Алан Фостер - Флинкс на распутье
Каавакс вынужден был уступить:
— Сис-самед. Прямо здесь и проведем ночь.
Тил была поражена его безрассудностью:
— Мы не можем ночевать на открытом месте! Нужно найти укрытие от дождя и хищников.
Графа, однако, ее слова не убедили.
— От дождя нас защитят костюмы. Что же касается безмозглых хищников, то уж как-нибудь а-аннские солдаты с ними справятся. А вот вам, боюсь, придется помокнуть. — Он устремил взор в сторону зарослей. — Мне вообще нравится это место. Ветка очень узкая, и поблизости нет крепких вьюнов и лиан. Вряд ли вы попытаетесь сбежать под покровом темноты. Ведите себя как следует, и мы все вместе с радостью завтра встретим рассвет.
Тил подтянула Двелла и Кисс к себе:
— Нехорошо детям всю ночь мокнуть под дождем.
А-анн был неумолим:
— Не растают. Найдите какие-нибудь листья и укройтесь под ними. — В его голосе явственно проступило раздражение четвертой степени.
Этой ночью дождь не заставил себя ждать. Как только последние желтовато-зеленые лучи утонули в поднимающемся тумане, с неба обрушился потоп. Гром грохотал над скрючившимися на ветви путниками. Тил и дети, как могли, закрывались своими водонепроницаемыми плащами. Только у Флинкса не было никакой возможности укрыться.
Молния ударила в растущее неподалеку дерево-громоотвод, от запаха озона защекотало в ноздрях. Кто-то выругался на а-аннском. Пленникам смысл этих слов был ясен и без перевода.
Обращаясь к графу, Тил указала на большое растение, растущее прямо у них над головами:
— Этоброробод. Позвольте мне сорвать несколько листьев для Флинкса. Не хотите же вы, чтобы ваш драгоценный пленник заболел и умер?
Скорчившись под дождем, Каавакс посоветовался с сержантом и только после этого дал свое великодушное разрешение.
— Срывай, только быстро. — Чешуйчатые пальцы ухватили Кисс за руку с такой силой, что когти впились в кожу. Девочка съежилась от боли, но промолчала. — Уверен, ты принесешь безобидные листья и ничего больше.
Тил многозначительно посмотрела на дочь, которая неподвижно стояла рядом с а-анном. Флинкс не сомневался, что если бы Кисс получила приказ не дышать, она бы и не дышала до потери сознания. В этом суровом мире дети рано приучались подолгу не шевелиться — иначе здесь было бы невозможно выжить.
Тил подпрыгнула и ухватилась за свисающую лозу. Перебирая руками, поднялась на несколько метров и оказалась рядом с цветущим брорободом. На глазах у настороженных Каавакса и солдат сорвала несколько больших глянцевых листьев.
— Посмотрите-ка сюда, — сказал промокший солдат своим товарищам.
Его внимание привлекла целая гроздь серо-голубых цветов с силуэтом, напоминающим человеческий. Они свисали с высокой замшелой глыбы на ярких красных стеблях, не толще обычной нити. В темноте цветы флуоресцировали, испускали голубоватый свет. Причем довольно яркий — рядом с ними можно было бы даже читать.
— Красивые, — заметил сержант, — и полезные. Если кто-то приблизится, мы и без фонарей его увидим.
К тому времени, когда Тил вернулась с охапкой листьев и прикрыла ими Флинкса, свечение заметно усилилось. Теперь солдаты без труда различали лица друг друга. Сержант пришел в восторг.
Из оставшихся листьев Тил соорудила хлипкий навес, и все четыре человека скорчились под ним. Это было все же лучше, чем сидеть снаружи; в особенности для Флинкса, у которого не было плаща.
