Боги, пиво и дурак. Том 8 - Ник Гернар
Я даже уклоняться не стал. Наоборот, бросился вперед, навстречу своему противнику. Щупальца, вытянувшиеся из моей груди, раскрылись чудовищным цветком, сбивая с края стола один из подсвечников. Металл звонко ударился об голый пол, свечи повываливались из своих гнезд. А мой Чужой, схватив на лету полупрозрачную сущность, крепко сомкнул свои объятия, будто челюсти. Смятая тень забилась, захлопала плоскими краями и зашипела, а дворецкий за спиной пробормотал:
— Невозможно… Это невозможно, не может быть… Господин!..
А я, стиснув зубы от напряжения, сосредоточился на ощущениях в районе солнечного сплетения, пытаясь перенаправить туда всю свою энергию, хоть и не чувствовал ее.
Горячая волна накрыла меня с головой. Щупальца дернулись — и множество крошечных обрывков брызнули в стороны, в то время как большая часть тени просто растворилась, обжигая мне грудь.
Пьянящее чувство пробежало по моим жилам.
Теперь у меня точно была энергия, и я ее чувствовал!
А со стен одна за другой к центру столовой потянулись черные кляксы…
Демка подскочила ко мне и встала спина к спине, озираясь по сторонам.
— Да ты просто ходячий мешок сюрпризов, — бросила она мне через плечо.
— Есть такое, — согласился я, не отрываясь наблюдая за приближением теней.
— Вообще-то мог и предупредить.
— Извини, как-то к слову не пришлось.
И тут на всю столовую прозвучал громкий хриплый возглас:
— Остановитесь, довольно!!
Опираясь на подлокотники, из своего кресла поднялся старик. Его трясло, голова ходила ходуном. Дворецкий попытался было подхватить его под локоть, но господин отмахнулся от его помощи и покачнулся, едва не потеряв равновесие.
Тени послушно замерли.
Самеди поспешил на помощь дворецкому.
— Ну что вы, господин Бельский! — воскликнул он, поддержав старика. — В самом деле…
— Остановитесь!.. — повторил тот. — Я все понял, достаточно! Именем великого Ра, Зевса и Христа, ради всего святого и во славу досточтимой Исиды, я, тринадцатый пророк Эреба заклинаю тебя!..
— Тогда ты не тринадцатый, а последний его пророк, — сказал я, повернувшись к старику. — Потому что Эреб мертв. Я убил его.
— Чего?.. — широко распахнув свои прекрасные глаза, проговорила Деметра.
Самеди клацнул отпавшей челюстью.
А Бельский, хватая ртом воздух, обессиленно опустился в свое кресло. Дворецкий, бросив на нас ненавидящий взгляд, вытащил из кармана маленький шприц, наполненный прозрачной жидкостью, сорвал защитный колпачок и точными, быстрыми движениями ввел лекарство.
Щеки старика неестественно зарозовели. Сбивчивое дыхание постепенно становилось все глубже и ровнее.
Мы молча ждали рядом. Тени — тоже. Они так и остались лежать на полу, в том месте, где их застал окрик господина.
Наконец, Бельский открыл глаза. Медленно и устало развязал бабочку, расстегнул верхние пуговицы на рубашке. Чуть шевельнул рукой, и тени послушно расползлись в стороны и попрятались на стенах.
И, взглянув на нас, старик с тяжким вздохом проговорил:
— Что вообще за хрень у вас там происходит?
Я улыбнулся.
— А у вас? Стражи, которые подчиняются приказам, двухсотлетний человек, облава на богов и вообще вот это вот все.
Он усмехнулся. Кивнул.
— Да уж. Справедливо. Похоже, нам всем нужен обстоятельный разговор.
— Согласен.
— Но сначала давайте выпьем, — предложил Бельский.
— Господин, но вам же нельзя!.. — приглушенным голосом прошипел дворецкий, наклонившись к его уху.
— Мне? Мне — нужно, — возразил старик. И, подумав, добавил: — Тебе, думаю, тоже. Так что не стесняйся. Наливай на всех.
— Да не напрягайтесь, — отозвался я, потирая руки. — Сейчас все организуем. Я, выражаясь вашим языком, — пророк великого «бухалова». Правда не знаю, который по счету. Так что к роли бармена мне не привыкать. Как раз хотел проверить, как это здесь работать будет.
Глава 5
Время удивительных историй
Бухалово сработало, как надо, хоть и не так ярко, как обычно.
Воздух вокруг моей руки заискрился, как если бы крошечные пылинки закружились вдруг в свете луча. Легкая дымка легла на стол, и под ней медленно появился бокал с ледяной водкой.
Эмоции старика понять было трудно. Он просто молча смотрел округлившимися глазами на мое произведение алкогольных искусств. А вот дворецкий аж в лице изменился.
— Он — настоящий? Материальный?.. — с таким изумлением в голосе проговорил он, что я не удержался от улыбки.
— Абсолютно. Как и жидкость внутри.
— Но… Как? — дворецкий недоверчиво коснулся бокала, будто боялся, что он может исчезнуть или рассыпаться. А потом повернулся к своему господину. — Как же непреложный закон изменения свойств? Ничто не берется из пустоты, но одно явление может трансформироваться в другое, а предмет приобрести дополнительные характеристики, однако же явление никогда не может стать материальным предметом, а предмет — нематериальным явлением…
— Тарабарщина какая-то, — пожал я плечами.
И сделал еще один бокал водки. А потом призвал ром — для Самеди.
— Вы — точно человек? — спросил меня старик, пока я разливал содержимое бокалов по рюмкам, проливая водку на стол, нисколько этого не стесняясь. — Или полукровка? Может быть, вы — герой? Или пророк?..
— Нет, — усмехнулся я.
— У вас что, обычные люди могут обладать такой сумасшедшей магией?..
— Обычные — нет, — ответил за меня Самеди. — Но Даниил ею обладает. Он, как бы это выразиться… Особенный. Но давайте выпьем?
Запотевшее стекло рюмки обожгло мне пальцы своим холодом. Горячительная жидкость приятно влилась в желудок, и следующие пятнадцать минут за столом царило только позвякивание ножей и вилок о тарелки. Мы с Демкой были так голодны, что даже не перебирали блюда — просто положили себе то, что стояло поблизости, и принялись набивать желудки.
— Один бог мне как раз недавно рассказывал, что самый приятный бонус человекоподобного тела — это умение различать вкусы, — проговорил я, отправляя в рот очередной кусок нежнейшей индейки.
— Странный бог, — буркнула Деметра. — Если он не придумал ничего другого, кроме как поесть в это тело, мне его жаль.
Бельский, ковыряя сербский салат с брынзой у себя на тарелке, усмехнулся.
— Он не странный. А счастливый. Иметь возможность менять свою форму по собственному желанию — это потрясающий и удивительный дар…
Между первой и второй промежуток небольшой, так что я снова наполнил нам рюмки, на этот раз — из стоявшего на столе графина. И когда мы выпили, старик повторил свой недавний вопрос:
— Так что у
