Дуглас Брайан - Вендийская демоница
Конан дернул рукой, поворачивая меч, так, чтобы убить чудище наверняка. Затем он выдернул клинок, и нетопырь повалился на пол. Его крылья распростерлись, закрывая половину комнаты, точно чудовищный, отвратительный ковер… Глаза погасли, пасть захлопнулась, и только клыки продолжали высовываться изо рта. Из прикушенного языка вытекала кровь.
Конан обтер меч о, покрывало, сброшенное с кровати, и повернулся к Масардери. Та, всхлипывая, бросилась к нему и схватилась за варвара обеими руками. Он почувствовал, как она дрожит, и обнял ее.
— Конан, Конан! — бормотала Масардери. — О, Конан, что это было?
— А вы не знаете? — спросил варвар.
— Понятия не имею! — воскликнула женщина. Она вытерла глаза и добавила доверчиво: — Знаю только, что была бы уже мертва, если бы не вы…
— Ну, я здесь, и вы живы, а чудище…
Тут Конан осекся. Не выпуская Масардери из объятий, он повернулся туда, где лежал убитый монстр… но никакого монстра в комнате он не увидел.
Разгромленная спальня продолжала оставаться разгромленной спальней. Полосы драпировки, отодранные от стен, выпотрошенный матрас, разбросанные повсюду вещи, сломанный туалетный столик и растоптанные флакончики с благовониями — все это было как в тот момент, когда Конан ворвался в комнату.
А вот вместо нетопыря, убитого киммерийцем, посреди спальни лежал разломанный балдахин. Его бархатная ткань была рассечена мечом. Вокруг этого «пореза» еще оставалась кровь, она пропитала бархат и оставила пятна на полу. Однако балдахин оставался балдахином. Кисти, металлические крепления, шнуры, шитая серебряной нитью кайма…
— Кром, — прошептал Конан, чувствуя, как волосы на загривке поднимаются у него дыбом, точно у дикого зверя. — Кром, это магия!..
Масардери судорожно перевела дыхание.
— Вы мне не поверили, когда я рассказывала о леопарде? — спросила она тихо. — Не поверили, да?
— Я с трудом верю в подобные истории, — отозвался Конан, — хотя сам был свидетелем таких вещей не раз. Но всегда остается надежда на то, что все эти штуки с превращениями — просто фантазии пьяного или сновидение слишком усталого человека… Что ж, в любом случае, мы с вами не в проигрыше. Пока.
— Пока, — кивнула она. — Но рано или поздно ЭТО — чем бы ОНО ни являлось — меня убьет.
Она произнесла это так просто, с таким спокойным достоинством, что у Конана вдруг защемило сердце. Он стиснул женщину в объятиях — немного крепче, чем рассчитывал, так что у нее хрустнули кости.
— Ну уж нет, — проворчал он, как разозленный пес, — покуда я с вами, этому не бывать!
Глава четвертая
Опасное путешествие на отдых
На следующий день в дом госпожи Масардери прибыл некий господин. Хозяйка еще спала, измученная вчерашними происшествиями, так что посетителя встретил Конан.
Господин — коротконогий приземистым туранец с очень смуглым лицом и мясистым носом — воззрился на киммерийца с нескрываемым удивлением.
— А это что еще за птица? — вскричал он. — Масардери не говорила мне, что собирается нанимать дворецкого!
— Я похож на дворецкого? — осведомился Конан.
Пришельца его тон, похоже, нимало не смутил.
— Ну, кем бы ты ни был, доложи госпоже, что пришел Кэрхун, — приказал он.
Конан скрестил на груди руки и воззрился на маленького туранца сверху вниз.
— Кэрхун? — переспросил он. — А Масардери захочет тебя видеть? По-моему, ты не из тех мужчин, завидев которых женщина теряет голову и, позабыв обо всем, мчится навстречу.
Кэрхун налился багровой краской негодования.
— Да кто ты такой, наглец?.. — начало было он. — Я проучу тебя!..
— Что здесь творится? — раздался за спиной Конана голос Масардери, и дама в полупрозрачной домашней одежде вышла к спорщикам. При миле Кэрхуна ее лицо изменилось, любопытство и обеспокоенность сменились скукой. — А, это ты, Кэрхун! — произнесла она таким тоном, что Конан счел себя полностью удовлетворенным.
— Да, дорогая. — Кэрхун обошел Конана, как если бы огромный киммериец был башней или каким-нибудь другим громоздким строением. — Заглянул проведать тебя и узнать, как твое самочувствие. Говорят, вчера в городе на твои носилки было совершено нападение.
Масардери чуть вздохнула.
— Ты прав, действительно на рынке вышла отвратительная сцена. И к тому же малопонятная. Я до сих пор не понимаю, с чем связаны все эти покушения… и покушения ли это вообще. Но неприятности — точно. — Она кивнула в сторону Конана. — На всякий случай я наняла телохранителя.
— О! — Кэрхун скорчил гримасу, которая могла означать что угодно, кроме одобрения.
Масардери взяла его за руку и развернула к Конану лицом.
— Конан, это Кэрхун, мой племянник. Точнее, племянник моего покойного мужа.
— А, ну тогда понятно, — буркнул Конан.
Туранец ответил ему полным торжества взглядом. Конан только усмехнулся.
Кэрхун заговорил с дамой так, словно Конана не было поблизости:
— Дорогая, ты не предложишь мне холодного питья? День только начался, но жара уже стоит невыносимая. Думаю, будет буря.
— Прошу в дом, — спохватилась Масардери. — Я еще не вполне проснулась, так что позволила себе быть невежливой. Прости.
— Какие могут быть счеты между родственниками! — махнул рукой Кэрхун. — А ты моя любимая родственница, — добавил он так многозначительно, что лишь такая опытная в обращении с мужчинами дама, как Масардери, могла не заметить скрытого в его тоне намека.
Заметив, что Конан входит в гостиную вслед за госпожой, Кэрхун недовольно нахмурился.
— А это для чего? — Он повелительно кивнул Конану: — Я намерен поговорить с хозяйкой дома наедине.
— Если у тебя нет в мыслях ничего непристойного, то мое присутствие тебя не стеснит, — парировал Конан. — Меня наняли для того, чтобы я охранял ее. Чем я и намерен заняться — прямо сейчас.
— Говорят тебе, неотесанный варвар, я ее родственник! — Казалось, Кэрхун теряет терпение.
— Говорят тебе, толстый туранец, я — ее телохранитель! — фыркнул Конан. — Не играй со мной в игры, тебе все равно не выиграть.
Кэрхун схватился за рукоять кинжала.
— Что ты себе позволяешь?
— А ты?
Они впились друг в друга взглядом. Затем Конан откинул голову назад и расхохотался.
— Я останусь при Масардери, это решено, — объявил он. — Я не буду вмешиваться в ваш разговор. Скоро ты вообще забудешь о моем присутствии. Но не требуй, чтобы я ушел, — я стараюсь не отходить от нее ни на шаг, поскольку имел уже случай убедиться в том, что госпоже Масардери действительно угрожает опасность.
