Узник тумана - Мария Павловна Лунёва
Отпрянув в сторону, я вырвалась из мужских объятий и отошла на шажок от металлической решётки.
Подняв руки, прижала их к груди, удерживая свой разнос. Моё сердце так бешено билось, что, казалось, выпорхнет пташкой.
В коридор вошла жрица.
Окинув меня подозрительным взглядом, резким жестом указала на выход. Растеряно я взглянула на северянина. Он медленно кивнул и отошёл от решётки.
– Прозвучал отбой, лютая! Ты ещё и оглохла.
Повернув голову, я взглянула на эту обречённую на смерть. Несмотря на грубые слова, в её глазах плескался страх.
Она боялась меня.
Глава 12
Верховная сдержала своё слово.
На следующий день меня не отправили в туман, зато, вручив метлу, велели подметать нижние подземные ярусы, что для меня было в разы страшнее.
Но деваться было некуда. Только и оставалось, что, стиснув челюсть, подчиниться.
Спустившись на первый ярус подземелья, замерла у дверей кельи, пытаясь понять, кто из жриц находится в своих покоях.
Но всё было тихо.
Запах, витавший вокруг, просто убивал. Казалось, им пропитывается одежда, и смердит затхлостью уже от меня. Сжав крепче метлу, я толкнула первую дверь. Пусто. Вот и хорошо.
Открывая комнату за комнатой, спешно сметала с полов неистребимую пыль, а вместе с ней песок, волосы и неведомо, что ещё.
Чистоплотностью обитательницы подземелья не отличались.
Распахнув последнюю дверь, отступила на шаг. Вонь стояла такая, что даётся мне, нечто здесь сдохло и уже давно разложилось. Нацепив ворот платья на нос, быстро шагнула внутрь комнаты. Не теряя времени, присела и принялась выгребать метлой мусор из-под кровати. Источник смердящего запаха отыскался быстро. Кусок рыбы.
Разложившийся и склизкий.
«Ну и жуть» – шепнула я губами и тут же замерла.
Голос.
Я слышала его. На языке и зубах тут же появился странный солёный привкус. Сплюнув, я уставилась на кровь. Вытерев рукавом подбородок, обнаружила красные разводы и на ткани.
Что бы это ни значило, а лучше помалкивать.
Подняв с пола метлу, спешно вымела всё в коридор.
Покосившись на тухлый кусок мяса, вредно хохотнула и одним резким движением метлы отправила его вниз в ритуальный зал.
Пусть там благоухает.
И вроде бы мелкая пакость, а так приятно.
Проверив все углы комнаты на наличие грязи, очередной раз отметила холод и пустоту, царившую в жилищах жриц.
Ни гобеленов, ни половичков плетёных.
Ничего.
Даже у меня в комнате на столе стоял маленький букетик из жёлтых опавших листьев, воткнутый в треснутый глиняный бочонок.
А они жрицы: у них куда больше свободы и возможностей.
Да, храм бога Смерти скрывался в тумане, но мы были не совсем отрезаны от светлого мира. К нам являлись гуроны. А также приезжали на телегах люди из закрытых поселений приверженцев Танука.
Редко, но всё же бывали.
И, несмотря на всё это, комнаты жриц казались нежилыми, словно умертвия здесь обитают.
Поморщившись от устоявшейся вони тухлятины и плесени, закрыла последнюю комнату и, собрав мусор в небольшое ведро, спустилась ниже на второй ярус.
Из дальних кладовых слышались шорохи. Видимо, послушницы перебирали наши скудные запасы. Отсвет от лучин падал на пол, хоть немного разгоняя сумрак. Тех зеркал, что освещали подземелья, явно было недостаточно.
Что-то грохнулось, и послышалась мелкая возня. В коридор выкатились две почерневшие капустины. За ними выскочила одна из пожилых послушниц, ловко поймав кочан, она заметила меня.
Кивнув, женщина снова скрылась в небольшом хранилище.
Опустив метлу, я принялась подметать пол коридора, стараясь близко не подходить к перилам и уж тем более к лестницам, ведущим к алтарю в зал ритуалов.
Я всегда боялась этих мрачных длинных узких помещений, казалось, здесь по стенам ползает сама тьма. Она копошится в пыльных углах и выжидает свою жертву.
Никогда не понимала, как некоторые послушницы добровольно соглашаются проводить дни здесь, а не уплывать в туман. Хотя, возможно, они не чувствовали это давление алтаря. Не слышали этих леденящих душу хохотков. Я всего раз спускалась с Верховной тот жуткий нижний зал, вернее, меня туда затащили волоком.
Потом был ритуал наложения «печати безмолвия» и «забвения». И если голос я потеряла, то с памятью моей всё в порядке. На моё счастье, тогда никто ничего не понял, но по каким-то причинам Верховная не смогла отнять у меня моё сознание.
Странный шорох заставил отвлечься от тяжёлых воспоминаний. Резко обернувшись, я уставилась на невесть откуда взявшуюся Маруку. Жрица хищно скалилась, черты её лица резко заострились.
– Думала, я тебе это так спущу, ничтожество?! – прошипела она гадюкой. – Чтобы не говорила Верховная, а ты всего лишь несуществующая тень. Твой удел – преклоняться передо мной.
Я ощутила, как невольно приподнимаются уголки моего рта. Просто не могла сдержать улыбку.
– Да как ты смеешь? – взвизгнула она уязвлено.
Размахнувшись, жрица попыталась залепить мне пощёчину, да я увернулась.
Услышав злобные визги, из дальней комнаты вышли две пожилые послушницы. Женщин я знала, но имена припоминала с трудом, слишком редко мы встречались в коридорах храма.
– На колени передо мной, – прошипела Марука.
Но в ответ я лишь приподняла бровь. Ещё чего!
Замахнувшись, она попыталась ударить снова, но я отскочила. Она кинулась за мной, намеренно, тесня к лестнице, ведущей вниз к смертоносному белому камню.
– Будет сейчас алтарю новая жертва, – её голос всё меньше походил на человеческий. – Никто не удивится, если ты сгинешь, как и многие до тебя.
Она, будто одержимая, бросалась на меня, пытаясь ухватить за волосы. Резко увернувшись, я со всей силы толкнула её в спину. Уцепившись за перила, Марука буквально зависла над первой ступенью. Но избежать падения ей не удалось.
Чужая рука, сжавшись в кулак, ударила по её пальцам.
Резко разжав ладонь, жрица покатилась по ступенькам вниз, меня же мягко оттеснили назад.
Предо мной стеной стояли послушницы.
Крики Маруки смолки.
Несмело перегнувшись через перила, увидела, как она поднялась на четвереньки. Озираясь по сторонам, женщина неуклюже поспешила подальше от алтаря, да только поздно.
Для неё уже всё было поздно.
Из-под белого камня, словно змеи, к ней потянулись чёрные тени. Обвив за тощие щиколотки, они потащили жрицу к алтарю.
Марука истерично завизжала и взмолилась о помощи.
Она голосила так, что эхо сотрясало стены.
Столько страха, животного ужаса, агонии.
Только никто из нас не сдвинулся с места. Мы, словно зачарованные, наблюдали, как её тело резко подкинуло и приложило о камень. Она всё ещё дышала, когда тьма вырвала из её груди грязную серую, почти чёрную душу.
Новая тень, взметнувшись, продолжала безмолвно орать, но её уже никто никогда
