Путь Любопытства. Дилогия (СИ) - Нейтак Анатолий Михайлович

– Это чис, но он‑то выкинул шиши! А потом из реза повторил! Были виры – вышла мута, сдвойкой притом. На моей полосе, вот так – оп, и гнездо с насосом…

Тут мэтр Совор перехватил недовольный янтарно‑карий взгляд Ламины и приглушил свою экспрессию. Да и Мийол перестал вслушиваться: всё едино без толку, даже привычные вроде бы слова превращаются в незнакомцев под глубоко надвинутыми капюшонами.

Меж тем Трашши заметила его реакцию:

– Что, красавчик, неужели ни разу с корцами удачу не важил, костей не кидал? Вижу, что нет. Экий ты свеженький, аж дивно.

– Глубокоуважаемая, пощадите моё хрупкое достоинство… и утолите пламя любопытства, если милость к несведущему вам ближе насмешек.

– Брр! Не надо таких словес, я намёки понимаю. По уму надо бы просто показать тебе пару партий. Там ты быстро поймёшь, что к чему. Все понимают. Королевская Цель – игра не из самых сложных, оттого и расползлась на все имперские земли. Но всё же странно, что ты её не знаешь.

Мийол повёл плечами:

– Первый учитель. Медитации. Диколесье. Второй учитель. Задания и тренировки. Всё как‑то не до игр было при такой жизни.

– Поня‑а‑атно… так. Если коротко, то Королевская Цель – это такая настолка. Настольная игра то есть. Наборы для неё продаются во всех торговых домах, и с ними играть удобнее. Есть даже дорогие артефактные наборы с иллюзиями и прочим магическим обвесом. Но вообще для опытного корца – игрока – достаточно пары костей и листа бумаги со стилом для записей. Даже книга правил не нужна, поскольку правила опытный корц знает назубок, со всеми вариациями. Играют вдвоём, на поле из двух полос. Обе делятся на клетки и заканчиваются на одной большой клетке, где и находится приз – королевская цель. Кто доберётся до неё первым, тот император, то бишь победитель. При этом по стандарту примерно с середины партии можно пересекать нулевую линию между полосами и затруднять противнику продвижение. Тут и начинается самый скилл: если тратить броски на атаки, а не продвижение, это замедлит твой раш. Если рашить под щитом или в инвизе, это тоже замедляет, но даёт плюсы к спасам…

Мийол вскинул руки, улыбаясь:

– Всё‑всё, я снова перестал понимать суть. Думаю, прочесть правила и увидеть пару партий будет и в самом деле проще, чем пытаться втянуть объяснения вот так.

– И то верно.

Спустя минуту в Цветущую Приёмную вошёл Закрон ян‑Валтаррен и пару раз хлопнул в ладоши, привлекая внимание:

– Почтенные гости, господа и дамы! Лично и от лица всего клана рад вновь приветствовать вас здесь и сейчас. Прошу проследовать за мной к столу и вкусить блюда, приготовленные для вас нашими лучшими поварами.

Собравшиеся потянулись за вторым наследником.

«Сам обед ещё не начался, а я уже замотался…»

Странник 6: кланы большого города 2

Когда в Жабьем Доле поминали императорский обед с сорока девятью блюдами и семью напитками – молчаливо подразумевали, что, во‑первых, высокостатусным персонам такое вот выкатывают каждый день, а во‑вторых, каждое блюдо и каждый напиток подаются в изобилии, при котором большего и желать нельзя. Простые люди, простые нравы… нищая жизнь, в которой одной из главных навязчивых мыслей, а заодно трудноосуществимой мечтой и желанной целью является налопаться до отвала – так, чтоб аж тошнило от изобилия.

На практике у тех самых высокостатусных имелись свои градации доступного и правила приёма пищи, от замысловатости которых селяне пучили бы глаза на рачий манер.