Ночью духота не спадала, но вот беда — дождь отнимал тепло, и люди мерзли. Флинкс прижался к Тил. Солдаты продолжали восхищаться ярким свечением голубых цветов. У женщины выражение лица было взволнованным; Флинксу хотелось спросить, в чем дело, но он счел за лучшее промолчать. Без сомнения, вскоре все станет ясно и так. Дети, тоже притулившиеся к матери, наблюдали за солдатами с не меньшим интересом.
Солдат, первым обративший внимание на необычные цветы, протянул руку к ближайшему соцветию. Голубоватое свечение перекинулось на мелкую чешую его запястья.
— С-сусам! Взгляните-ка, разве это не прекрасно?
— Скорее всего, растение светом приманивает ночных насекомых, для опыления. Не исключено, что это очень крупные насекомые. — Второй солдат с опаской всматривался в ночную тьму.
— Я читал, что такие растения есть на плоскогорьях далекого Чисскина, — заговорил третий солдат, — но сам ничего подобного еще не видел.
— Интересно, пахнут эти цветы так же приятно, как выглядят? — Первый солдат подтянул к своему носу цветок.
От ярчайшей белой вспышки Флинкс ослеп. Солдаты закричали от страха и боли. Флинкс принялся мигать, но зрение не возвращалось.
Чьи-то пальцы сжали его руку:
— Плохо, что остальные солдаты смотрели в другую сторону, — прошептала Тил.
— Я ничего не вижу!
— Тс-с! Зрение восстановится.
Флинкс заставил себя сидеть спокойно, прислушиваясь к тому, что творилось вокруг. Понюхавший цветок солдат заходился криком и тер невидящие глаза. Шатаясь, точно пьяный, он подошел к самому краю ветви, оступился и полетел в черную пустоту. Очень скоро послышался звук удара о твердое и крики смолкли.
Стоя цепочкой на краю ветви, его товарищи, которые не пострадали от вспышки, светили фонариками в сырую глубину леса.
— Чорсевазин, ты жив? — закричал кто-то из них.
— Ответь нам! — попросил другой.
Тишина. Сколько ни шарили они по зарослям лучами фонарей, найти тело своего незадачливого соратника так и не смогли.
Зрение между тем вернулось к Флинксу, хотя перед глазами все еще танцевали белые пятнышки.
— Что случилось?
— Цветок неглазей не любит, когда его беспокоят. Лесной мир чужих не жалует, и ночыо он суровее, чем днем. Чтобы привлекать насекомых к своему нектару, неглазей довольно ярко светится. Однако этот свет также привлекает тех, кто может съесть неглазей, польстившись на его нектар. Если прикоснуться к цветку не так, как надо, он может ослепить. — Тил склонилась над краем ветви, вглядываясь в бездонную пропасть.
Флинкс с огромным облегчением понял, что уже в состоянии различать силуэты. Окажись он на пару метров ближе к цветку, вспышка ослепила бы его надолго. Лицо несчастного Чорсевазина находилось всего в нескольких сантиметрах от цветка; наверно, вспышка не только лишила его зрения, но и причинила сильную боль.
В результате конвой сократился до восьми а-аннов.
Граф Каавакс ЛИД, почетный слуга его Высокочтимого и Сиятельного Величества императора Моека VI, в ярости повернулся к своей растерянной свите:
— Слушайте меня, вы все! Начиная с этого момента, какие бы прелестные растения не попались на пути — не прикасаться! Даже если мы набредем на драгоценное дерево кассеш — не прикасаться! Даже если обнаружим яму, полную похожих на жемчуг семян зисзаи — не прикасаться. Даже если будем проходить мимо целой груды драгоценных металлов и камней — не прикасаться. Не смейте дотрагиваться ни до чего, понятно? Обойти, увернуться, перехитрить — вот что надо сделать. — Он вперил яростный взгляд в каждого по очереди. — Даже если то, что привлечет ваше внимание, покажется таким же безобидным, как раковина лиеф, лежащая в песках нашей родной планеты, вы пройдете мимо!
