Ирина Богатырева - Кадын
– Верно, поселились, – отвечал незнакомец мрачно. – Был у меня брат-отражение. В эту зиму забрала его твоя Дева в тайге. Забрала и скормила алчным. Вот тебе и вся сказка о ней.
Люди у костра зашептались, зашевелились.
– Что сказало тебе о том? – спросил Алатай с тревогой.
– Тайга сказала. Тайга и следы на снегу, – ответил человек из тени. Видно, он не хотел рассказывать много. Но люди уже взволновались.
– Раз сумел оскорбить сказителя, говори все! – крикнул кто-то. – Рассказывай!
– Нечего мне рассказывать, – отвечал человек нехотя. – Всю луну искал я брата. Мы вместе с ним зверовали, но поделили деляны с прошлой зимы. Его земля мне хорошо известна. Верно, потому и нашел его. Так и лежал он, даже звери не тронули. Не было только глаз. Ээ-борзы сожрали его изнутри.
– Те, пустое! – стали кричать люди. – Видано ли: чтобы целую луну, в голодную весну – целую луну не тронули звери тела!
– Верно все говорит, – вдруг остановил их сказитель. – Кого пожрали ээ-борзы, того звери не тронут. Зверям нечего брать там, пусть даже видим мы, словно бы тело цело.
– А следы? – стали спрашивать снова. – Что за следы ты видел?
– Видел, – отвечал человек из тени, хоть и не желал, а все же продолжал отвечать. – Шагах в двадцати. Там Дева стояла, за ней шел брат до самой смерти. Схватился там наст, и не исчезли следы: босая девичья ступня, постояла она там, а потом двинулась в тайгу и через тридцать шагов обернулась волком, – волчий след пошел дальше и канул.
Люди сидели как оглушенные. Даже сказать: «Пустое!» – не решался никто. Потом стали смотреть на сказителя, но тот сидел спокойно и ничего не говорил. Смотрел на огонь, и лицо его озарялось таким светом, будто снова видел он перед собой волшебную Деву, преследующую охотников, сияющую в лунном свете обнаженным телом, прекрасную и опасную, как смерть.
– Все верно про Деву, – вдруг раздался голос, и Алатай не сразу понял, что заговорил его Эвмей. Раньше он никогда не решался вставить слово в кругу. – И у нас знают о ней. Твой брат застал ее за охотой. Она не терпит такого. Потому и убила. Хорошо, легко убила. Ты благодарить должен. У нас рассказывают, один муж превращен был ею в оленя. Свои же собаки разорвали его.
– Те! Везде она есть! – хлопнул кто-то по коленям от этих слов. – Э, верно же, дух, а не дева: духи одни в любой земле, говорят, обитают.
– Хе, и что ж в том чудного? – вдруг раздался насмешливый девический голос. Это было так неожиданно, что все подскочили и обернулись. – Мужчины в любой земле одинаковы: все и в тайге о девах мечтают. А дух ли она или человек из кожи и плоти – то им и не важно.
Три невысокие хрупкие фигурки вырисовывались в темноте. Алатай видел, как тихонько подошли они, но решил, что это мальчики пришли послушать взрослых.
– Что за ночные птицы? – стали говорить мужчины. – Чего это вы слушаете, что женщинам нельзя?
– Дома говори это, – с гордым вызовом отвечали ему. – Жене своей, привязанной к очагу. Она у тебя, верно, с первого дня свадьбы, как надела юбку, так и забыла, как держать боевой чекан!
– Это кто же тут распищался? Братья, видите ли вы кого?
– Нет, верно, мыши! – хохотали мужчины. – Мыши, мыши! Пи! Пи!
– Да хоть выйдете на свет! Дайте поглядеть, что не духи вы! – крикнули им, и тут круг зашевелился, и девы вышли, спокойно и с достоинством озираясь. Алатай впился глазами в их лица, ничего не упуская, и другие мужчины, только что растревоженные разговорами о Деве-Охотнице, смотрели с жарким любопытством. Юные девы, еще только посвятившиеся и не снявшие мужской одежды, терпели эти взгляды, будто и не было вокруг мужчин. Алатаю больше других бросилась в глаза первая, она была ниже подруг ростом, но смотрела более задиристо. Ему вдруг упало в голову, что именно ей давала посвящение Камка в эту осень, когда они с Кадын ездили спрашивать духов про лэмо, и от неожиданного чувства таинственной, сокровенной связи с этим смелым воином у него по всему телу хлынула жаркая кровь.
– Хе, и верно мыши! – продолжали мужчины. – Ваше место на посиделках. Не тем ветром вас сюда занесло.
– И верно не тем, – спокойно отвечали девы. – Шли мы к царю, думали встретить здесь ее воинов, а попали, верно, на сторожевых собак.
– Языкастые попались мыши! – с удовольствием хохотали мужчины.
– Заладили: мыши, мыши, – фыркнула другая дева. – Мы ровня тебе, как не заметил, что с такими же воинами говоришь?
– Воины! – покатились мужчины со смеху. – Вы воины, пока никто на вас юбку не надел!
– Те, и не думай, с нами такого не будет, – сказала с усмешкой третья. – Мы в воинство Луноликой проситься идем. У нас другая жизнь будет, сидите сами у очага.
Алатай аж вздрогнул от этих слов.
– Что вы говорите, девы? – удивился сказитель. – Слышал я, много лет уже не зовет Луноликая к себе. Верно, не нужно ей больше земное воинство.
– О том мы знаем, – ответила снова первая, – только мы иначе решили: стали девы бояться такой жизни, а Луноликая добра и их жалеет. Мы же сами доли себе такой хотим.
– Хе, и что за глупые перепелки! Иди ко мне, девочка! Пока не стала ты воином Луноликой, я тебя другим битвам научу! – засмеялся кто-то еще пуще. Но девы только поморщились, будто съели кислого, развернулись и пошли от костра.
Алатая словно кто-то толкнул в спину. Он поднялся и пустился следом, сам не понимая для чего. Девы уходили быстро, а он шел, не приближаясь, боясь только их упустить.
– А это еще что за провожатый? – спросила вдруг одна, обернувшись. Все остановились. Алатай тоже замер и стоял, не зная, что сказать.
– Это бездомный дух, девы, – усмехнулась другая. – Видишь, говорить не умеет.
– Что ты хотел? – спросила тогда меньшая. Она держалась среди них главной.
– Я воин из царской линии. Ты говорила, что шла к царю. Я могу передать…
– То, что я царю сказать хочу, только ее ушей коснуться может, другим знать не надо, – оборвала она его.
– Хорошо, – поспешно согласился Алатай. – Я проведу тебя к ее шатру, хочешь?
– Мы были там, – ответила другая. – Она не приняла нас.
– Велела прийти завтра, сегодня духи снедают ее, – сказала третья.
Алатай не знал, что еще добавить. Девы поняли это, развернулись и пошли дальше, но он опять ощутил странное жгучее чувство, так что крикнул им в спины:
– Приходите завтра! Я проведу вас к царю!
– Ха! – обернулась меньшая. – Думаешь, мы сами не пройдем к ней? Царь принимает всех. А мои вести о лэмо, она не сможет их не принять.
– О лэмо? – изумился Алатай, и снова чувство таинственной, сокровенной связи с этой девочкой, чьего лица он и не разглядел, поразило его. – Я знаю лэмо, – выпалил он. – Я видел, как осенью уходят они зимовать в норы.