– Обед даёт второй наследник клана, – говорила при подготовке к мероприятию Мерита, отрабатывая свою плату консультанта. С Мийола тем временем снимали мерки для мантии. – При этом наверняка приглашены первые наследники, а также могут счесть возможным заглянуть и более значимые персоны. Поэтому обед пройдёт не по третьему, а по четвёртому классу. Закрон не очень любит формальности, так что даю шесть из семи, что вместо традиционной низкой рассадки в имперском стиле, при которой ещё и слишком легко оскорбить гостей некорректным выбором мест, можно ждать либо обеда в одном из свободных трактирных стилей, либо вообще кадарского фуршета. Однако общие правила приёма четвёртого класса остаются неизменны: после основной подачи непосредственно перед приглашением гостей в обеденный зал последуют четыре перемены блюд, по семь видов в каждой – и гость, желая почтить хозяина, должен отведать хотя бы понемногу от всех пяти подач. Желательно уделить внимание не менее чем паре блюд каждой подачи, иначе выйдет упрёк искусству поваров и тем самым, косвенно, хозяину приёма. Но лучше попробовать четыре‑пять блюд из подачи, от каждого понемногу.

– А если Закрон всё же воспользуется рассадкой феттелинн?

– Тогда хорошо. По тому, какое место отведут вам, сразу можно будет сделать выводы о том, какие у Валтаррен на вас планы. Хозяин волен как приблизить новое лицо, так и отдалить. И усадить в совершенно нейтральной позиции. Волен также сформировать ближайшее застольное окружение. Но низкая рассадка, как я уже сказала, маловероятна.

И прогноз мэтрессы то‑Барроз оправдался вполне. Зайдя в обеденный зал второго этажа, смежный с Цветущей Приёмной, гости обнаружили не большой и низкий общий стол в окружении подушек для сидения, а расставленные по периметру высокие столы, ломившиеся от обилия блюд. При беглом взгляде могло показаться, что в десятках разноразмерных тарелок находятся десятки же уникальных яств… но нет. В основной подаче было ровно семь видов съестного. Однако на каждой тарелке они подавались индивидуально, не повторяющимся образом и с отдельным, не копирующим соседей декором. Так, в одной из мисок овощное рагу с грибами формировало высокий конус с «облаком» изящно нарезанной бумаги, а в другой то же самое рагу лежало ровно, обильно декорированное пряной зеленью, и изображало уже не гору, а, вероятно, лес. Кроме того, дополнительное разнообразие в картину вносили мисочки, бутылочки, дозаторы и прочие ёмкости, содержащие соусы, заправки, подливы, гастрономические пудры и порошки – короче говоря, разные приправы, что не считались самостоятельными блюдами, не нарушали правило «семь в одной подаче», но позволяли гурманам вволю экспериментировать со своими порциями, ища в знакомой еде разнообразия и утончённости.

Типичная уловка эпохи элесканьё. Которую даже ценители позднеимперского стиля, пусть и с подобающе печальными вздохами, признавали временем явного упадка. Пьянит сильней цветочный аромат, бутон цветка бывает дивно пышен, когда внутри он разложеньем дышит, когда он умиранием объят , – да, Аллани Морская лаконично и точно отразила дух эпохи…

– Почтенные гости, господа и дамы! – вновь возвысил голос Закрон, развернувшись в центре зала лицом к входящим. – Прошу к столам! И ни в чём себе не отказывайте.

Трио, составленное Мийолом, Меритой и Риксом, без лишней спешки продрейфовало к дальней части зала, осматриваясь по дороге.

– Однако. Даже и не подозревал, что копчёных змеептиц можно подавать на стол семью… а, нет. Восемь… девять… одиннадцатью способами. Вон то кольцо из тушек, образующее символ замкнутости, и вовсе, кхм… поражает. Даже не пойму: это изобретательная пошлость или пошлая изобретательность?

Музыкальный смех то‑Барроз остался пристойно тихим.

– Можете переадресовать этот вопрос второму наследнику. А впрочем, – резко успокоилась Мерита, – лучше не надо.

– Почему?

– Если он не отыщет остроумного ответа, – понизила она голос ещё сильнее, – повару, что придумал выложить тушки так , может… не поздоровиться.

– Закрон жесток к нижестоящим и услужающим?

– Не более, чем типичный клановый маг.

– Это значит «да»?

Прямого ответа не последовало, но молчание то‑Барроз вышло вполне красноречивым.

– Что ж. Давайте уже съедим что‑нибудь, показывая, как несказанно рады щедрости клана Валтаррен и потрясены искусством их поваров.