Заклинатель тьмы - Ольга Сергеевна Сушкова
– Но она не может быть ей. Ты сам сказал. Ничего общего.
– Мы должны это проверить.
– Но магия не сработала! – впервые за долгое время кошка повысила голос. – Если это Джоанна, то почему тогда мы ничего не почувствовали?! Это просто человек!
– Руона, мы всего лишь посредники во всей этой истории. Не стоит надеяться на то, что Красный Хранитель опять что-то не задумал.
– Хочешь сказать, это может быть очередной его выходкой? Но тогда что эти двое должны сделать, чтобы и к Джоанне вернулась память?!
– Не знаю, – ответил Мураж, выходя на свежий осенний воздух. – На этот раз у меня нет ответа. Будем просто наблюдать. Ясно только одно – либо это и есть Джоанна, либо мы потеряем их обоих навсегда.
– Что будет, если он полюбит другую? Что, если эта любовь затмит ту?
– Я же говорю, Натана и Джоанну в таком случае мы уже не увидим. Один просто забудет окончательно, кто он. Вторая никогда не возродится.
Кошка ничего не ответила, только сильнее сжала руку мужа, еще раз убеждаясь, что волшебная эпоха, из которой они пришли, уже давно закончилась.
– Ру, – позвал Мураж жену.
Девушка подняла к нему взгляд.
– Я никогда не дам тебе погибнуть. Что бы ни пришлось за это отдать, я спасу тебя.
– Мураж, – нежно произнесла она его имя. – Я не хочу, чтобы мы повторили судьбу этих двоих. Мураж, я…
– Все будет хорошо. Я всегда буду с тобой!
Он нагнулся и крепко поцеловал Руону.
– Позволим пескам времени сыпаться дальше еще немного, – продолжил дракон, оторвавшись от Руоны. – Не может все закончиться вот так. Натан и Джоанна обязательно вернутся к нам. Лал просто не может завершить эту историю вот так!
– Хотелось бы верить, Мур, хотелось бы верить…
* * *
Передав Анну в руки миссис Хопс и, конечно, объяснив моему психологу все, что случилось, я еще раз попросил прощения и оставил мать и дочь наедине. Сам же набрал номер Катарины и, не вдаваясь в подробности, рассказал, что Анна несколько дней побудет дома. Сообщил отцу, что уже возвращаюсь.
И только я собрался покинуть больницу, выйдя через большие стеклянные двери, как услышал… Нет, почувствовал детский плач. Я развернулся и отправился на его поиски и нашел тремя этажами выше палату ребенка… в коме. Рядом сидела женщина, уже потерявшая не только способность плакать, но и веру. Прислушался к ее разговору с врачом и понял, что завтрашним утром мальчика собирались отключить от аппаратов.
Врач ушел, оставив мать проститься с сыном. Я тихонько отворил дверь в палату и подошел к этой женщине. Она взглянула на меня почему-то с улыбкой. Я взял опечаленную мать за руку и постарался объяснить, что не шарлатан и не возьму денег за попытку помочь ее ребенку, но прошу мне разрешить попробовать.
– Кто ты? – спросила она, когда я уже сел на кровать ее сына и положил руку ему на бледный лоб.
– Я и сам не знаю, – честно ответил я. – Но уверен, что сейчас должен находиться прямо здесь, рядом с вами, – объяснил я и закрыл глаза.
Когда же распахнул их вновь, то понял, что нахожусь в хорошо знакомой мне комнате из белых стен. Здесь не было ни окон, ни дверей. Только мальчик лет десяти одиноко сидел в углу.
– Привет, – поздоровался я, опускаясь на колени рядом с ним.
Он повернулся ко мне, и я охнул. Это был тот самый малец, призрак которого я, будучи Натаном, встретил в Карии. Именно он помог мне тогда спасти Джоанну.
– Что ты здесь делаешь? – спросил я.
– Просто сижу. Теперь мне совсем некуда идти.
– Почему? Разве тебя не ждет мать? Она прямо сейчас сидит у твоей кровати вся в слезах.
– Это сейчас, – грустно ответил он. – Ты ведь помнишь моих первых родителей?
– Помню, как ты за ними наблюдал и оберегал, даже когда стал духом.
– Ага. Они любили меня так сильно, что я не мог их оставить. А новые родители… – Он замолчал и посмотрел куда-то в пустоту. – Им не до меня. Они постоянно на работе, вечно заняты своими делами. Им никогда не был нужен ребенок.
– Вот оно что… А ты им это говорил? Говорил, что ты чувствуешь? Что у тебя на сердце?
– Нет, но они и слушать не будут. – Мальчик опустил голову и, казалось, готов был расплакаться.
– Я думаю, все-таки стоит сказать. Невежливо уходить, ничего не объяснив, – произнес я, вспомнив свой собственный ужасный сегодняшний поступок.
– Не знаю… Мне кажется, это бессмысленно.
– Они любят тебя, – я потрепал его по лохматой голове. – И это самое главное. Ну что? Пойдешь со мной?
– Я боюсь. Просто хочу, чтобы они были рядом.
– И они будут, я обещаю.
– Честно-честно?
– Честно-честно, – подтвердил я. – Ты веришь мне?
Мальчик посмотрел на меня, поднялся на ноги и протянул мне руки:
– Тебе, Видящий, верю!
Крепко обняв его, я снова закрыл глаза. Нашел я себя уже стоящим за дверью палаты детского отделения. Мимо меня пробежали люди в белых халатах. Они были возбуждены и, похоже, не могли поверить собственным глазам. Все засуетились вокруг внезапно проснувшегося ребенка и кричащей от счастья матери, пытаясь узнать, что же произошло. Но так и не получили ответа.
Я улыбнулся и развернулся, чтобы направиться наконец к выходу вновь, как вдруг увидел их. Ник, Ольга и Варвара стояли в самом конце коридора, внимательно глядя на меня. Показалось ли мне, но на их лицах я увидел страх и непонимание.
– Эй! – поприветствовал я их.
Но они ничем не показали, что услышали меня, и просто скрылись в ближайшей палате. И что это было? Не могли же они увидеть и понять, что я сделал? Но они явно наблюдали за мной. Да и откуда они тут взялись? Кого навещали?
Не пытаясь найти ответы на эти вопросы, я решил как можно скорее отсюда убраться, пока еще что-нибудь не случилось.
Сам не заметил, как быстро оказался на улице. Постарался перевести дыхание, не смог сделать это сразу и просто плюхнулся на ближайшую лавочку.
На улице дул пронизывающе сильный ветер – он забирался под одежду и поднимал волну мурашек. Я поежился, сделал три глубоких вдоха и, не обращая больше внимания на ухудшающуюся погоду, просто уставился в пустоту перед собой. Вновь начал накрапывать мелкий дождь.
– Плохой день? – вдруг спросил кто-то рядом.
Я повернул голову. Мужчина, совершенно обычный: простой коричневый шерстяной пиджак, такого же цвета потертые брюки, видавшие виды темные ботинки. В лицо я всматриваться не стал – лишь
