Пол Андерсон - Фантастическая сага

Ночью ветер усилился. Теперь он вздымал в воздух целые охапки сухих листьев. Время от времени по кровле начинал стучать град. По звуку похоже было, будто по крыше бежит целая шайка ночных татей. Фрида лежала на ложе своем без сна.

Около полуночи услышала она, как в отдалении запел рог. От звука этого сердце ее отчего-то похолодело.

Ребенок заплакал, и она взяла его на руки. Вскоре сквозь завывания ветра и шум прибоя снова донесся звук рога, взревевшего уже гораздо ближе, потом послышался странный лай гончих и громкий конский топ, от которого содрогнулась земля.

Поняв, что к усадьбе приближается асгардская Дикая Охота, Фрида замерла от страха. Как странно, что никто в доме, похоже, не был разбужен ужасными звуками этими. Ребенок, которого она прижимала к своей груди, заходился от крика. Стучали на ветру запертые ставни.

Конский топ слышался уже во дворе усадьбы. Кто-то протрубил в рог совсем уже близко, и от звука этого, казалось, содрогнулись самые стены дома. Заливались лаем гончие.

Во фридином покое имелся отдельный выход на улицу. Кто-то постучал в эту дверь. Засов тут же сам собой отложился, и дверь распахнулась. В палату ворвался холодный ветер, высоко взметнувший широкий плащ пришельца, который в то мгновение как раз шагнул через порог.

Хотя света в палате не было, Фриде удалось разглядеть ночного гостя. Он оказался так высок, что достигал головой потолочных балок и даже был вынужден немного наклонить ее. В темноте ярко сверкал наконечник его копья и его единственный глаз. На лицо его была низко надвинута широкополая шляпа, из-под которой ниспадали длинные седые волосы. И волосы, и борода его оттенком своим схожи были с волчьей шерстью.

Пришелец заговорил, и голос его звучал подобно шуму ветра и рокоту морских волн.

— Фрида дочь Орма, я пришел за тем, что поклялась ты мне отдать.

— Повелитель… — она отпрянула назад на ложе своем, не защищенная от страшного гостя ничем, кроме тонкого одеяла. Ах, если бы Скафлок был сейчас здесь! — Повелитель, пояс мой вон в том сундуке.

Один разразился громким смехом.

— Ужели ты думала, что я желаю получить сонное зелье это? Ты ошибаешься, я пришел за ребенком, которого ты уже носила в опоясанном тем поясом чреве своем в то время, как давала мне клятву.

— Нет! — крикнула Фрида, не слыша собственного голоса, и спрятала орущего во всю мочь сынишку у себя за спиной. — Нет, нет, нет! — Она схватила висевшее в изголовье ложа распятие. — Именем Господа и Спасителя нашего велю тебе: изыди!

— Не страшно мне заклятие это, — сказал Один. — Произнеся ту клятву, ты сама отринула помощь Сил небесных. Давай сюда ребенка!

Он отшвырнул ее прочь и взял младенца на руки. Фрида кинулась прочь с ложа, к его ногам.

— Зачем он тебе? — стонала она. — Что ты собираешься с ним сделать?

С какой-то невероятной, казалось, высоты донесся ответ Одина:

— Велика и ужасна будет его судьба. Игра, затеянная асами, ётунами и новыми богами, еще не окончена. И по-прежнему в игре блистающий Тюрфинг. Тор когда-то сломал его, опасаясь, как бы не были подрублены тем клинком самые корни ясеня Иггдрасиля. Я же вернул меч этот в мир и дал его Скафлоку, поскольку Бёльверк, который один только мог починить Тюрфинг, никогда не сделал бы этого для аса или эльфа. Меч понадобился для того, чтобы предотвратить покорение Альфхейма племенем, дружественным врагам богов — троллями, которым тайно помогал Утгарда-Локи. Но нельзя допустить, чтобы клинок этот остался в руках Скафлока, иначе заключенная в мече колдовская сила непременно побудит его постараться совершенно уничтожить Тролльхейм. Ётуны ни за что не допустили бы падения тролльей державы. Они принуждены были бы вступить в войну, и тогда богам поневоле пришлось бы выступить против них, и наступил бы конец света. Скафлок должен погибнуть, а ребенок этот, который был зачат и отдан потом мне благодаря придуманному мною же хитроумному плану, станет владельцем рунного меча, свершив до конца предначертанное судьбою.

— Скафлок умрет? — Фрида в отчаянии обхватила руками ноги грозного аса. — И он тоже? Нет, не делай этого, пожалуйста…

— А для чего ему жить дальше? — холодно проговорил Один. — Коли явишься ты в Эльфхолм, куда он теперь направляется, коли вернешь ему то, что отняла у могилы родичей своих, так он с радостью сложит оружие, и тогда не будет нужды в его смерти. В противном случае, он обречен. Меч убьет его.

Ас резко повернулся и вышел прочь из палаты. Снова запел его рог, и Дикая Охота поскакала прочь. Вскоре лай гончих и конский топ стихли в отдалении. Теперь тишину нарушал лишь вой ветра, рев прибоя да безутешные рыдания Фриды.

ГЛАВА XXVII

Стоя у окна в покое, расположенном на верхнем этаже самой высокой из эльфхолмских башен, Валгард наблюдал за тем, как собирается под стенами замка вражеская рать. Руки его были сложены на груди, могучее тело недвижно, как утес, на лице, как никогда похожем в тот миг на лик каменного изваяния, жили, казалось, одни лишь глаза. Вместе с ним находились в том покое тролльи военачальники: командиры отрядов, изначально составлявших дружину Эльфхолма, а также разрозненных ратей, которые стянуты были в последнюю эту, самую могучую, троллью твердыню со всей страны. Усталые, совершенно павшие духом воители эти, многие из которых были уже ранены, со страхом взирали на то, как готовится к приступу альфхеймское войско.

По правую руку от Валгарда стояла, блистая красотой в льющемся в палату сквозь незастекленное окно лунном свете, несравненная Лиа. Ветер шевелил ее прозрачное платье и светло-золотистые волосы. На устах ее лучилась легкая улыбка, сумеречно-синие глаза сияли.

На покрытом изморозью склонах холмов у стен замка деловито разбивали лагерь эльфийские ратники. Бряцало оружие, звенели кольчуги, пели луры, гулко цокали о промерзшую землю копыта коней. Лунный свет отражался от эльфийских щитов, зловеще поблескивал на остриях копий и боевых топоров. Вокруг замка были поставлены уже шатры, один за другим загорались походные костры. И повсюду в великом множестве сновали вражеские воины.

По холмам прокатился гулкий рокот, и к замку приблизилась сверкающая, подобно солнцу, колесница. Огнем горели закрепленные по бокам ее мечи. Влекла колесницу ту четверка могучих крутошеих белоснежных коней, чей храп был подобен шуму бури. Стоявший позади возницы воитель ростом своим превосходил всех прочих воинов. Суров и величав был окруженный черными, как смоль, волосами лик его с горящими темными очами.