Юрий Никитин - Придон
– Что будешь делать с ними?
Придон ответил со злым разочарованием:
– Да пусть катятся на все четыре стороны! И цепи пусть сами снимают.
Едва скованные цепью сошли с моста, стражники пугливо отступили. Для них отворили калитку в воротах, все быстро юркнули в эту щель, быстрые и пугливые, как мыши. Пленники остановились, угрюмые и подавленные.
По взмаху руки Аснерда два десятка конных воинов сразу же на всякий случай отделили их от моста, двинули коней вперед, оттесняя от выдавшей их крепости все дальше.
Придон не двигался, пленных подогнали ближе, тяжелые цепи глухо звенели, загребали землю. Помимо того, что скованы руки и ноги, их еще соединили и общей цепью, прикрепив к железным поясам. Придон со злостью всматривался в склоненные головы беров, беричей, знатных вельмож, лица некоторых помнил еще с первого появления во дворце.
– Ну что, – сказал он победно, – вот теперь мы и… повидались. Что с вами делать?
Пленники упали на колени. Раздались голоса:
– Пощади!
– Мы не воины!
– Мы просто беглецы…
– Мы трусы, доблестный Придон! Разве не противно убивать трусов?
Придон поморщился, властно махнул рукой.
– Я сделаю самое худшее, что мог бы сделать артанин для артанина… Идите куда хотите! Вы свободны. Если правду, то вы мне совершенно неинтересны.
Он отвернул коня. Но Аснерд придержал, указал на рослого мужчину, как и все, скованного по рукам и ногам. Если остальные радостно зашевелились, поспешно поднялись и торопливо побрели по дороге подальше от грозных артан, где в ближайшей кузнице удастся сбить цепи, то этот мужчина стоял неподвижно, опустив голову. У ног его лежал обрывок цепи, соединявшей с остальными пленниками. Кончик ее, как показалось Придону, был оплавлен.
Придон спросил резко:
– Эй, а ты кто?
Скованный по рукам и ногам поднял голову. Придон вздрогнул, в глазницах пленника бушевало яркое желтое пламя. Некоторое время они смотрели друг другу в глаза, Придону почудилось, что он узнает нечто знакомое, но тут пленник заговорил, и Придон решил, что обознался, голос совершенно незнаком:
– Я просто беглец, ищущий убежища…
Придон сказал подозрительно:
– Голову даю на отрез, что бежишь не от меня.
– Не от тебя, – согласился пленник, – но я искал убежища. Я искал убежища… но меня выдали. Как, ты полагаешь, надо относиться к тем, кто выдает доверившихся?
Придон сказал сухо:
– Мы, артане, не выдаем.
Пленник спросил негромким, но властным голосом, совсем не голосом человека, у которого на руках и ногах цепи:
– А как, по-твоему, надо поступать с теми, кто выдает врагу на смерть и поругание доверившихся им?
Аснерд, Вяземайт, Щецин и другие полководцы с напряжением следили за странным разговором. Затихло даже войско, прислушивались, не понимая, что происходит.
– Решать тебе, – ответил Придон напряженно, – мы, артане, обычаев войны не нарушаем. Мы потребовали выдачи пленников, и мы их получили. Но сами не выдаем! Ты – не из наших пленников. Ты свободен.
– Значит, – спросил незнакомец, – ты не знаешь, как поступить?
– Знаю, – ответил Придон. И добавил, подчиняясь внутреннему голосу: – Поступи, как ты уже поступал раньше. Мир не очень-то изменился.
Странный невольник повернулся к крепости. Солнце уже опустилось, высокие шпили дворцов и храмов на багровом небе казались угольно-черными. Стена из серого гранита тоже казалась вырезанной из тьмы. Город выглядел массивным, мрачным образованием.
– Да будет проклят город, – сказал пленник страшным голосом, – что выдает доверившихся ему!.. Да не оставит он следа, да не послужит деяние его жителей соблазном для слабых духом… ибо слаб человек, слаб.
Он вскинул руки. Цепи со звоном опали и рассыпались в пыль. Он простер освобожденные руки в сторону города. В недрах земли глухо заворчало, она слегка дрогнула. Огромный город колыхнулся, как деревья под порывом ветра. Придон даже провел ладонью по лицу, не веря глазам, весь город начал опускаться, словно растворяясь во тьме, что уже заполонила долины.
– Да послужит, – раздался сильный голос странного пленника, нечеловеческий, огромный и мощный, который отдавался долгим протяжным эхом в толще земли, в облаках, в сердце каждого воина, – деяние жителей этого града… совсем другим примером!
Багровое небо стало страшным, словно небесный ветер быстро раздувал это скопище гигантских углей. Раздался грохот, устрашенные люди видели, как небо вздрогнуло, темно-красные угли неба стали пурпурными. Грохот повторился громче. Кони задрожали и присели на крупы.
Третий раз грохнуло в небе, Придон застыл в страхе: в красном небе разверзлась широкая трещина, с грохотом посыпались красные угли, оставляя за собой светящиеся хвосты пламени. Между небом и землей встал широкий багровый столб, снизу взметнулся ответный огонь, уже ярко-желтый, ударил в стороны длинными струями, будто расплескался жидкий металл.
Донесся треск горящих зданий, камни лопались от внезапного жара. Из огня слышались дикие крики заживо сгоравших людей, рев скота, затем звуки города заглушил и крики, камни лопались и разлетались на мельчайшие обломки с сухим оглушительным треском.
Аснерд выругался и подал коня назад. Высокая и несокрушимая стена, окружающая город, пошла извилистыми трещинами, медленно рассыпалась. На земле эти камни охватил огонь, словно они из горючей смолы, а не из гранита.
На город все еще рушился огненный ливень из горящих углей заката. Горячий ветер обжигал лица, заставлял людей и коней пятиться. Всадники закрывались ладонями, щитами, кони жалобно ржали и отворачивали морды. Нестерпимый жар заставил все войско отодвинуться, отступить, пока жар не стал терпимым. Город погибал в огне, уже погиб, горела сама земля, камни.
Багровые отблески огня плясали на застывших лицах. Люди казались медными статуями, глаза как прикипели взглядами к бушующему аду.
С неба низвергался тяжелый ревущий огонь, как будто опрокинулась исполинская бочка горящей смолы. Земля вздрагивала под тяжелыми потоками.
Все войско, потрясенное и завороженное таким жутким зрелищем, смотрело неотрывно, многие приподнялись в стременах, вытягивали шеи, но никто не промолвил ни слова, и, лишь когда на месте города осталось огромное багровое пятно, кто-то за спиной Придона шумно вздохнул, Придон ощутил на себе тысячи пар глаз.
Он повернулся к незнакомцу, однако на том месте лежала пара уцелевших колец цепи. Далеко на дороге остановились пленники, потрясенные и с бледными лицами, смотрели на огненное озеро на месте города, откуда они изошли.
– Кто это был? – пролепетал Щецин иотрясенно.
