Тысяча эпох. Искупление - Адела Кэтчер
Доктор Фа улыбнулась.
– Ван Цин будет в восторге. Мы будем воспроизводить все, любую мелочь. Только так мы добьемся продвижения. Я позвоню А-Линю.
Доктор Куан достала телефон из кармана халата, пару раз ткнула в экран и поднесла его к уху.
– Ван Цин? – она помолчала и ударила раскрытой ладонью по бедру. – В смысле, ты спишь? Нет, так не пойдет. Поднимай свою задницу, я перезвоню через двадцать минут, и я не хочу вновь услышать твое сонное бормотание!
Развернувшись на шпильках, которые сминали мягкое напольное покрытие, доктор Куан вышла из комнаты, а следом – и из кабинета, продолжая держать телефон у уха. Доктор Фа погладила Лун Аня по плечам и выпрямилась.
Она отошла к противоположной стене и задумчиво подняла глаза на панель с небольшими лампочками, которая давала мягкий голубоватый свет в этом помещении.
– Лун Ань, вы по-прежнему не верите в этот эксперимент?
Что он мог ей ответить, кроме правды? Ее теория о том, что у каждого человека есть свои ошибки и свои тяготы, которые не приобретаются со временем по ходу жизни, а приходят в этот мир вместе с ним, разбивалась о многие постулаты психологии. Любая личность строится на основе социальных контактов и взаимодействия с окружающим миром. То, что он видит во время медитаций, может быть лишь набором картинок из подсознания. Да, Лун Ань не смотрел ни одной костюмированной дорамы, потому что просто не любил этот вид искусства, но это не значит, что он не видел какие-то обрывки, не натыкался на фотографии в сети.
Современный человек ежедневно сталкивается с таким потоком информации, который когда-то люди могли собирать месяцами. Составлять подобную причинно-следственную связь в работе мозга и так смело предполагать, что эти видения чем-то отличаются от обычных снов… Все это просто гипотеза, которую невозможно будет доказать. И только то, что он ощутил в момент медитации, заставило задуматься. Откуда в его теле взялся такой мощный поток энергии? Они много времени потратили на то, чтобы применить необходимые техники работы с жизненными силами, которые должны были погружать в глубокую медитацию, но никогда прежде Лун Ань не чувствовал ничего подобного.
И все же…
– Не верю, доктор Фа. Но я в нем участвую. Полагаю, поэтому вы выбрали именно меня. Человек, настолько же увлеченный этой идеей, как вы или доктор Куан, не был бы подходящим подопытным из-за собственного интереса.
Доктор Фа повернулась к нему и мягко улыбнулась.
– Вы не подопытный, Лун Ань. И я рада работать с вами.
* * *
– Я никуда с тобой не пойду.
Ничего себе надменность, подумал Ван Сяоши. Неужели вся семья Лун ведет себя так, словно никто им не ровня? Конечно, он разбудил Лун Байхуа посреди ночи и вытащил на крышу, но разве между друзьями не происходит чего-то подобного? Сколько раз они с Фа Шэньхао убегали от Учителя и объедались сливами и персиками, сидя на крыше в тени раскидистого дерева. Фа Шэньхао было уже семнадцать, но даже он не вел себя как древний старец!
– Дай посмотреть подвеску! – воскликнул Ван Сяоши, протянув свободную руку и перебрав пальцами. Так хотелось ощутить в них прохладный белый нефрит, рассмотреть эту диковинку со всех сторон.
– Нет, – отрезал Лун Байхуа.
– Ты просто еще не знаешь меня! Вдруг я тоже смогу многому тебя научить! Я же не заберу твою подвеску, просто посмотрю.
– Я сказал нет, – повторил юноша напротив.
Нет да нет, обиделся Ван Сяоши. Усмехнувшись и решив про себя, что, если крепкая дружба не начинается с подарков, она вполне может начаться с хорошего боя, он вытащил из ножен меч, который всегда носил с собой. Разумеется, он бы так не поступил, будь Лун Байхуа безоружен, но тот тоже прихватил меч, поднимаясь сюда. А раз так, был готов к такому развитию событий.
И до чего же хорош он оказался в битве. Ван Сяоши испытал неподдельное удовольствие от схватки с ним. Растеряв всю свою сдержанную враждебность и отстраненность, Лун Байхуа сражался всерьез, в полную силу, не давая даже приблизиться к своей драгоценной подвеске. Отличительный символ семьи Лун поблескивал, ловя лунный свет, при каждом его движении, и Ван Сяоши следил за ним взглядом, как за путеводной звездой.
– Что тебе нужно? – спросил Лун Байхуа, отбивая удар меча.
– Конечно, обучиться вашему мастерству! – улыбнулся Ван Сяоши, делая новый выпад. – Пригласи меня к отцу как своего друга! Я быстро учусь!
Казалось, Лун Байхуа опешил от такой наглости. Фа Шэньхао был прав, когда говорил, что за последнее столетие ни один человек не удостаивался чести узнать секреты этой затворнической семьи. Но разве Ван Сяоши просил сделать это сразу? Он ведь просто хотел рассмотреть подвеску! Не отнимает же он ее у Лун Байхуа насовсем!
Ему все же удалось, воспользовавшись замешательством соперника, подобраться ближе к нему. Острие меча едва не задело подвеску, проскользнув под ней на крошечном расстоянии. Лун Байхуа бросился вперед, и Ван Сяоши еле успел увернуться. Меч почти достал до его запястья! От неожиданности пальцы, сжимавшие сосуд, дрогнули и ослабели, а подарок полетел с крыши вниз, разбившись на каменной дорожке на осколки.
– Ах ты! Лун Байхуа! Ты испортил мой подарок! И чуть не отрубил мне руку!
Лун Байхуа остановился, опустив меч, и повернул голову, глядя в темноту, куда упал сосуд. Обрадовавшись, что совесть все же взяла верх над юношей, Ван Сяоши сделал несколько широких шагов навстречу и схватил драгоценность, висевшую на его поясе. Нефрит был прохладным и гладким, как он себе и представлял. Но не успел он и мгновение насладиться этим ощущением, как Лун Байхуа одним движением вскинул меч, отрезая тесьму, державшую подвеску. Ван Сяоши попятился, и при следующем точном ударе лезвие отсекло его длинный рукав. Изумрудная ткань упала на скат крыши.
– Верни подвеску! – грозно потребовал Лун Байхуа.
– Держи! – сдался Ван Сяоши, бросив драгоценность владельцу. Тот легко поймал ее, сжав в кулаке. Тончайший дракон из белого нефрита исчез в его пальцах. Кончик отрезанной серебристой тесьмы подрагивал на легком ночном ветерке. – Когда-нибудь ты сам отдашь мне ее, вот увидишь!
Стальные глаза Лун Байхуа блеснули гневом.
– Никогда, даже через тысячу лет, – ледяным тоном отрезал он, отвернулся и спрыгнул вниз, легко и бесшумно приземлившись на дорожке. Через мгновение он уже скрылся в гостевых покоях. Ван Сяоши убрал меч в ножны, сел прямо на скат, свесив ноги,
