Юрий Никитин - Человек с топором
— Мрак!
— Ты чего?
— Мрак, ей всего четырнадцать!
Мрак в полнейшем непонимании уперся спиной в спинку кресла так, что едва не отломил, а Олег вскинул руки и потряс сжатыми кулаками. Но в последний момент сдержался, и свод не рухнул им на головы, только под ногами чуть дрогнула твердь, а километровые молнии пошли в глубину пояса магмы.
— Чего, — переспросил Мрак.
— А, ты о бабе… Четырнадцать тысячелетий?… Нет?… Сотен?… Олег, если ей всего четырнадцать лет, то ты мерзавец!… Тебя за решетку надо, это же статья за совращение несовершеннолетних.
Олег сказал счастливым голосом:
— Мрак, ты ничего не понимаешь!
Мрак вылез из кресла, руки за спину, прошелся в непривычной для него позе мыслителя, что больше привык скрещивать руки на груди.
— А ты понимаешь, — съязвил он.
— Если у них тут так принято, то это еще хуже. Женщина должна блюсти себя в непорочности… лет хотя бы до тысячи, раз тут вообще бессмертные и живут миллионы лет. А она… тьфу! Олег, зачем тебе молодая распутница? Для этого ли так далеко перли?… Да баб везде навалом! Всяких.
Он говорил, говорил, привычно иронизировал и над Олегом, и над собой, и над ситуацией, когда сам видел непрочность доводов, видел, что Олег тоже видит, наконец махнул рукой, признался:
— Ладно… нам ихних баб можно. Это ихним ящерам наших нельзя!… Но ты о другом смекни. Ты раньше имел дело с красивыми бабами, умными, глупыми… всякими! Но они приходили и уходили. Понятно, куда, такова се ля ви. Но эта же зараза не уйдет! Ей миллионы лет от роду и еще не один миллион протянет. А ты с одной бабой проживешь хотя бы сто лет?… Я бы скорее удавилси.
Олег посветлел лицом:
— Мрак… спасибо. Мне это в голову не приходило. Это ж так здорово, не будет горечи потери. Это тебе как с гуся вода, а у меня всякий раз сердце истекало кровью.
Теперь Мрак потемнел, нахмурился:
— Мечтай, мечтай… Сперва они все — ангелы. И не поймешь, откуда ведьмы берутся.
Олег взлетел к потолку, сделал дурацкое сальто, пронесся вдоль стены в лихой чечетке, не касаясь мраморного пола из перестроенного полимера. Из глаз полетели оранжевые искры, а рот как растянулся в чеширской улыбке до ушей, так и не мог вернуться в исполненную достоинства арийскость.
Неожиданно пропел сигнал вызова. В воздухе возникло голографическое изображение Игарны. Она смотрела на Олега с великой любовью и нежностью, глаза ее сияли, как звезды. Голос прозвучал удивленно и счастливо:
— Какое странное чувство…
Мрак фыркнул. Олег стиснул кулаки, но Игарка то ли не замечала Мрака, то ли истолковала странный звук как непонятный термин, в котором заключена сокровенная мудрость гозиял, ее глаза все так же смотрели с обожанием на Олега.
— Гм…
— сказал Олег с неловкостью, — Игарна… ты сейчас где?
— На озере, это на другой стороне… Я люблю воду, ты же знаешь… Здесь еще пусто, чисто, планета совсем дикая…
Мрак фыркнул громче, уже как боевой жеребец. Олег насупился, сказал настойчивее:
— Игарна, любимая… Я прошу тебя прибыть сейчас же сюда. Мне есть что сказать тебе очень важное. Очень.
Из голографического облачка донеслось:
— Лечу, любимый!
Оно тут же исчезло, словно выключили, а Мрак фыркнул в третий раз, боевой слон бы позавидовал, вернулся к своему креслу и сел, положив длани на удобные широкие подлокотники.
Игарна ворвалась в дом веселая, щебечущая, но, наткнувшись на твердый взгляд Олега, сразу посерьезнела. Лицо вытянулось, она спросила тревожно и печально:
— Что с тобой, любимый?
— Со мной непросто, — ответил Олег.
— Игарна, сядь, пожалуйста…..
Она послушно села, даже руки сложила на коленях, глаза ее серьезно и внимательно смотрели в его бледное лицо. Мрак поднялся:
— Может, мне выйти?
— Нет, — бросил Олег.
— Сиди. Это касается и тебя. Игарна… я хочу тебе сказать страшную и удивительную вещь. Дело в том, что мы… не гозияле. И не лабуняне. Мы вообще не из Шара.
Она сперва не поняла, высокие брови взлетели, а глаза стали шире. Она прошептала:
— А откуда… Неужели где-то в Галактике… Но как? Наши ученые должны были знать…..
Мрак поерзал, опустил голову. Олег сказал тяжело:
— Они знают. Мы как раз с того крохотного дикого мира, который вызывает у вас беспокойство. Для вас это даже не планета, а так… участок пространства, на котором зафиксировано ядро бури… точнее — зерно бури, что разразится через тысячи или миллионы лет. Мы оттуда, Игарна. Она покачала головой:
— Вы шутите! Ни один звездолет не может подойти к Шару незамеченным. Ни один даже крохотный катер. Не только к самому Шару — его засекли бы еще на границе самой Галактики!… Вы шутите. Мрак кашлянул, сказал громко:
— Игарна, ты лучше ему поверь. Или мне. Мы просто добрались сюда без кораблей и звездолетов. Для нас это — легкая прогулка, как для тебя — пробежаться по саду. Пока ваши мудрецы думают, что делать с нашим… гм… участком пространства, мы двое думаем, что делать с лабунянами. И со всем этим Шариком.
Она наконец заулыбалась.
— Как вы меня напугали! Вы такие серьезные, я уже начала было тревожиться.
— Мы очень серьезные, — поддакнул Мрак.
— Игарна, — сказал Олег мягко.
— Милый, — прервала его Игарна, — у вас на Гозияле развилась особая ветвь юмора!
— Черная? — спросил Олег.
— Игарна, давай я передам тебе свои воспоминания через комп. Ты многое поймешь…
Она сдержанно улыбнулась, ее глаза обшаривали его лицо. Соединиться сознаниями через комп — серьезный шаг, сказали ее глаза, после которого друг от друга уже не останется тайн. Это делают далеко не все супруги. Большинство живут друг с другом веками, не допуская в свои тайники.
— Ты… уверен?
— Знала бы ты, — сказал он с болью в голосе, — какой ад увидишь!
— Покажи, — попросила она.
— Настоящая женщина, — проворчал Мрак.
— Любопытство сгубило кошку, но женщины оказались живучее… Покажи, Олег. Она права, хоть и женщина.
Игарна улыбнулась ему рассеянно, догадываясь, что это особый юмор гозиял, пока недоступный открытому миру остальных обитателей Шара. Олег подвел ее к широкой панели компа, оба одновременно положили ладони на пластину. Двигались так синхронно, что Мрак, посматривая исподлобья, вынужденно признал, что в чем-то похожи даже больше, чем брат и сестра. Так бывают похожи только супруги, которые прожили вместе много-много лет.
Мраку показалось, что они простояли недолго, но Олег за это время осунулся, плечи обвисли. Игарка, напротив, вытянулась, как струна, застыла, прислушиваясь. Когда экран перестал блистать, а мелодия стихла, Игарка повернулась к Олегу, ее оранжевые глаза с удивлением и испугом взглянули снизу вверх в его скорбное лицо.
