Роберт Говард - Короли ночи
— Хватит — резко оборвал его Торвальд. — Говори наконец, что тебе нужно, у нас есть дела поважнее, чем твои нудные жалобы.
Тот никак не отреагировал на оскорбление.
— Убирайтесь, — показал он в сторону моря, — назад в Норвегию или в пекло. Убирайтесь туда, откуда пришли, и поскорее, пока вас отпускают с миром. Это сказал я, Бурлла, вождь Хьялтланда.
Торвальд затряс головой и зашелся в приступе смеха. Ему вторили соратники, и казалось, что весь зал дрожит от их хохота.
— Идиот! — выкрикнул норманн. — Ты думаешь, викинги выпускают добычу из рук? Вы были настолько глупы, что позволили нам прийти сюда, а сейчас мы сильнее вас! Люди севера — господа здесь! На колени, пес, — и благодари судьбу, что тебе позволено жить и служить нам! Разве теперь не в наших силах стереть с лица земли все ваше племя? Живите себе, но только учтите, что вольному люду Гдары пришел конец. Вы будете носить серебряные ошейники, и все будут звать вас рабами Торвальда.
После этих слов самообладание покинуло пикта.
— Глупец, — зарычал он, и гулкое эхо прокатилось по залу. — Ты вынес приговор самому себе. Вы, северяне, властители народов?! Мы уже владели миром, когда твои предки только слезли с деревьев в арктической пуще! Может быть, мы все погибнем, но никогда не будем рабами белых дикарей. Псы у твоих ворот воют о смерти, и все вы погибните, как псы: и ты, Торвальд Разбей Щит, и ты, Аслаф Йорльсбан, и ты, Гримн, сын Гнорри, и ты, Озрик, и ты, Хакон Скель!
Палец пикта остановился на сидевшем рядом с Хаконом человеке, не менее диком и грозном, но темноволосом и тщательно выбритом. Холодные серые глаза делали лицо еще более жестоким. Его шлем украшали не рога, как у викингов, а конский хвост, при нем было ирландское, а не норманнское оружие.
— И ты, Харди, по прозвищу Ворон! — закончил он.
Меднобородый Аслаф Йорльсбан вскочил из-за стола.
— Клянусь кровью Тора! И мы будем спокойно выслушивать нападки этого… этого… Я…
Торвальд остановил Аслафа движением головы; было видно, что он привык повелевать, и каждый его жест это подчеркивал.
— Ты говорил долго и громко, Бурлла, — произнес он очень спокойно. — Наверное, в горле у тебя пересохло.
Сказав это, он взял со стола рог. Удивленный Бурлла машинально протянул руку. Вдруг Торвальд выплеснул содержимое рога прямо ему в лицо. Разъяренный Бурлла отскочил назад и, выхватив меч, бросился на викинга; но пенящееся пиво ослепило его, и поэтому Торвальд с легкостью парировал все удары. Сзади Аслаф сильно ударил пикта доской. Оглушенный и окровавленный, он свалился под ноги Торвальду. Хакон подскочил к потерявшему сознание пикту с ножом, но Торвальд удержал его.
— Не хочу, чтобы паршивая кровь пачкала пол в моей скалле. Унесите эту падаль отсюда и там делайте, что хотите.
Сидевшие поближе с охотой откликнулись на призыв вождя. Инстинктивно Бурлла, еще не пришедший в себя, привстал на колени, но толпа снова повалила его и пинала с дикими криками до тех пор, пока он не перестал подавать признаки жизни. Тогда его с пинками и бранью выволокли во двор и, безжизненного, ничком швырнули наземь.
Тем временем Торвальд осушил новый рог пива и опять рассмеялся.
— Нас ждет славная охота, — заявил он. — Предстоит извести этих тварей, иначе их нытье и воровство не даст нам покоя.
