Истории-семена - Ольга Васильевна Ярмакова
– Но, ведь людей никто не лишал дня. Не так ли? – мягко заметил юноша и заботливо обнял её за плечи.
– Люди сами себя лишили дня, Рарог, – с надрывной горечью в голосе отозвалась Сольд. – Не так ли Янус?
– Ты слишком близко принимаешь сказанное к сердцу, Сольд, – прошептал ей на ухо брат.
Старик, смолкший после рассказа, смочил пересохшее горло остывшим иван-чаем и, поразмыслив о чём-то своём с минуту, наконец, изрёк:
– Не стоит так сильно переживать из-за птах. Вон, смотри, как они беззаботно порхают в небе, высматривая зазевавшихся мышей. Парень прав – это всего лишь история у костра. А так, как она рассказана, то и нам пора отдохнуть. Советую не мешкать со сном. Утро вечера мудренее. А нам отсюда нужно топать по росе, пока солнце не набрало силу. Больно жаркое лето выдалось, ребятки.
Брат с сестрой прижались друг к дружке и вскоре уснули, более напоминая невинных совят, нежели взрослеющих юнцов. Янус долго ворочался, проклиная не торопившийся к нему сон, и то и дело поглядывал в сторону мирно сопевших спутников, чьи лица постепенно скрывала ночь, одолевая затухающий огонь.
– Какая есть, – прошептал старик за миг до того, как темнота спрятала от его взора спящую девушку, – какая есть.
Пограничье
Двуглавый
– А почему две, а не три? Куда ещё одну девал?
Этот вопрос вконец вывел из себя Сэндэлиуса, его громадный мохнатый хвост принялся нервно раскачиваться из стороны в сторону, словно оживший маятник. Мальчишка нахально пялился прямо в налитые кровью глаза волка и даже не изъявлял и малейшего намёка на покорность или маломальский испуг.
– Не твоё дело, малец, – раздражённо прорычал Сэндэлиус. – Лучше ответь, почему ты здесь? Или до тебя не доходит, где ты?
– Да знаю я, куда попал, – простодушно отозвался тоненьким, ещё по-девчоночьи слабым голоском мальчик, утирая воду с лица, что стекала с длинных волос. Он насквозь вымок, и вокруг него набежала приличная лужица. – Это проход в подземелье, мне сюда и надо. Но отец говорил, что у церберов три головы, а у тебя лишь две. Где третью потерял?
Подобной наглости к своей персоне Сэндэлиус давно не встречал. Пожалуй, с несносным мальчишкой сравниться мог Геракл, но то был сын самого верховного, и в тот раз пришлось церберу проглотить унижение. Ещё бы, быть пойманным за хвост! И кем? Каким-то смертным, пусть и наполовину богом, но смертным! Никто, кроме господина, не смел обходиться подобным образом с главным стражем подземного царства. Никто! В конечном счёте, извинения были принесены, но вот обида осталась. Сэндэлиус был из породы злопамятных.
– Не терял я её, – грозно рыкнул цербер.
– А я думал, что у тебя каждая голова отдельно разговаривает, – заметил мальчик, отжимая подол рубахи. Его тёмные, точно перезрелые маслины, глаза поблёскивали в полумраке пещеры. – А оказывается, только одна. Тогда зачем тебе две другие? Вернее одна другая?
– Тебя твои родители совсем не учили чтить богов и их прислужников? – нахмурился Сэндэлиус.
Гнев отступил, когда пришло осознание, простое и ясное: мальчик непроходимо глуп. Конечно, этот юнец отчасти прав, цербер по рождению имел три головы: белая и серая, по бокам, решали, а чёрная, в центре, – выбирала лучший вариант и исполняла его. Но так уж сложилась жизнь, что Сэндэлиус последние две сотни лет обходился двумя.
– Да нет, – протянул мальчуган, жамкая руками мокрые штанины. Вода ручейками стекала на каменный пол. На вид ему было не больше десяти лет, а то и меньше, до того тщедушен. – Мой отец Поллукс всегда говорил, что нужно чтить верховного бога и всю его достославную семью, уважать творения рук божественных и не чинить зла никому.
– Хороший у тебя, значит, отец, – проговорила чёрная голова цербера. – А что ж ты так себя ведёшь, будто не знаешь, как следует обращаться к стражу подземного царства?
– Просто это очень нудно и долго, – не глядя на Сэндэлиуса, ответил мальчик, явно слишком увлечённый отжимкой воды из своих одежд. – К тому же мне уже ничто не грозит, раз я мёртв. Не так ли?
Стражник замолчал. Что сказать на слова юного утопленника, раз он вычеркнул себя из списка живых? Две головы, белая и чёрная, задумчиво уставились высоко поверх ребёнка, и не мудрено: размерами цербер мог тягаться со здоровенным элефантом.
– Меня Парисом зовут, – наконец представился мальчишка и вновь устремил взгляд тёмных глаз на стража. – Ты меня пропустишь?
– А куда ты спешишь? – Сэндэлиус приблизил обе головы к лицу Париса и глубоко втянул носами воздух. – Тебе не место здесь, ты знаешь? Ты должен был прожить долгую жизнь. Так какое отчаяние или глупость вынудили тебя закончить свой земной путь на дне реки?
– Ух, ты! Церберы способны видеть будущее?!
– Не видеть, а чувствовать, если понадобится. Я не пропущу тебя, покуда не дашь ответ.
– Да всё просто, – сказал Парис, переминаясь с ноги на ногу, будто ему стопы морозил камень, хотя подобного быть не могло. – Отец мой, Поллукс, выпасал стадо овец у горы Аарах. Откуда ни возьмись, объявился большой серый волк, подобных ему тварей в нашей деревне никогда не видывали. Этот зверь напал на отцовское стадо. Самое странное, он напугал собак, те не кинулись на защиту отары, а с истошным скулежом сбежали и пропали совсем. Днём, когда это случилось, отец вернулся домой с глубокими ранами на теле, а на закате его дух отошёл в подземное царство.
– И ты, глупец, решил отправиться за ним следом, чтобы вернуть его?! – вскричала белая голова цербера. – Это невозможно!
– А я всё же попытаюсь, – спокойно выговорил Парис.
– Постой, ты сказал, тебя зовут Парис? Парис… Парис… Эй! А не ты ли тот Парис, из-за которого заварилась та троянская каша? Хотя, ты ещё мал.
– Нет, то было давным-давно, – зевнул мальчик и обхватил себя руками, как если бы его тело сковал озноб. – Я другой Парис.
– Допустим даже, если господин примет тебя, а подобное случается раз в году и точно не сегодня, – волчий голос перебрался вновь в чёрную голову, – ты соображаешь, что душе твоего отца некуда уже вернуться? Тело обратилось в прах! А если ты не поторопишься назад, то и тебе возврата не будет.
Сэндэлиус разнервничался. Его раздирало противоречие: с одной стороны, его злила непроходимая тупость смертного, но с другой, ему стало жаль мальчишку, к тому же цербер отчётливо осознавал, что частично из-за него Парис здесь.
– Я никуда не уйду без отца, – упрямо бросил двум волчьим мордам мальчик. – Мы всё равно умрём скоро. Без отца некому выпасать овец
