Тени заезжего балагана - Дарья Кочерова
Пока Ёсио нёс её, голова запрокинулась. Весь мир, казалось, застыл в ожидании бури, которая должна была вот-вот разразиться над балаганом, и в тишине вдруг послышался шелест огромных крыльев. Когда небо прорезал новый искрящийся шрам молнии, Уми увидела на мгновение, как угольно-чёрные тени слетались в ту сторону, где остались горящие подмостки и кричавшие люди.
С запозданием Уми вспомнила про вороватого Сана и про то, как он подставил их всех. Очередное предательство – вот только от него не было так больно, как от слов ведьмы, которые ядовитым плющом оплели сердце. Удалось ли О-Кин остановить жадного до чужого добра духа? Может, и да – тэнгу не прилетели бы в балаган просто так. Должно быть, О-Кин как-то дала им знать о том, что поймала вора.
Мысли снова начали растекаться, как вода, перелившаяся через край кувшина. Как там Томоко? Удалось ли ей спрятаться и уйти?
А Ямада? Как он? Не ранен ли?
И отец, зачем же он снова пошёл туда, да что же…
Уми жаждала расспросить Ёсио обо всём, что произошло в балагане, пока она боролась с чарами колдуньи, – но не могла произнести ни слова. Даже не почувствовала, как по щекам наконец потекли горячие слёзы.
Но Ёсио заметил, остановился. Осторожно усадил у ворот – оказывается, они выбрались из балагана, и никто не помешал уйти, – и принялся утирать Уми лицо рукавом рубахи.
– Ну что ты, что ты, – приговаривал он, как бывало в детстве, когда Уми особенно сильно обдирала колени. – Всё уже позади, всё кончилось.
Ей хотелось сказать, что всё только начинается, но с онемевших губ и на сей раз не сорвалось ни звука. Оставалось лишь смотреть на Ёсио и надеяться, что он поймёт. Что почувствует через всю разделявшую их тьму её пристальный взгляд и будет по-прежнему начеку…
Первые холодные капли упали прямо в безвольно обращённую к небу ладонь. Люди верили, что такие капли срывались прямо с Чешуи Сэйрю, когда он приносил дождь и пролетал, прячась за облаками. В детстве Уми любила высматривать в небе Дракона – однажды ей даже показалось, что она видела длинное и блестящее, напоминавшее расшитую жемчугом ленту, туловище Владыки. Оно быстро скрылось в вышине, но Уми отчего-то хотелось верить, что ей не привиделось. Что Дракон и правда явил себя только для неё одной, чтобы утешить.
Ведь в тот дождливый день мать бросила их…
Теперь же небо застилала такая чернота, что ничего было не разглядеть даже у себя под носом. Гроза разразилась и изливала на Ганрю всю свою горечь. Вспыхнула молния, отразившись в злых глазах Ёсио. Похожий взгляд она видела вчера в игорном доме, когда он ударил Косого Эйкити.
Вчера… Подумать только, всё началось только вчера. А кажется, будто прошла и закончилась уже целая жизнь…
Ёсио вдруг крепко прижал её к себе. От него пахло потом и кровью, на плече змеилось несколько рваных ран, словно кто-то вцепился в него когтями. Кровь уже подсохла, но Уми казалось, что раны сочатся тьмой – как и проклятая метка в её видении.
Уж не наваждение ли Ёсио, не морок ли, насланный ведьмой, чтобы поглумиться над Уми? Дать иллюзию того, что ты можешь сбежать, а потом отнять эту возможность в самый последний момент…
Уми помнила, что пальцы ведьмы, вцепившиеся ей в руку, были ледяными, как хватка самой смерти. Но Ёсио тяжело дышал, в груди билось живое сердце…
Значит, всё-таки настоящий. Значит, всё происходит взаправду, а не навеяно страшной магией госпожи Тё.
– Я отомщу ей за то, что она с тобой сделала, – горячо прошептал Ёсио, щекоча дыханием ухо, и от его слов внутри Уми словно что-то оборвалось.
Нет, хотела закричать она. Не надо! Ты не справишься с ней! Как бы ни был силён, ты всего лишь человек. А она… Она…
Уми даже самой себе не могла объяснить, что почувствовала, оказавшись к ведьме так близко. Но одно она могла утверждать наверняка. Госпожа Тё была кем угодно – древним мстительным духом или кровожадным ками, но только не человеком.
Если Ёсио бросит ей вызов, она уничтожит его…
Глава 24. Ёсио Морита
Уми не двигалась и не говорила – лишь смотрела на него так, что Ёсио, всю жизнь считавший себя бессердечным, ощущал, что оно всё-таки разбилось – его сердце, – да на такие мелкие осколки, что не собрать, не поранив рук.
Он пытался усадить её на лошадь – прислонить к шее животного, чтобы следом запрыгнуть в седло самому и умчаться отсюда как можно дальше. Желательно туда, где Уми смогли бы помочь. Что эта дрянь сотворила с его невестой?! Ёсио готов был самолично свернуть ведьме в маске её тощую шею, но с горечью сознавал – трижды прав был оябун, когда говорил, что против духов и колдовства обычной грубой силой много не навоюешь…
Ёсио ненавидел ощущать собственное бессилие – ненавидел едва ли не больше, чем нищету и презрение, которых сполна нахлебался за всю свою недолгую жизнь. Из нищеты ему непосильным трудом удалось вырваться, когда он оказался в клане Аосаки, а презрение тех, кто считал его за говорящий мусор под ногами, – почти полностью стереть из памяти. Почти.
Ёсио Морита никогда ничего не забывал и никому ничего не прощал. Эти слова могли бы подтвердить те, кто оставил ему в подарок шрам на пол-лица. Вот только эти ублюдки уже лет десять как кормили раков на дне Ито – Ёсио самолично зарезал каждого из них. А голову зачинщика подложил на домашний алтарь другому своему злопыхателю: чтобы подумал ещё раз, прежде чем сводить кровавые счёты.
Жаль, с ведьмой нельзя поступить так же…
Когда она только вызывала Уми к себе, Ёсио сразу почуял неладное. С чем с чем, а с чутьём у него всегда всё было в порядке – иначе не прожил бы так долго на улице, не продержался, если бы не умел считывать угрозу, когда лишь первые её отголоски только начинали витать в воздухе, отражаться на дне глаз противника, проскальзывать в на первый взгляд ничего не значащих словах и фразах. О, об угрозах Ёсио знал поболее некоторых – даром что большую часть своих дел предпочитал вести, держа людей в
