Юрий Никитин - Артания
В корчме появились женщины, полураздетые и ярко накрашенные. Не разобравшись, но завидев на столе перед крепкими мужчинами самую дорогую рыбу, сразу подошли и предложили свои услуги. Придон опешил, он даже не думал, что можно вот так просто, ведь завладеть женщиной – всегда невероятно трудно…
Скилл сказал легко:
– Птички, вы не заметили, что мы – артане? А воевода добавил невозмутимо:
– И что у нас на столе нет вина?
Женщины переглянулись, скорчили хорошенькие мордашки в гримаски и проскользнули дальше. Придон не поверил глазам, когда одна преспокойно села на колени гуляке, а тот, ничуть не смутившись, одной рукой обнял за талию, другой потянулся за кружкой с вином.
Скилл с усмешкой заметил:
– Любовь, конечно, пьянит и куява, но вино дешевле.
– Мечта куява, – сказал со вздохом Вяземайт, – чаще всего похожа на жену соседа. И никаких тебе расшибаний лбом стен…
Отяжелевшие от сытной еды, поднялись в свою комнату, Придон сразу устало рухнул на указанное ему место. Под ним оказалось нечто вроде одеяла, свалявшееся и плоское, как блин, даже такое же замаслившееся, впитавшее пот многих постояльцев, но Придон не принюхивался, свой артанский запах что угодно перебьет, с наслаждением лег и вытянул гудящие от усталости ноги.
Помыться бы, мелькнула несвойственная для степняка мысль, потом отмахнулся: пусть моются те, кому лень чесаться.
В комнату вошел, сгибаясь под тяжестью седла, другой парнишка: серьезный, медлительный, как медвежонок. Придон указал, куда положить, мальчонка с облегчением свалил тяжесть, поклонился степенно и вышел так же молча.
Артане переговаривались, но Придон закрыл, глаза, и сразу же ярко и отчетливо возникло лицо прекрасной Итании. Ее брови высоко вздернуты, в глазах немой вопрос, и снова Придон ощутил, как застучало сердце, в груди нарастающем, а в ушах неожиданно зазвучал голос бога.
Теперь этот голос звучал громче, отчетливее. Придон даже начал разбирать слова, которые произносил бог.
И все эти слова были об Итании.
Глава 4
Он проснулся, распластанный, как выпотрошенная рыба.
В ушах все еще звучали медленно гаснущие слова. Душа оставалась наполнена чем-то огромным, как ночь, тяжелым, подобно горам, и могучим, как море. Он непроизвольно повторил эти слова вслед за богом, звучат странно, так не говорят, но разве можно говорить об Итании привычными словами! Аснерд уже расспрашивал Вяземайта о вещих снах, Вяземайт начал было отвечать серьезно, но Аснерд свернул на баб, мол, снились так и эдак, Олекса и Тур злорадно захохотали, а Скилл распорядился: – Все вниз!.. Перекусим да пойдем смотреть город.
– И подеремся, – сказал Тур.
– Размечтался, – ответил Аснерд.
– А что не так?
– Куявы не дерутся, – объяснил Аснерд.
– Но как же, – опешил Тур, – если в морду…
– Зовут стражу, – объяснил Аснерд с неимоверным презрением в голосе.
У Тура отвисла нижняя челюсть. Они с шумом и шуточками расселись в по-утреннему пустой корчме, на столе появились широкие миски с гречневой кашей, подали свежий хлеб и зачем-то пирог с пышной коркой. Еще не глядя на пирог, Придон уже знал, что такие вот булыжники пекут загодя и сберегают подолгу именно для таких, как он, сильных и проголодавшихся, что иначе в нетерпении изгрызут стол.
Толстый хозяин отправил к ним снова то же вертлявое, и на столе возникла культяпками вверх жареная тушка упитанного гуся.
Ели по-мужски, даже по-артански, что умеют наедаться впрок. Это, судя по лицу хозяина корчмы, привело его в благоговейный ужас. Потом, когда уже седлали коней, во двор вкатила коляска, запряженная тремя лошадьми. Черево едва не вывалился из дверцы, заорал:
– Куда собрались?
– А чё, – ответил Аснерд, – надо спрашивать?
Черево повернулся к Скиллу, но сын тцара игнорировал знатного бера, не к лицу высокородному отвечать, когда спрашивают без должного почтения.
Черево вылез, пыхтя, из коляски. Похоже, он в самом деле торопился, раскраснелся и взмок, хотя взмокнуть должны были кони.
– Где бы я вас искал? – спросил он сварливо. – Я ж так торопился!
Измученный Придон весь превратился в слух. Черево объяснил торопливо:
– Вы не поверите, но я всего добился!
– Да ты прям молодец, – сказал Аснерд поощрительно. – Эй, ребята, дайте ему чё-нить!
Черево скривился, его угодья, было написано на его обрюзглом лице, богаче всей Артании, но вслух сказал суховато:
– Наш великий и пресветлый тцар вас примет…
– Так поехали же! – вырвалось у Придона. Скилл бросил на него суровый взгляд, Придон съежился. Аснерд спросил с интересом:
– Но где твое «но»? У куявов ничего не делается вот так сразу, как у людёв.
Черево сказал раздраженно:
– Вы даже не понимаете, как многого я добился! Вы ведь не к тцару приехали? Нет. Он и не должен вас принимать. Вы приехали смотреть, чем и как торговать. Самим посмотреть цены, чтобы вас не обжучили. Вот зачем вы приехали! Да еще посмотреть, где у нас войска, какой толщины стены, как охраняем дороги… Что, не так? А я еще и добился, что наш пресветлый тцар вас примет.
Олекса и Тур выглядывали из-за спины отца, одинаковые, как молодые дубы, очень похожие на отца, молчали, а воевода спросил, казалось, сразу за всех троих:
– На каких условиях?
– Вот сие дельный вопрос, – сказал Черево быстро. – Вы приехали не для встречи, потому будете приняты не как высшие особы. Иначе это будет урон достоинству и чести тцара!.. Но вам ведь главное встреча, не так ли? Вы народ храбрый и мужественный, на приличия вам плевать, как и на всю культуру, а встреча состоится послезавтра…
Придон воскликнул отчаянно:
– Послезавтра? До послезавтра я умру! Сгорю в этом огне…
Скилл сказал, поморщившись:
– Не вопи. Послезавтра так послезавтра. Мы все одно собирались здесь пробыть дня три-четыре. А завтра съездим поглядеть на их стойла для драконов. Говорят, их выращивают, как мы коней.
Черево сказал виновато:
– Драконов не покажут. Разве свои секреты не оберегаете? Зато вам это… лучших танцовщиц! Услышите несравненную Лорну, она сразу тремя голосами… Впрочем, вам неинтересно, но для таких дорогих гостей пригласим клоунов и дураков. Кривляются так забавно, со смеху умрете. Воевода с готовностью хохотнул, подтвердил:
– Да, это у вас здорово! Я ржал, как конь.
Скилл заподозрил подвох, смолчал. Придон вообще ничего не видел и не слышал, ни о чем не думал, кроме как суметь прожить эти два бесконечных дня. Никакие кувыркающиеся дураки в одежде навыворот и с размалеванными сажей и киноварью рожами не сократят дни и бессонные ночи.
– До послезавтрашнего дня, – сказал Черево на прощанье, – отдыхайте, развлекайтесь!..
