Топить в огне бушующем печали. Том 1 - P大 Priest "
Спрятавшись под одеялом вместе с мобильником, Сюань Цзи начал вникать в текст. Конечно, он читал серьезную научно-популярную литературу, вот только вел себя как извращенец, задумавший поглядеть порнушку в метро.
В народе поговаривали, что Император У, другое имя Шэн Сяо, родился «под знаком бедствия», поскольку его рождение совпало со сражением Пинъюань, также известным как битва за успокоение Бездны. Это кровопролитие положило начало смуте, продлившейся целых двадцать лет. Причина в том, что император Пин, лично возглавлявший войска, пал на поле боя. Его гибель ввергла правящую династию в упадок, знать бежала из дворца. Новорожденный принц бесследно исчез, и лишь спустя два года сановники сумели его разыскать.
Нам доподлинно неизвестно, каким образом придворные сумели подтвердить личность наследного принца, поскольку исторических источников практически не осталось, а сведений и свидетельств об этом событии не сохранилось. Однако в научных кругах чрезвычайно распространено мнение, что император У вовсе не был родным сыном императора Пина и императрицы Чэнь. В рамках этой гипотезы исследователи пытаются объяснить, почему император Шэн Сяо убил собственную мать. Отсутствие кровной связи в этом вопросе смотрится более органично, чем предположения, что император У просто проявил беспрецедентную жестокость.
Но в этой книге автор придерживается противоположной концепции и считает, что гипотеза с лже-императором не имеет оснований.
Во-первых, в «Истории Ци» действительно имеется запись «императрица Чэнь беременна», и, судя по срокам, необходимым для родов, разрешение от бремени как раз совпадает с официальной датой рождения Шэн Сяо. Во-вторых, разговоры о «цивете, что подменила принца» не выдерживают критики, поскольку до Шэн Сяо у императрицы Чэнь родился еще один сын по имени Шэн Вэй. Брат будущего императора У был старше него на три года и с рождения отличался слабым здоровьем. Впрочем, несмотря на смутные времена, он сумел достичь совершеннолетия и получить титул принца Нина. Иными словами, императрице Чэнь не нужно было бороться за власть и пытаться упрочить свое положение, не нужно было сажать на трон чужого ребенка, ведь у нее был собственный сын. И ждать других решений в этом вопросе странно.
Подводя итог, следует отметить, что хотя так называемые фанаты императора У отказываются принимать факт, что Шэн Сяо убил собственную мать, и выдвигают всевозможные объяснения, чтобы как-то рационализировать его поступок, их предположения не имеют никаких оснований. Достаточно вспомнить богатую на события биографию этого императора. Например, эпизод, где Шэн Сяо предложил себя в качестве приманки, чтобы прорвать окружение города и тем самым спасти мирных жителей. И этот героический поступок нисколько не перечеркивает многочисленные эпизоды, где он проявил себя кровожадным тираном, не признающим близкого родства. Необходимо понимать, что исторические личности требуют объективного анализа без подмены понятий и игнорирования фактов…
Дальше автор книжки очень пространно излагал свои взгляды на исторический процесс, исторических личностей и науку в целом, так что Сюань Цзи пришлось пролистать кучу страниц и сразу перейти к следующей главе. Там он выискал комментарий личностного психолога, которого решил процитировать автор «Хроник».
Среди историков принято считать, что Шэн Сяо, поскольку родился в период Великой междоусобицы, почти все детство и юность провел среди военачальников и солдат. Однако это не мешало ему проявлять в вопросах быта известную щепетильность и неизменно придерживаться раз и навсегда установленных ритуалов. Так в «Истории Ци», в разделе, посвященном императору У, упоминается, что Шэн Сяо испытывал крайнее отвращение к неряшливой одежде. После многолетних скитаний он взял за правило никого не принимать до тех пор, пока не омоется и не переменит облачение, пускай даже аудиенции просит родная мать. Все без исключения ждали, когда он приведет себя в порядок, и раньше попасть к нему не могли. Однажды император тяжело заболел и три дня пролежал в забытьи. Очнувшись, он первым делом прогнал свиту и занялся своим внешним видом. Возможно, такая показательная аккуратность и чистоплотность – своего рода компенсация за тяжкие годы юности, когда ему негде было приклонить голову, и от него самого мало что зависело…
На моменте про «крайнее отвращение к неряшливой одежде» Сюань Цзи скосил глаза на Шэн Линъюаня – тот до сих пор лежал без сознания, с растрепанными грязными волосами и в порванном «халате», сплетенном из высохших лоз. Поддавшись порыву, Сюань Цзи оставил телефон, выбрался из-под одеяла и пошел в ванную за мокрым полотенцем. И только крутя смеситель туда и сюда, чтобы отрегулировать температуру воды, он спохватился, что делает что-то не то: «Это еще что такое? Я совсем сбрендил? Или что? Ай, плевать! У меня ведь всегда так: плачу за обиды местью, а за добро – благодарностью».
