меня, то я тоже слышал о ней и, наверное, даже видел на фотографиях в газетах... но не ожидал, не ожидал, чтобы небожительница вот так, без затей, снизошла на ту же самую палубу, где сейчас стоят мои туфли. Судя по недовольному виду, принцесса считала, что не узнать ее с моей стороны было невежливо. Впрочем, это ее проблемы. Хмыкнув (про себя), я еще раз коротко поклонился.
- Безмерно рад, ваше высочество.
- Оставьте, - отмахнулась принцесса. - Вы не обязаны обращаться ко мне с титулом. Всем известно, что династия отреклась от престола. Мой дед, Максимилиан Тюдор, о котором вы отзывались недостаточно уважительно, был первым принцем, который не стал императором. Я замечала, что в наши дни многие бравируют своим неуважением к династии, но не скажете ли, чем она провинилась именно перед вами, господин Немирович? Странно слышать столь фривольные высказывания, особенно... - она повернула голову, хмуро окинув взглядом раскрашенные в тревожные закатные цвета туманные дали. - ...Особенно здесь, над этим печальным континентом. Можно как угодно относиться к монархии, но говорить так об Императоре и наследнике после того, как они рисковали жизнями ради всего человечества... это просто... просто... - оборвав фразу, принцесса стиснула зубы так, что ее красиво очерченные щеки закаменели. Создалось впечатление, что Грегорика с трудом сдерживается, чтобы не обложить меня площадной бранью. Не очень-то вписывается в образ, которым восхищается публика.
- Прежде всего, ваше... хм... - я намеренно помедлил, - ...высочество, позвольте напомнить, что я не сказал ни единого слова, которое можно было бы расценить, как оскорбление по отношению к принцу Максимилиану. В чем именно вы увидели неуважение?
- В болтовне о тех связях, что якобы имелись между ним и... вашей родственницей. Обладающей слишком богатой фантазией, - сквозь зубы бросила она.
- А что вас больше возмущает? Связи?.. Или то, что я сказал о них вслух? - раздражение заставило меня говорить довольно резко. - Впрочем, это неважно. Вы напрасно стараетесь задеть мою бабушку. Виолетта Немирович, урожденная Спенсер - очень достойная женщина. Пусть сейчас она прикована к постели, разум ее так же остер, как и раньше, и она ни разу не дала повода усомниться в своей честности. Если на то пошло, то ваше обвинение в богатой фантазии несправедливо просто потому, что бабушка ни разу не упомянула при мне имя принца Максимилиана. До прошлой недели я и понятия не имел, что они могли быть знакомы... даже если бы этот вопрос меня хоть как-то интересовал.
- Так стоило ли распускать слухи, порочащие честь и принца, и вашей достопочтенной бабушки? Особенно, если у вас нет надежных источников информации... и вас это вообще не интересует? - недобро прищурилась принцесса.
- Я не говорил, что информация ненадежна. Напротив, словам непосредственного участника тех событий вполне можно доверять.
- Если ваш источник заслуживает столько же доверия, как пресловутая "Белая птица", которую я, борясь с отвращением, смогла посмотреть до конца лишь со второй попытки, то лучше бы его и не упоминать! - она сверкнула глазами.
- Думаю, мой источник можно отнести к более надежным. Поверьте, я знаю, о чем говорю. Я видел мюзикл. Кстати, если вы так внимательно подслушивали, то наверняка поняли, что в оценке некоторых аспектов сего опуса мы с вами сходимся - как бы удивительно это ни было, - криво усмехнувшись, ответил я. - И если взглянуть беспристрастно, то об этой печальной истории осталось так мало свидетельств, что и "Белая Птица" может претендовать на некоторую, пусть даже незначительную, источниковедческую ценность.
- Если бы вы знали, как долго, как безуспешно я разыскивала любые, самые крошечные крупицы истины о тех событиях, вы бы поняли, каким издевательством видится мне эта... эта галлюциногенная профанация, которая всплыла в конце летнего театрального сезона! И вы еще имеете наглость утверждать, что в ней есть что-то, кроме лжи и наркотического бреда?! - на скулах Грегорики Тюдор вспыхнул горячечный румянец. Кажется, принцесса была просто в бешенстве... но это ведь ее проблемы, не так ли?
Впрочем, может быть, и нет. Легкое движение слева заставило меня покоситься на горничную, которая привела меня сюда... и я тут же пожалел об этом. Взгляд ее ледяных глаз окатил меня такой концентрированной ненавистью, что по спине пробежал холодок. Сжав кулаки, она подалась вперед, дрожа от напряжения, как охотничья борзая, не видящая ничего, кроме указанной хозяином цели, и ждущая лишь слова - броситься и разорвать на куски. Совсем не то, чего обычно ждешь от услужливой горничной... пожалуй, стоит поостеречься.
