Тысяча эпох. Искупление - Адела Кэтчер
– Ань-эр, я так рад, что ты все же решил пообедать с нами, – сказал он. – Ты такой бледный. Ты нормально спишь?
Кивнув, Лун Ань сел в кресло рядом со старым кофейным столиком, который очень любила его мама. Отец после ее смерти убирал его с глаз, чтобы не мучить себя воспоминаниями, но теперь столик снова занял свое место в этой комнате.
– Все в порядке, – произнес он в ответ на вопрос брата.
На самом деле предыдущей ночью ему так и не удалось уснуть. Из научного центра они с Ван Цином приехали к нему домой и почти до рассвета просто лежали на кровати поверх покрывала, даже не раздевшись, и молчали. Не было сил обсуждать, что произошло, или задаваться какими-то вопросами. Ван Цин все же задремал, когда небо за окном уже начало светлеть, а Лун Ань продолжал смотреть на его лицо, разглядывая каждую черту и надеясь, что ему не снятся кошмары.
А утром Ван Цин впервые за эти дни искренне рассмеялся, когда доктор Фа прислала ему сообщение, что пришло разрешение на продолжение эксперимента и возврат финансирования.
– Я заварил мятный, – сказал отец, возвращаясь в гостиную с небольшим деревянным подносом с белым чайником и тремя чашками на нем. – Твой брат привез, надеюсь, тебе понравится.
– Спасибо, – отозвался Лун Ань.
Поставив поднос на столик, отец сел в кресло напротив него. Лун Бэй отложил документы, которые изучал, и прочистил горло.
– Как давно мы не собирались втроем, – произнес он, улыбаясь.
Эту неловкость между ними невозможно было скрыть, поэтому Лун Ань не старался это делать, мысленно благодаря брата за его ненавязчивые попытки. На самом деле что-то все же изменилось. Он больше не испытывал, общаясь с отцом, того же напряжения, что раньше. Вероятно, ночи, проведенные с Го Юном в детдоме, окончательно заменили воспоминания из детства, навсегда оставив их в прошлом.
– Как продвигается работа над диссертацией? – спросил отец, потянувшись к столику, чтобы разлить чай.
У него уже появилась проседь в волосах – как маленькие серебристые ручейки, впадающие в по-прежнему густую черную копну. Лун Ань наблюдал за его движениями, замечая, какими жилистыми стали его руки от возраста, как выделялись теперь на каждом пальце суставы.
– Она почти закончена, – ответил он.
– Что планируешь делать дальше?
– Продолжать работу в научном центре.
Отец кивнул, передавая ему чашку. Когда-то это заявление могло бы расстроить его и даже разозлить. Теперь, спустя годы, он все же смирился с выбором младшего сына. Лун Ань немного удивился этому, но не подал виду.
– Отец, Ань-эр занимается очень важными исследованиями, – сказал Лун Бэй, отпив чай. – Это большой вклад в науку.
– Что ж, звучит неплохо, – улыбнулся отец. – Конечно, я ожидал другого, но все же… я рад, что ты смог найти свое призвание. И спасибо, что приехал.
– Угу.
Лун Ань попробовал ароматный чай. Брат действительно знал, как сделать любую встречу более комфортной и уютной.
– Отец, – позвал он, отставив чашку на столик, – я хотел тебя спросить…
– Конечно.
– Поясная подвеска клана Лун все еще у тебя?
Лун Бэй чуть шире распахнул глаза, услышав этот вопрос, но быстро взял себя в руки. Отец отвел взгляд, уперев ладони в колени.
– Что ж, да, – отозвался он. – Почему ты вдруг вспомнил о ней?
– Ты знаешь что-нибудь о ее истории? – оставив его слова без ответа, продолжил Лун Ань.
Отец нахмурил брови и потянулся к своей чашке.
– Вряд ли я смогу много рассказать тебе об этом, Ань-эр. Это очень ценная реликвия нашей семьи, но, к сожалению, до нас мало что дошло. За такое время стирается память о любом прошлом.
Если бы он только знал, что память о прошлом, о том, что случилось сотни лет назад, можно воскресить в себе, вытащить на поверхность, увидеть собственными глазами.
– Расскажи то, что знаешь, – попросил Лун Ань.
– Ее хранили почти десять веков. Мой дед передал мне ее вскоре после того, как я женился на твоей маме, – отец посмотрел на Лун Бэя. – Вы знаете, что мой папа умер рано, так что она сразу перешла ко мне. Все, что мне известно, что эта вещь была важным предметом одежды нашего рода в древности. В нее вкладывался какой-то сакральный смысл, но дед не сказал мне, какой именно.
– Она передавалась от старшего члена семьи достойным ученикам, когда те достигали возраста четырнадцати лет, – произнес Лун Ань, чувствуя на себе взгляды брата и отца. – Если совершенствующийся за свою жизнь встречал кого-то, кого считал чище и светлее себя самого, он преподносил эту подвеску ему в дар в знак духовного родства.
Все молчали, так что он поднял глаза от кофейного столика. Брови отца были приподняты в удивлении. Лицо Лун Бэя выглядело напряженным.
– Откуда ты это знаешь, Ань-эр? – спросил он.
– Просто… знаю, – ответил Лун Ань. – Отец, я могу посмотреть на нее?
Внутри все замерло, стянулось к центру груди, когда отец кивнул и поднялся с места. Лун Бэй не задавал больше вопросов, и Лун Ань был ему за это благодарен. Он отпил еще чаю, чтобы смочить горло, в котором неожиданно пересохло, и едва не вздрогнул, увидев легший на столик стеклянный футляр – как на той фотографии, что ему показывал брат.
Лун Ань отставил чашку и взял его в руку. Это действительно был белый нефритовый дракон с отколотым кончиком хвоста – на самом деле он был куда длиннее. Но это та самая подвеска. Следов крови на ней уже не было, однако Лун Ань хорошо помнил, где именно они когда-то появились. И как. Почувствовав, что начинают дрожать пальцы, он осторожно положил футляр обратно на столик.
– Я могу забрать ее?
Отец растерянно посмотрел на него.
– Ты хочешь забрать ее? Но… я планировал передать ее твоему брату как старшему.
– Я…
– Отец, – вмешался Лун Бэй, переведя взгляд с Лун Аня на отца, – я не против, если Ань-эр заберет ее. Ты же знаешь, как бережно он хранит вещи.
Лун Ань прекрасно осознавал, что дело вовсе не в этом. Просто его брат, как и всегда, умудрился понять его без слов, вопросов и объяснений. В груди потеплело.
Отец несколько мгновений сидел без движений и не смотрел ни на кого из них, а потом расслабился и откинулся на спинку кресла.
– Конечно, Ань-эр. Если это то, чего ты хочешь.
С лица Лун
