Юрий Никитин - Откровение
— Ну ты и свинья, — сказал Томас с отвращением.
Олег подхватил на лету ниспадающую красиво хламиду, взгляд стал задумчивым:
— А что, ежели нам переодеться?
— Что? — ужаснулся Томас. — Чтобы я сменил доспехи на это... это?
— Это ангельское облачение, — возразил Олег, но увидел гневное лицо рыцаря, добавил, — серафимье! Ты мог бы одеть поверх своего побитого железа.
Томас на миг задумался, в синих глазах промелькнуло сомнение:
— И в таком виде покажусь Ярославе? В белом хитоне и с дурацкими крыльями? Да еще с шестью, как у урода? Меня засмеют все рыцари.
— Я никому не скажу, — пообещал Олег.
— Бабушке своей скажи, — зло бросил Томас. — Тебя из Британии и в шею не выбить, пока всем не нашепчешь.
Олег пожал плечами, как хошь, снова мраморные плиты отзывались на их шаги, как показалось Томасу, грохотом лавины. Большие ворота начали распахиваться бесшумно и достаточно легко, хотя плечи калики вздулись горами мышц. Самому ему, успел заметить Томас, переодеться даже не пришло в голову. Хотя мог бы, дабы посмеяться над величием ангелов и всего небесного воинства.
— В хехалот! — закричал Олег.
Грудь его раздулась, плечи напряглись. Преображение кроткого отшельника в озверелого воина было таким разительным, что Томас не мог оторвать глаз, хотя надо было мчаться по переходам дворца и рубить всех, а там Господь разберется, кто прав, а кто виноват. Калика стал выше, шире в груди, мышцы заиграли как молодые удавы, и теперь было видно, что в теле калики нет ни капли жира или дурного мяса, а только тугая плоть, которую не всякий топор возьмет.
— В хеха... — закричал Томас тоже, запнулся, взмолился. — Олег, как-нибудь обзови по-другому! Все-таки там наш Господь Бог, не пес какой-нибудь подзаборный...
— Хехалот, — отрезал Олег люто. — Хехалот, он и на небе хехалот.
Он на бегу сорвал со стены факел. Серые стены слились в полосы, тишь коридоров и залов взорвалась грохотом сапог. За ним неслась струя огня, яркого и бесшумного, мелькали статуи и барельефы, темные провалы боковых коридоров.
На бегу налетели на дверь, Олег ударом ноги распахнул створки. Мелькнули мечи, но страшная дубина уже описала сверкающую дугу. В безумном восторге, вымещая гнев и ярость, унижения и недостойное рыцаря прятанье за кустами, Томас орал и распахивал двери ногой, ибо руки заняты... совсем не подарками.
Был грохот, вспышки, в стороны падали блистающие тела, вспыхивали и пропадали. Меч Томаса звенел и рассыпал изумрудные искры. Рядом неслась блистающая скала, все сшибала и разметывала. Томас не успевал видеть ни рук, ни ног, калика двигался втрое быстрее, чем когда спешил к обеду, и впятеро быстрее тех, с кем дрались.
Залы отзывались гулким эхом, их топот превращался в грохот копыт скачущей рыцарской конницы. Томас чувствовал, что он и есть всесокрушающая тяжелая лавина конных рыцарей. Меч в его руках доставал до правой и левой стены, хотя зал широк как турнирное поле. На мраморный пол с грохотом рушились разбитые статуи, падало сбитое со стен оружие.
— Что-то пусто, — вскрикнул он, — а у меня руки чешутся!
— Это тебе не ад, — ответил Олег на бегу. — Там не спят...
В следующем зале двое коленопреклоненных серафимов пребывали в раздумье перед пустой стеной. Меч Томаса и посох Олега разом обрушились в тот миг, когда те в испуге начали оборачиваться. Томас успел увидеть бледное лицо, вскинутые в изумлении брови, оранжевые глаза, полыхнувшие огнем, и тут лезвие меча рассекло мыслителю лоб. Томас зажмурился, пережидая короткую вспышку ослепительного света, даже сквозь веки ослепило, несколько шагов пробежал вслепую, а затем рубил и крушил сквозь плавающие в глазах оранжевые пятна.
Олег услышал, как рыцарь вдруг вскрикнул как закоренелый грешник, вместо ада неожиданно попавший в рай. Олег бросил злой взгляд в ту же сторону. На фоне освещенного окна мелькнул женский силуэт. Светильник ясно высвечивал ее фигуру на шторах: стройная, высокая, она легким движением сбросила сарафан, подхватила другое платье. Тень изламывалась на шторах, Олег только успел рассмотреть как женщина сунула руки в одежду, похоже — рубашку, легко и красиво набросила на себя, мелькнул ее точеный профиль, тут же она сместилась в сторону.
— Туда! — закричал Томас как раненый зверь, к которому внезапно вернулись силы. — Я снова ее потеряю!!!
— Здесь мир тесен...
Но Томас уже несся по переходам, коридорам, ревел как безумный, сшибал и вышибал, орал, сыпал проклятиями. Олег поспевал еле-еле, хотя и не тащил на себе столько железа, любовь зла, посох в его умелых руках мудреца и отшельника мелькал как крылья ветряной мельницы, расшибая головы, ломая спины и крылья.
Они поворачивали, взбегали по лестницам и сбегали вниз, пока Томас не замедлил бег. Лицо было растерянным, в глазах отчаяние:
— Черт побери этот хехалот! Я запутался в этих залах!
— Надо бы все спалить, — предложил Олег. Он тяжело дышал, зеленые глаза хищно блестели как у волка в лесу. — Чтоб по второму разу не бегать... Вон какие светильники... В каждом масла по ведру!
Томас повел очами по сторонам, Олег услышал его сдавленный крик. Совсем близко, в соседнем зале горел свет, по прикрытому шторой входу медленно прошел знакомый силуэт. Женщина села, наклонив голову. Одна рука мерно двигалась, Олег почти увидел в собранных в пучок пальцах иголку. Потом она вскинула голову, подняла иголку на уровень глаз, начала тыкать в нее нитку.
— Яра!!! — закричал Томас как тысяча воинов на поле брани. Олег бросился за ним со всех ног, но рыцарь и в железе несся как могучий тур, полог отлетел в сторону, Томас на миг исчез, а когда Олег ворвался следом, там в испуге вскочил из-за стола со свертками пергамента седой старик, краснорожий и с косматыми бровями.
— Кто? — вскричал он в испуге. — Кто вы?
— Где Яра? — заорал Томас бешено. Он огляделся дикими глазами. — Где? Тут только один выход!!!
А Олег гаркнул в лицо старика:
— Ты кто?
Старик отшатнулся, но не от страха, а безмерного изумления:
— Меня всяк знает!.. А зовут меня Николаем-угодником...
Он поперхнулся, глаза полезли на лоб, ибо крепкие пальцы Олега ухватили за горло так, что даже Томас услышал скрип старческой кожи.
— Ах, так это ты?
Он бросил угодника на стену, тот ударился затылком, стал сползать на пол, но Олег мигом оказался перед ним, обе руки подхватили как пушинку, снова ударил затылком о каменную стену:
— Мерзавец! Мы все знаем!
Николай вскрикнул тонким заячьим голосом:
— Да, но что делать?.. Всевышний перестал что-либо делать! Он же с сотворения мира пальцем не шевельнул!.. Ну разве что два-три раза... по мелочи... да и то в древности!.. Мир брошен на произвол!.. А белый свет не может быть без хозяина...