— Да, это будет охота, — согласился Аслаф. — Много чести воевать с ними, но вполне можно охотиться на них, как на волков…
— У тебя дурацкое представление о чести, — пробурчал старый Гримн, сын Гнорри. — Ты просто бредишь честью, а я тебе говорю, что это было просто безумием — ударить короля пиктов. Торвальд, по отношению к этим людям ты должен вести себя более благоразумно. Как мне кажется, их раз в десять больше, чем нас.
— Трусливая голытьба, — пренебрежительно ответил Торвальд. — Один викинг стоит полусотни таких. А что касается поддержания мира с ними, то кто организовал поход за бабами? Может, я? Но хватит об этом, Гримн, у нас есть более срочные дела для обсуждения.
Гримн еще ворчал что-то себе под нос, но Торвальд уже обратился к темноволосому мужчине, которого пикт пропустил в своем перечислении. Он даже зажмурился, как кот, играющий с мышью.
— Парта Мак Отна, это очень странно, могущественный так же, как я (хотя, признаюсь, я о тебе никогда не слышал), прибывает сюда один на маленькой лодке.
— Не так уж это и странно. Если бы я с моими людьми приплыл на ладье, то бой завязался бы прежде, чем я вышел на берег, и мы с тобой ничего бы не смогли сделать. Но мы — ты и я, хотя и не раз бывали врагами, не должны вести себя, как идиоты. Нужно поговорить спокойно.
— Да, это правда, что викинги и ирландцы Отнюдь не приятели.
— Именно поэтому, подплыв сюда на своем корабле, я взял маленькую лодку и со знаком мира приплыл один на закате солнца. А корабль отправился на Макки Хед и заберет меня в том самом месте, где я покинул его, только на рассвете.
— Ну-ну, — протянул викинг. — И все это из-за моего пленника… Расскажи-ка, в чем тут дело.
— Дело простое. Мой кузен Ниал в плену у юттов, а наш клан не заплатит за него никакого выкупа. Не потому, что не хочет, а просто потому, что нам нечем платить. Но до нас дошла весть, что в битве с юттами у Гельголанда ты взял в плен их вождя. Я хочу выкупить его у тебя. Мы, наверное, сможем обменять его на моего кузена.
— Ютты вечно дерутся между собой. Откуда ты можешь знать, что этот, мой, не враг тех, с кем ты хочешь меняться?
— А если и так, то еще лучше, — усмехнулся кельт. — За месть платят дороже, чем за безопасность друга.
Торвальд в задумчивости постукивал по рогатому шлему.
— Тоже правда. Я всегда говорил, что вы, кельты, большие хитрецы. Сколько ты дашь за этого ютта, как там его звать?
— Пятьсот штук серебра.
— Его люди дадут больше.
— Возможно и так, но может случиться, что не дадут и медяка. Это наш риск. А плату от нас ты получишь сейчас, на месте, тебе даже не придется куда-нибудь плыть. Уже утром ты сможешь получить самые легкие в твоей жизни деньги. Мой клан не богат, но ютт нам нужен. А если ты оценишь его дороже, нам придется плыть на восток и добывать себе другого.
— Это не так трудно, — отозвался Торвальд. — Юттов раздирают войны двух королей. По крайней мере, так было. Я слышал, что Эрик захватил почти всю страну, а Торфин бежал.
— Так говорят. Торфин был лучшим воином, но Эрика поддержал самый могущественный из юттов, граф Анлаф, — согласился кельт.
— Еще я слышал, что Торфин удрал к своим на одном только корабле с горсткой людей. Вот если бы на него я наткнулся тогда в море! Но мне и этого хватит. За неимением короля я отыграюсь на вельможе. Этот ютт, без сомнения, вельможа, хотя мы и не знаем его титула. Судя по тому, как он фехтует, это как минимум граф. Когда его брали, он изрубил стольких моих людей, что гора трупов была ему по пояс. Клянусь Тором, ну и голоден же был его меч! Я приказал взять его живым. Продать его я смогу в любое время, но его предсмертные вопли доставят мне больше удовольствия, чем звон золота.
