Жрец со щитом – царь на щите - Эра Думер
– Атилия, – представилась весталка и скрестила руки под грудью.
Изобразив почтительную улыбку, я кивнул Атилии. Указав на маску в руке Ливия, сказал:
– Вещица проклята.
– Вздор. – Он оскорбился, будто я назвал его мать служительницей лупанария.
– Я, кажется, никому не разрешал открывать рта, – напомнил я, постучав по губам. Обратился к Атилии: – А вот ты можешь ответить: где ты взяла маску?
Она втянула носом воздух, обратив страдающие очи к пещерному своду. Я прожигал её взглядом, пока её белая шея не покрылась розовыми пятнами – видно, от натуги. Атилия, закусив красные губы, попросила нас разойтись. Мы с Ливием обменялись взорами, и он мотнул головой.
– Вы испугались тощей жрицы? – с недовольством спросила она.
– Напомнить тебе, моя золотая, как жалкие мгновения назад ты поджаривала нас жертвенным огнём, будто взбесившаяся кухарка? – Ливий надменно посмотрел на Атилию.
– Жаль, не довела до конца, – заартачилась та, подойдя вплотную к нему. – Испепелила бы тебя, мужлана, со всеми твоими подлыми мыслишками!
– Проходи, жрица, – не выдержал я и, отступив, пнул Ливия локтем в надежде урезонить хотя бы его.
Гневно покусывая губы, Атилия подошла к тупиковой стене и положила на неё ладони. Она прикрыла глаза, её ногти заскребли по каменистой поверхности. Мы безотрывно наблюдали за ней – и уже засомневались, когда её персты охватил ореол свечения.
– Юпитер всемогущий! – воскликнул Ливий, вцепившись мне в плечо.
По стене разошлась белёсая паутинка света. Атилия зажмурилась. Внезапно камень раскрошился, как от удара кувалды. Обрушившись, булыжники испарились в серебряном сиянии – иллюзорная стена растаяла.
Атилия кивком пригласила нас следовать за собой. Мы шагнули в помещение, наполненное призрачной синевой. Зыбкие деревянные перекладины огибали пространство под куполом, стягиваясь к круглому отверстию в центре. С опор сыпалась пыль, поблёскивая в лунном свете. Стена была испещрена ровными углублениями, словно мы попали в погребальню для крохотных людей.
– Вот здесь. – Атилия похлопала по нише. – Я давно заприметила маску – в ритуалах её не использовали. По указанию царя мы обязаны охранять палату реликвий.
Я огляделся, приподнимаясь на носках, чтобы посмотреть содержимое высоких углублений. Ливий уже вынюхивал, чего бы подержать в руках.
«Точно лиса пустили к разжиревшим птицам в курятник, – подумал я с усмешкой. – Сплошное раздолье».
– Для чего тебе маска? – Я еле отобрал у Ливия сворованное, и он страшно огорчился, пока не отвлёкся на нечто более стоящее. Невесело улыбнувшись, я покачал маску на ладони. – Тяжёлая. Судя по коррозии, старше Рима.
– Вызванное Солнце, – вдруг сказал Ливий. Он повернулся к нам лицом, обвешанный ожерельями, и повертел пальцами почерневший дамасский клинок. – Один из индигетов.
Я похлопал ресницами. Ливий считал по лицу моё непонимание и упрекнул:
– У нас в декабре праздник, посвящённый Вызванному Солнцу вообще-то.
– Что такое «эндегеты»? – спросил я.
– Индигеты, – поправил Ливий, – это люди, что некогда населяли соседний регион, Лаций, когда им правили Янус и Сатурн. Впоследствии они были обожествлены, как Ромул, возвысившийся до Квирина.
Атилия намотала руками незримое веретено, подгоняя к сути:
– Да внемлите вы наконец, на ритуалы маску не берут. Она просто покоится здесь с остальным хламом, который твой озабоченный дружок, – взор пал на меня, – на себя нацепил.
Ливий навис над Атилией, которую скрутило от отвращения. Он ощерился и протянул:
– Вместо язычка заточила бы ты кое-что другое, подруга. – Он постучал двумя пальцами по виску. – Маску потому и не носят, она – божественный атрибут. Это лицо существующего бога. Стоило тебе нацепить её на свою мордашку, – он ткнул Атилию в нос, получая, видимо, удовольствие от игры с опасным зверёнышем, – ты стала им. Приняла божественный облик.
Она помотала головой, но тут вступил я:
– На вакханалиях мы играем роль Бахуса. Границы реальности размываются сами по себе – порой мы ощущаем, что бог внутри нас. Наверное, это так и ощущается.
– В тебе была Веста, – догадался Ливий и посмотрел на меня круглыми глазами. – А ты назвал её овцой.
– А мне почём было знать, что в деве сидит богиня?! – вспылил я. Провёл по лбу. – Хоть бы надпись какую высекали!
У Атилии вспыхнули щёки. Она отводила голову то в одну, то в другую сторону от надоедливого Священного царя. Он не отстранялся, а после с наглой усмешкой спросил:
– Зачем тебе маска, жрица?
– Лучше ответь, он въедливый. – Я скрестил руки на груди, кивнув на Ливия.
Атилия, будучи бледной, быстро «окрашивалась» в оттенки красного. Дойдя до багряной точки кипения, она оттолкнула Ливия.
– Хотела на Агоналии! И что? – Она часто дышала, и её губы дрожали – мне показалось, она балансировала на грани истерического припадка. – И что с того? Думала, если спрячу своё проклятое лицо за маской, никто меня не тронет. – Атилия поскребла ногтями по щекам, оставляя алые борозды. – Я ни на одни праздники не ходила – остальным весталкам можно, а я особенная, и меня всегда оставляют у Очага. Сёстры говорят, что я хорошо охраняю Священный огонь, но я-то знаю, что причина всегда в одном. – Её крик иссяк, уступая хрипу. – Я – объект вожделения поневоле. Надо было не в весталки меня отдавать, а в лупы. Ненавижу!
Атилия судорожно вздохнула, и в её глазах замерцали слёзы. Ливий прекратил давить на неё и с неясным выражением лица убрался в тень.
Я пожалел её. Из нас троих Атилии досталось самое жуткое проклятие. Потупившись, крепко подумал и предположил:
– Ты проклята. Мы с Царём священнодействий, – не верил, что это говорю, – тоже. На нас твои чары не сработают, можешь быть уверена. Пусть тебя порадует хотя бы это.
– Вас тоже невзлюбили боги? – усмехнулась Атилия. Она по-новому осмотрела нас. – Жрецы… и я наследная жрица. Не думайте, что я всецело доверяю вам, вы ведь муж-жи, – протянула она. – Но, видя, что стало с римлянами, не могу остаться в стороне и не помочь – многие из них были добры ко мне, как и мои сёстры-весталки. А если не спасти палачей, кто казнит ублюдков, напавших на меня?
У меня вырвался смешок. Ливий со всей серьёзностью обратился к Атилии:
– Здесь нет того, что мы искали. К тому же Веста вела себя враждебно по отношению к нам, и я несколько запутался, правильным ли путём мы идём.
– Не уподобляйся суеверным авгурам, Ливий, – осадил я. – Да, мы вступаем в борьбу с неизвестным, но сдаваться после первой битвы не в моих правилах. – Пожав плечами, я улыбнулся. – И не в твоих, шельма.
Атилия слабо улыбнулась, но, попавшись мне на глаза, оправилась и откашлялась. Ливий подпёр локоть руки, которой коснулся губ в задумчивости. Он походил из стороны в сторону и промолвил:
