Воплощение - Дмитрий Билик
Юти на мгновение замолчала, чувствуя, как к горлу подкатывает ком. Она поднесла кубок к губам и обжигающее вино разогнало нависшие над ней призраки прошлого.
— Наместник Пятого Предела считал так же, как вы, ярл. Что придет время и лихие люди уйдут. Надо только подождать, немного потерпеть. Но потом пропал его сын, единственный наследник, а от кочевников пришло требование выкупа. Наместник собрал войско и разбил кочевников, но оказалось слишком поздно. Мальчик был мертв.
Только теперь Юти заметила, что в глазах Фромвика блестят слезы. Ярл быстро заморгал, а когда девочка замолчала, спросил:
— И что же тот Наместник? Что с ним стало?
— Я бы хотела сказать, что он сошел с ума или умер от горя, — с горькой усмешкой произнесла Юти. — Но с ним ничего не произошло. Когда пришел Император, Наместник присягнул ему на верность. Он правит до сих пор.
— Может, у него просто не было выбора? — сжал кулаки Фромвик.
— Если у человека есть две руки, ноги и голова, то странно говорить о вопросах выбора, — ответила Юти. — Перед ним открыты все дороги и города. Надо лишь сделать первый шаг.
— Я не хотел всего этого, — злобно прошипел ярл, как змея, на которую наступили. На мгновение Юти показалось, что именно ныне Фромвик настоящий. И теперь, с искаженной гримасой злости на своем лице, стал более красивым, чем когда был прилизанным и старался понравиться. — Знали бы вы, каких усилий стоило уговорить отца, чтобы он отправил меня на учебу в Конструкт.
Ярл опрокинул кубок одним махом и испуганно замолчал, глядя на вошедшего в залу слугу с парой кувшинов. Фромвик продолжил только, когда они остались наедине.
— Меня с детства тошнит от всех этих дикарских обычаев. Вы знали, что перед сражениями раньше пили волчью или медвежью кровь, чтобы стать такими же сильными, как эти звери? Хвала Аншаре, что столько лет Империя находится в мире, иначе меня бы просто вывернуло от одного вида…
Фромвик не договорил, схватившись за рот и явно сдерживая рвотные позывы. А Юти хмыкнула. Как многого еще не знает ярл. Если имперские легионы будут сокрушены, то война довольно скоро докатится и сюда.
— Но у меня есть долг. Я единственный сын отца. И теперь неважно, чего я хочу.
— А чего вы хотите, ярл? — неожиданно даже для самой себя спросила Юти.
— Я… я… — Фромвик не сразу нашел нужные слова, глядя на яства перед собой. И только после долгой паузы поднял взгляд на Одаренную. — Еще в Конструкте я познакомился с несколькими девушками, которые обладали удивительными талантами.
Ерикан хмыкнул, а Юти с укором посмотрела на учителя. Но Фромвик, увлеченный воспоминанием, насмешки не заметил.
— Они были самых простых кровей. Многие жили достаточно просто и небогато. Но что они творили своими руками! Будто Аншара поцеловала при рождении этих кудесниц. Их пальцы порхали над всем, чего они касались, будь то бархат, шерсть или лен. И так я начал потихонечку шить.
— Что делать? — показалось Юти, что она ослышалась.
— Шить. И постепенно достиг определенных успехов в этом. Больше всего мне нравилось придумывать одежду, которой я прежде не видел. К примеру, все это, — Фромвик указал на себя, — я сделал сам. Красил пряжу, ткал, сшивал.
— И почему вы отказались от всего этого? — спросила Юти.
— Ты смеешься надо мной, прекрасная Ютинель? Я Фромвик, сын Лендрика, в моем роду было больше воинов, чем водится рыбы в Черном Озере. С самого рождения я шел к тому, кем являюсь.
— И кем? — спросила Юти. Однако именно этот вопрос внезапно разбередил старую рану.
— Мой отец был Железноруким, а меня воины прозвали Крепкоруким, — горько усмехнулся Фромвик.
Юти удивленно поглядела на Ерикана и учителю пришлось объяснить.
— В северном языке у некоторых слов есть скрытые значения. Если перевести на имперский, то получится именно «крепкорукий». На местном наречии подобное может значить и человека, частенько удовлетворяющего себя.
— Я знаю, что все они смеются за моей спиной, — продолжил Фромвик. — Мне сорок три года, у меня ни жены, ни детей, лишь это унылое поселение и куча деревень вокруг. Они слушают меня только из-за памяти об отце.
— Если вы уже позор семьи и всех, кто вас окружает, то, может, стоит принять это. И заниматься тем, что нравится.
— Но ведь я…
— Самый ужасный ярл, которого я видела, — призналась Юти. — Хотя, сказать по правде, видела я их не очень много. Извините, Фромвик, но у нас на юге принято говорить начистоту. Правление людьми — это не ваше. Может быть когда-нибудь вы и станете сносным ярлом, если к тому моменту не упадете случайно с крепостных ворот или не подавитесь куском мяса, но, как говорила Аншара, не надо биться головой в стену, если можно обойти дом.
Ерикан удивленно посмотрел на Юти, но та отвела взгляда от учителя. Она знала, что богиня никогда не произносила подобное. Просто выражение очень уж хорошо пришлось к слову.
— Но если я отрекусь… Что будет с памятью моего отца?
— Ваш отец навсегда в этих стенах, в рассказах людей, чтущих его доблесть. Лучше подумайте, что станет с памятью вашего отца, если вы останетесь?
— Истинная валькирия, — с придыханием произнес Фромвик. — Твой ум может посоперничать лишь с твоей красотой. Когда я впервые увидел вас двоих, то сразу понял, кто меня спас.
— Это все мой учитель, а вовсе не я, — вспомнила Юти о предупреждении Ерикана и вероятной женитьбе. Какова бы призрачна не казалась эта возможность, выйти за ярла-портного, тогда как цель девочки видна у горизонта, Одаренной хотелось этого в самую последнюю очередь.
— Нет, — покачал головой Фромвик. — Сразу, как я заметил серое кольцо на руке, то понял, кто убил всех моих обидчиков.
Юти скрипнула зубами. Она стянула лохмотья с правой руки, чтобы перемотать на всякий случай рану от стрелы. Да и что там было прятать — единственное кольцо элементи? Но вот предательский серый кругляш, путешествующих по пальцами и доставшийся после смерти многочисленных сиел, скрыть не смогла.
— Вы правы, Ютинель, нельзя занимать чужое место. Надо следовать за своим сердцем.
Вот здесь девочка вновь напряглась. Уж не ее ли Фромвик имеет в виду? Однако
