Из глубин - Вера Викторовна Камша
Третьим – да, всего лишь третьим, что вызывает у меня законную радость, – идет племянник всесильного мракобеса. Домашние менторы, несомненно, старались, однако талант и даже гений садовника не превратит придорожник в померанец. Что до главного дворянского умения, то, по словам наших фехтовальщиков, унар Анри никогда не превзойдет ни унара Винченцо, ни унара Филиппа, ни унара Германа, правда последний в классных комнатах ему не соперник. Бергеру придется удовлетвориться четвертым местом, а пятым, видимо, станет унар Этьен. Он не настолько плох в фехтовании, чтобы это перевесило невежество Арнульфа, еще одного бергера, идущего благодаря своим бычьим статям шестым.
Из призовой шестерки Этьен вызывает наименьшее отторжение. Он не нагл, по-своему вдумчив, а в его стихах при всей их слабости ощущается тяга к природе и уединенной жизни. Насколько мне известно, этот молодой человек не собирается ни вступать в армию, ни болтаться при дворе. Если бы выбор «лучшего из фабианцев» зависел от меня… Хотя, о чем это я? Лучших в Лаик быть не может, речь идет разве что о наименее бесполезном и вредоносном. Таковым, вне всякого сомнения, является Этьен, однако первым будет Винченцо. Он собирается в Торку под крыло к воинственному дяде, и я могу лишь пожелать там обоим и остаться до конца времен.
****
1-й день месяца Весенних Скал 391 года круга Скал
«О неизбежность, семь раз ты посмеешься над смертным, но на восьмой раз он посмеется над тобой!» Винченцо не станет первым из фабианцев, он не станет вообще никаким. Вчера унары, как и положено знатным бездельникам, отправились в столицу проматывать отобранные у арендаторов деньги, и наш бравый фаворит умудрился ввязаться в трактирную драку и повредить плечо. Сперва это казалось простым ушибом, однако утром Винченцо не смог выполнить простейших гимнастических упражнений, и ментор отослал его к врачу. В кои-то веки заполучивший пациента Робсон возрадовался, взялся за дело и обнаружил вывих с разрывом связок, что исключает нагрузку на поврежденную руку, самое малое, до лета. Винченцо пробовал спорить, упирая на то, что может драться левой, но Дюваль не стал даже слушать, а ментор Арамона объяснил мне, что победа над увечным унижает и не может быть засчитана. Удивительное лицемерие, ведь в жизни у нас только и делают, что побеждают тех, кто не в состоянии дать отпор. Винченцо, по его словам, мог, но это право у него отобрали.
Головастиков сие происшествие взволновало и по большей части расстроило, поскольку Филиппа в Лаик терпят с трудом. Я бы, пожалуй, согласился с мнением юнцов, не имей унар Анри столь отталкивающего дядюшку, что это перевесит любые личные качества любого Дорака. В целом же истина о том, что все познается в сравнении, была очередной раз подтверждена – Винченцо при всей своей развязности производит менее отталкивающее впечатление, чем Филипп. Животные резвость и безмозглость предпочтительней высокомерия некоторых двуногих, все достоинства которых сосредоточены в их происхождении.
Раздосадованы, кажется, все. Мало того, поползли слухи о том, что драку подстроили. Кто-то вспомнил, как Винченцо делился своими планами, кто-то добавил, что Филипп вернулся раньше других, а благодаря моим урокам и Дидериху про алиби в Лаик слышали даже бергеры. Разумеется, не могли пройти мимо столь знаменательного события и менторы. С пристрастием расспросившие Винченцо фехтовальщики полагают и драку, и повреждения случайностью, врач с ними согласен, Дюваль, кажется, тоже. Мне по большей части безразлично, но чужое единодушие всегда будит сомнения. С другой стороны, единодушия-то как раз и нет – унары придерживаются иного мнения, чем начальство, и это хорошо. Филипп, несомненно, победит и на всю жизнь обретет дурную репутацию. Мерзавцу никогда не доказать, что его успех был заслуженным, и все, что ему останется, это хвататься за шпагу. Его ли убьют или же убьет он, это в любом случае несколько уменьшит пожирающую Талиг волчью стаю, что не может не радовать.
****
16-й день месяца Весенних Ветров 391 года круга Скал
Чем ближе Фабианов столп, тем сильней кипят страсти. Сегодня Дюваль подписал бумагу, запамятовал ее название, где расписано, кто с кем дерется в выпускных боях. Как мне объяснил Арамона, хотя я его об этом отнюдь не просил, расписание составляют так, чтобы в конце встретились сильнейшие. Обычно унаров сводят между собой каким-то хитрым образом, после чего делят на два стада, в первое отбирают шестнадцать лучших, во второе – всех остальных, но в этот раз после, как здесь выражаются, вылета Винченцо осталось тридцать три бойца. Это шестнадцать пар и один, которому недостает соперника. Одиночку определит жребий из числа восьми слабейших, и еще один жребий укажет его соперника из числа четырех худших победителей. Внезапно обративший свои взоры на землю Кваретти был этим откровенно недоволен, и один из фехтовальщиков посоветовал ему убить лишнего во имя торжества математики. Надо ли говорить, что эта глупость вызвала всеобщий смех и повторялась на все лады, пока слабейший предсказуемо не проиграл худшему. В итоге у нас осталось шестнадцать пар, которые через три дня начинают ловить хвост славы, но сперва унарам предстоят испытания по логическим и описательным наукам. Здесь сюрпризов ждать не приходится, разве что будет занятно наблюдать за присутствующим на экзамене Дювалем, который так и не осилил ни единой драмы Иссерциала.
****
19-й день месяца Весенних Ветров 391 года круга Скал
Вот и конец ничего не значащего представления. «Места в Лаик называет шпага». Мне это объяснили еще до знакомства с одноглазым капитаном, и все равно подобное отношение к наукам и искусствам унижает. Человека от животного отличают разум и чувства, но в Талиге во главу угла ставится даже не кровь, которая может быть лакейской у герцога и герцогской у ментора, а признанные королем родословные. Эдакие подобия племенных книг, которые ведут заводчики собак. Хорошо, допустим, но ведь собаки умеют любить, они бывают сообразительны, их преданность вошла в пословицу, им, в конце концов, посвящено немало прекрасных строк. Казалось бы, именно эти качества до`лжно ценить и в себе подобных, но нет. В Лаик важней всего зубы и способность пустить их в ход, что ж, да будет так.
Признаться, накануне первого дня испытаний у меня мелькнула шальная мысль превратить здешний фарс в настоящий экзамен. Я даже подготовил с дюжину вопросов помимо тех, что так любил задавать прилежным, но туповатым студентам Сэц-Георг, но потом понял всю бессмысленность своей затеи. Имей испытания по описательным наукам вес, я
