За гранью Разлома - Алиса Мак
– Но как вы его найдёте? Вы знаете постоянные базы Кровавых? Можете отслеживать его перемещение?
Улыбка Александра стала шире.
– Нет, мальчик мой, о базах я ничего не знаю, а вот отслеживать передвижение в самом деле могу.
Как? Невысказанный вопрос повис в воздухе, потому что рассказчик и так принялся отвечать.
– Это весьма интересная история. – Александр взял в руку бокал и качнул его, наблюдая, как колыхается в нём красная жидкость. – Едва ли ты слышал, но Кровавую Корону основала женщина. Она собрала вампиров сразу после Разлома, когда царил хаос, и нынешняя, так скажем, политика этой организации формировалась именно при ней. Однако в то время Кровавые были мягче. Да, они убивали и грабили, но не пытались уничтожить целые поселения. Со временем ситуация усугублялась, и Королева, поняв, что не может ничего изменить, передала управление Кровавой Короны нынешнему Королю, а сама отошла от дел. Не самое лучшее решение: именно Королю мы обязаны многими трагедиями, начиная с Казанской бойни. Не будучи ответственной за всё это, Королева тем не менее оставалась частью Кровавой Короны. Ей помешало придуманное ею же правило: из Кровавых не уходят живыми. Тем не менее из уважения к ней и её своевременному уходу Король позволил Королеве держаться в стороне от остальных, не участвовать в их делах и не носить красное. Однако, очевидно, со временем ей стало этого мало. Ты ведь уже понимаешь, к чему я веду, Максим?
Макс кивнул.
– Она нашла тебя и стала твоим шпионом? Помогает тебе уничтожить то, что она создала?
– Верно, не считая только того, что это я нашёл её. Королеве кажется, что она может использовать меня, она старается выставить себя невинной жертвой её положения, но, думаю, и ты, и я прекрасно понимаем, что вампирша, основавшая Кровавую Корону и заложившая базовые принципы действия этой организации, не заслуживает доверия. Потому я, сперва потребовав от неё несколько весьма весомых доказательств серьёзности её намерений, нашёл ещё одну Кровавую, сумевшую получить схожие привилегии, которая местами подтвердила, а местами опровергла то, что рассказала мне Королева. Как ты можешь догадаться, сопоставив эти истории, я пришёл к выводу, что могу доверять серьёзности намерений Королевы, но не ей самой. Она определённо желает смерти Короля, но едва ли уничтожение Короны её устроит. Я предполагаю, что она может желать вернуть её себе.
– И как ты собираешься действовать в таком случае?
– Так же, как и в любом другом. Королева поможет нам убить Короля, но расправляться с остальными Кровавыми будут другие. Если Королева попытается вмешаться, она будет убита, и она знает об этом. Кроме того, участвовать непосредственно в убийстве она не будет: мы договорились в этот момент вместе уйти в защищённое место, откуда мы сможем лишь наблюдать. Вместо меня руководить вами будет Евгений, а вот того, кто смог бы быстро собрать вокруг себя Кровавых, сейчас нет.
Александр коснулся края бокала губами и, немного подержав его так, всё же глотнул. Макс молчал. Его взгляд скользил по зелёной обивке кресла, фундаментальному письменному столу из массива тёмного дерева, тяжёлым шторам с кистями, почти полностью скрывающим от посетителей кабинета серое зимнее небо. Что-то казалось ему неправильным, странным, выбивающимся из общей картины. Возможно, он просто ещё недостаточно привык к безумному сочетанию хранилища для вин в виде глобуса и разговоров о Кровавой Короне.
– Как ты похож на отца…
Макс вздрогнул, услышав в голосе Александра незнакомые нотки тоски, и, с удивлением посмотрев на крёстного, увидел, что тот улыбается грустной доброй улыбкой, безуспешно пытаясь спрятать её за бокалом.
– А вот взгляд и движения у тебя дядины, – удовлетворённо проговорил он. – Мальчик мой, встретить тебя сейчас, увидеть, кем ты вырос, каким стал – чудо для меня. Да, перестать называть тебя мальчиком совсем непросто. Сейчас я смотрю на тебя и чувствую себя так, будто только вчера выпивал с твоим дядей, сидя в этом самом кресле. Будто и не было этих лет…
Да, именно так. Неправильным было то, что дверь всё никак не открывалась, впуская дядю, что второй бокал стоял не перед ним, а перед выросшим Максом. Дом Беляевых, годы старшей школы, Синий, Томка, охота, страх, смерть, ощущение непрестанно следующей по пятам опасности – всё окуталось дымкой, сдвинулось в сторону, выпуская так тщательно хранимые Чтецом воспоминания о жизни до Разлома.
– Давай на время забудем о деле, – попросил его Александр. – Я очень рад встретиться с мальчиком, которого знал когда-то, и очень хочу получше узнать мужчину, который сидит передо мною теперь. Расскажи, как ты жил всё это время? Как вышло, что ты стал охотником?
Макс молчал. Время шло, Александр ждал, и неугасающая улыбка на его лице становилась всё печальнее и печальнее.
– Меня вырастила одна хорошая семья, – неохотно проговорил Чтец наконец.
Говорить о деле было как-то проще, понятнее, что ли. Там была общая цель, то самое доверие. Мог ли он доверять этому, по сути, почти незнакомому ему человеку, и не только себя, но и своё прошлое, и разделивших его с ним людей?
– Я встретил друга, мы вместе решили стать охотниками. Человек по имени Синий научил меня всему, что мне было нужно знать. И вот я здесь.
Александр печально вздохнул.
– Тебе тяжело говорить, понимаю. Прошло так много лет, должно быть, я стал для тебя совсем чужим. Ничего, так бывает, это нормально. Я верю: поработав вместе, мы вновь сможем стать близки.
Макс неуверенно кивнул и поднялся. Он хотел извиниться, но вновь не нашёл слов и, кивнув на прощание, молча вышел из кабинета. Кирилл в самом деле куда-то ушёл, и только портрет жены Николая II смотрел на Чтеца укоризненным грустным взглядом. Макс отвернулся и поспешил спуститься, надеясь найти кого-нибудь из знакомых, но, не дойдя до гостиной, вдруг наткнулся на Миру. Она сидела на широком подоконнике огромного окна рядом с Настей; окружённые листами бумаги и цветными карандашами, они казались сёстрами.
Услышав шаги, Мира испуганно вскинула голову, но, увидев Макса, тут же вернулась к прежнему делу. Макс невольно улыбнулся. Наваждение спало, прошлое вновь стало прошлым.
– Печати – это письма, которые мастера пишут для Вселенной, – вдруг тихо проговорила за его спиной Мира. С удивлением оглянувшись, Макс понял, что она обращается не к нему, а к Насте. – Каждый знак в печати – это слово, а слова могут означать разные вещи в разных предложениях. Поэтому никто и не может расшифровать этот
