Андре Олдмен - Древо миров
Между рядами помещался выступ, похожий на рогатую раковину, число отростков соответствовало ключевой цифре. Ярл поочередно надавил на них, внутри «раковины» раздался мелодичный перезвон.
— Можно входить? — с сомнением спросил гном.
Ярл нажал на створку, но она не поддавалась. Тогда младший сын Таркиная обошел дверь кругом.
— Так и знал, — сказал он, — здесь то же самое.
Ключ-раковина с обратной стороны звякнул под его пальцами, однако створка так и не открылась.
— Пошел тролль воды напиться, да пришлось утопиться, — сердито буркнул дядюшка Гнуб. — А ну, навались!
Они навалились впятером — с тем же плачевным результатом.
Ярл был явно растерян.
— Я не мог ошибиться, — шептал он, снова и снова осматривая дверь, — но здесь больше ничего нет, ни выступов, ни отверстий. И косяк совершенно гладкий…
Мидгар тронул его за плечо.
— Вспомни Астарта, — сказал он, — ты пытался толковать с ним о тайных числах, а Дука уложил чудище одним выстрелом. Здесь тоже так надо.
— Ты о чем?
— У нас есть плеть ямбаллахов. Ей никто не пользовался, и она сохранила силу.
— Что ж, — удрученно кивнул младший брат, — попробуй. Увы, мои знания не помогли.
Они снова перешли на узкий круговой балкон, и Мидгар достал из сумки блестящую рукоять, перевитую ниткой матовых шариков. Малыш Бу вылез из сумки и опасливо устроился на плече гнома, вызвав глухое ворчание рудознатца.
Мидгар взмахнул рукоятью, словно собираясь стегнуть невидимую лошадь. Только теперь Дагеклан понял, почему плеть небожителей не годится для ближнего боя. Огненная лента вылетела из рукояти, частью канув в пропасть, частью накрыв сооружение в центре огромного цветка. Дверь скрылась в клубах бушующего пламени, которое удивительным образом растекалось у ее основания — ослепительные капли срывались с края круглой площадки и падали в шахту.
Когда все кончилось и они в третий раз прошли по мосту, дверь и площадка оказались покрытыми черной горячей пленкой. Мидгар достал нож, поскоблил створку — пленка легко отставала, падая под ноги черными лоскутами.
— Гром в облаках! — рявкнул вождь ругов. — Ей ничего не сделалось: архелак выдержал небесное пламя, дверь по-прежнему заперта!
Отчаяние — плохое подспорье для воина, жаждущего победы, но если оно охватывает всю дружину — это уже поражение. Выход был рядом, но он оказался миражем посреди жаркой пустыни, роковым обманом. Все понимали, что обратно им не выбраться: архелаковый кинжал на бечевке привел их центру бесконечного лабиринта, куда они так стремились, но он не мог указать путь вовне устрашающей сферы. Хитросплетение галерей, мостов и лестниц отделяло от внешнего мира надежней толстых крепостных стен, надежней тюремных решеток и рабских цепей. Мощное оружие Мидгара, познания гнома, ведовство Ярла, храбрость Дагеклана и юного Аскилты — все оказалось тщетным. Даже бессмертный дух стихий, прикованный к маленькому тельцу огнем темного бога, ничем не мог помочь.
Внизу таилась огненная бездна, и каждый украдкой бросал туда взгляды, страшась первым высказать роковую мысль…
— Когда ищешь огонь, находишь его вместе с дымом, — раздался вдруг рядом негромкий голос.
Никто не заметил, откуда взялся этот старик, босой, облаченный в лохмотья, с толстой полупрозрачной плиткой под мышкой. Глазки у него были маленькие, хитрые, бородка редкая, нос фасолиной. Носом он шмыгал, утираясь пальцем.
— Ты кто? — спросил Мидгар грозно. — Живой или только кажешься?
— Жизнь и смерть суть стороны одной монеты, — ответил старик и громко чихнул. — Попробуй стучать по барабану без палок, поймешь, о чем я.
— Он говорит, как Агаджар, — скривился Дукарий. — Расскажи нам еще про флейту без дырок, дедушка…
— Когда добрый человек проповедует ложное учение, оно становится истинным. Когда дурной человек проповедует истинное учение, оно становится ложным. Тот, кто думает, что обладает сиятельной мудростью, едет впереди осла и позади лошади.
— Так ты не относишь себя к мудрецам? — снова спросил Мидгар. — Видел я в Городе всяких любомудров, и в золотых плащах, и в обносках, подобных твоим. Все они только языками чесать горазды…
Старик снова чихнул.
— Хороший торговец прячет свои богатства и кажется нищим. Плохой мудрец кичится рубищем. Я полностью сбросил свою кожу. Осталось одно подлинное естество.
— И давно ты здесь?
— Много лет я не мог найти дорогу назад, а теперь позабыл, откуда пришел.
— А позвольте вас спросить, месьор отшельник, ведомо ли вам, что находится за этой дверью? — спросил Дагеклан. — Мы не в силах ее открыть.
— Все вместе или каждый в отдельности?
— И так, и этак, — буркнул Лисий Хвост.
— Значит, пятеро удостоверяют, что черепаха — это черепаха. Вижу, вы сделали многое. Убили Астарта, опалили дверку. За ней, к слову, находится вершина священной горы, где травы растут без корней, и, не ведая о весеннем ветре, цветы цветут сами по себе.
— Но способен ли ты открыть ее? Быть может, тебе ведомо нужное заклинание…
— Заклинание? Стоит устам заговорить — и речь умирает. А открыть могу, замок-то вы отперли.
Громко высморкавшись на архелаковую плиту, старик взялся за «раковину» и потянул к себе. Створка легко и бесшумно распахнулась. Свежий, напоенный ароматами трав ветер ударил в разгоряченные лица.
* * *Трава была самая обычная, с корнями. И цветы росли здесь неяркие, полевые, они тихо покачивались под свежим ветерком, дувшим с вершины горы, с ледников. Белая шапка виднелась за кронами деревьев, над ней синело безоблачное небо.
Эти прохладные воздушные струи, принесшие облегчение изнывающим от подземного жара путникам, налетели на них, шагнувших из странной двери на склон священной горы, заставив вздохнуть полной грудью — свободны! Дагеклан ожидал увидеть низкие облака и багровые отсветы, но здесь царил погожий летний день, залитый ярким солнечным светом, а облака лежали внизу — белые и пушистые, словно лебединый пух. Рыцарь увидел их, обернувшись, и цодивился, сколь высоко пришлось забраться. А вот исчезновение двери, из которой они только что вышли, не вызвало в душе ни малейшего отзвука — Железная ожидал нечто подобного.
— Прикоснись к цветам, и их аромат пропитает твою одежду, — сказал отшельник и пошел вверх по склону, утопая по пояс в пахучих травах. Бу сидел у него на плече и что-то нашептывал в ухо старику.
Летучие челны обнаружились неподалеку, за плотными кустами бузины. Они блестели на солнце, словно вымытые недавним дождем. Множество ярких бликов играло на архелаковых обшивках, изрытых неровными бороздками, словно скорлупа ореха. Створки входов были подняты, образуя нечто вроде навесов, металлические сходни спускались из темных люков в траву — казалось, небожители только что спустились на землю и отлучились куда-то по своей надобности.