И вот, привыкший быть добрым к хорошим и беспощадным к плохим, Сюань Цзи, напустив на себя суровую задумчивость, твердым шагом направился к Шэн Линъюаню. В руках он нес мокрое полотенце, но так сразу в ход его не пустил: подойдя ближе, Сюань Цзи не понял, как именно развязывается «халат в стиле предков», сплетенный чуть ли не из травы. Но после долгого изучения он все-таки нашел какой-то сложный узел на поясе и стал его ослаблять.
«Все нормально, я же не буду к нему приставать… просто посмотрю, где по нему молния жахнула, когда он разрушил магическое построение и вызвал кару небесную…» – между делом утешал себя Сюань Цзи.
Но тут вдруг белая рука, покоящаяся рядом, поднялась и сомкнулась на его запястье там, где слышится пульс.
Сюань Цзи в шоке отпрянул.
Да что не так с этим императором?! Он хоть что-то может сделать вовремя?! А то чего ни коснись – все не в срок! То в обморок свалится, то кровью начнет харкать, то ею же истекать, то «мозговой bluetooth» разорвет… А теперь еще и очухался некстати!
028
Итак, его поймали на горячем. Страшно сконфузившись, Сюань Цзи лихорадочно соображал, что делать дальше. В голове метались сотни смущенных мыслей, но нужные слова не шли на ум, поэтому отмазаться не получалось. А ведь это странно… Впервые в жизни он ощутил на собственной шкуре, каково живется социофобам, притом что был из тех, кто способен уболтать любого.
И он никак не ожидал, что Шэн Линъюань на эти поползновения ответит абсолютным равнодушием. Похоже, он просто не до конца проснулся, потому что всего-то выпустил руку Сюань Цзи и махнул в его сторону со словами: «Не надо за мной ухаживать».
Сюань Цзи на это благоразумно промолчал.
Тем временем Шэн Линъюань, словно ничего не замечая, с трудом поднялся и сел. Рука его как будто метнулась к груди, но, замерев на расстоянии в полцуня, так и не коснулась чего-то. Видимо, бывший император чувствовал какое-то неудобство, но какое именно, понять не мог. Посидев в полной растерянности несколько минут, он медленно, но твердо встал на ноги, после чего небрежно указал на простыни и распорядился:
– Позови слуг, пусть сменят.
Сюань Цзи уставился на него с неописуемым возмущением, которое Шэн Линъюань благополучно не заметил. Ну да, как же! Эксплуатация трудящихся была у него в привычке. Не сдержавшись, Сюань Цзи едко поинтересовался:
– Может, еще велите мне, ничтожному, омыть вас и переменить одежды?
Вопрос застал Шэн Линъюаня как раз над сумкой, брошенной в углу, в которой бывший император рылся в поиске чего поприличнее, но одежда там была настолько безобразной, что и смотреть больно. Не потрудившись отмахнуться от вопроса, Шэн Линъюань только щелкнул пальцами: мол, не нужно, просто убирайся.
Сюань Цзи от такой наглости опешил. Вы глядите, что вытворяет клятый феодал, представитель зажравшегося общества! Как к дерьму относится!
Стоит добавить, что с современной одеждой Шэн Линъюань вполне освоился. Так вышло, что он, впервые очнувшись в Чиюань, совсем ничего о себе не помнил, зато наткнулся на группу туристов, за которыми решил проследить. В опасении чем-нибудь себя выдать или случайно нарушить негласные запреты он стал красться за группой, стараясь тщательно изучить одежду каждого, хотя и отметил про себя, что обычаи и нравы этих людей чрезвычайно странные. Выделив у неизвестных одеяний общие черты и наиболее частые цвета, Шэн Линъюань прямо на себе воссоздал некое общее подобие – для этого он использовал листву и наложенные на нее простенькие чары иллюзий. Но теперь, выискивая в сумке что-нибудь приличное, он окончательно понял, что стараться не следовало – потомки не сковывали себя никакими ограничениями.
