Роланд Грин - Конан и Живой ветер
— Твой отец...
— Добанпу Говорящий с духами жив. Он спит сейчас здоровым сном и видит хорошие сновидения. Я подала ему каши и воды, желудок его принял их.
Она говорила, будто ритуал все еще не кончился, но Сейганко увидел непривычную влагу в уголках ее глаз. Он протянул руку, чтобы смахнуть слезы, и она схватила его за запястье, словно утопающий.
— Сейганко, прости мне мою слабость. Я не хотела, чтобы ты видел меня такой...
— Нет, ты не такая, как та девка, что ты взяла себе в служанки. Та хотела, чтобы я видел, как она купается.
—Я так и подумала, когда она поднялась ко мне голой. Что ты ей сказал?
Сейганко рассказал правду, и Эмвайя вознаградила его смехом, в котором слышались нотки ее обычной веселости.
— Я помогу тебе с этой рыбой, а потом поговорю с Мокоссой.
— Это ее имя?
— Думаю, это имя ее племени, одного из тех, что живут за землями Кваньи. Она не дура, но жизнь среди Кваньи лишила ее почти всего разума, что у нее был.
— Не настолько, чтобы ей не нравились воины, предупреждаю тебя.
— Ты понравишься любой женщине, способной соображать, Сейганко. Я только что сказала тебе, что Мокосса женщина сообразительная.
— Ты хочешь мне польстить, Эмвайя?
— Я это делала так часто, что мне нет нужды пытаться делать это снова.
Если она способна сейчас шутить, вряд ли у нее есть страшные новости. У Сейганко мелькнула мысль запусти, руки под ее набедренную повязку, развязать на ней узел, и пусть духи возьмут эту рыбу-льва!
Однако что-то в ее голосе....
— Твой отец узнал что-нибудь у слуги Посвященных богу?
— Думаю, я могу тебе помочь вытащить рыбу на берег не хуже Мокоссы. Поскольку я не хочу, чтобы намокла набедренная повязка...
— Эмвайя. — Он взял ее за плечи так крепко, что подумал, не ударит ли она его. — Отец твой вызвал сильных духов, а он не настолько крепок, чтобы легко это переносить. Что он узнал?
Эмвайя содрогнулась, но не разрыдалась и не попыталась вырваться. Через некоторое время она пошевелилась и мягко убрала руки Сейганко со своих плеч.
— Духи были сердиты из-за того, что им пришлось бороться с защитой, установленной Посвященными богу вокруг своих слуг. Я также думаю, некоторые из них были ранены.
Духов можно ранить, хотя и не так легко и не та образом, как людей. Сейганко достаточно изучил искусство Добанпу, чтобы знать это. Если у Посвященных богу есть сила установить такую защиту вокруг тех, им служит...
— Посвященным богу стало известно, что проклятый Ксухотл пал.
Слова эти звучали так, будто Эмвайя очищает от какой-то скверны. Действительно, лицо ее казалось теперь более сосредоточенным, она склонилась к Сейганко и прижала лицо к его плечу. Он положил руку ей на спину, ощущая гладкую кожу и чувствуя силу ней, но не ища сейчас ничего более.
— Как он пал?
— Трудно было понять. Похоже, один из воинов Кваньи охотился далеко на востоке в то время, когда пал город. Он вошел туда беспрепятственно, исследовал его, увидел, что все внутри мертво, затем бежал, опасаясь, что разрушившие город явятся и за ним. Посвященные богу выведали этот рассказ и отдали охотника Живому ветру. Они стараются утаить это знание до тех пор, пока не придумают, какую пользу можно извлечь из этого.
Если бы у Посвященных богу ума было чуть больше, чем у пиявки, они бы просили сейчас Добанпу объединить их знания с его знанием, чтобы вместе бороться с тем, что смогло победить проклятый город. Любое существо такой мощи может покорить все племена леса так же легко, как рыба-лев поедает форель.
Посвященным богу, однако, недоставало такой мудрости. Даже если бы они набрались ее сейчас, Чабано из племени Кваньи не позволил бы им испортить его мечты о завоевании. И Добанпу скорее всего откажется поверить Посвященным богу, даже если они и Чабано вместе попросят его о помощи. Сейганко надеялся, что ему не придется высказывать последнюю мысль там, где его может услышать Эмвайя. Она знала, что отец ее может быть и гордым, и упрямым, но она не дала помолвленному с ней права говорить это вслух.
— Кто еще знает об этом из рядовых членов обоих племен?
—Этого отец мой узнать не смог. Ты думаешь, Посвященные богу попытаются скрыть это от Чабано?
— Если это им удастся, то может оказаться полезным для них, — отвечал Сейганко. — Говорят, Чабано завидует власти Посвященных богу и хочет вести свои войны без них. Если Посвященные богу объединятся с той силой, что разрушила Ксухотл, Чабано будет ребенком ни них.
— Только сумасшедшие могут думать, что такая сила станет служить им!
— Я знаю, что власть шамана ограничена. Ты также это знаешь. Оба мы узнали это от твоего отца, который был рожден с этим знанием. — Сейганко пожал плечами: — Посвященным богу повезло меньше.
— Пусть будут прокляты Посвященные богу! — произнесла Эмвайя яростно. Затем ее рука поскользила вниз по спине Сейганко и дальше под его одежду, так что не Эмвайя первой оказалась без одежды.
* * *Чтобы обезьянью шкуру можно было носить, необходимо высушить ее на солнце. Конан не надеялся, что у них появится возможность сделать это, и предложил Валерии свою рубаху. Она приложила ее к себе и рассмеялась:
— Как ночной халат я еще могу ее взять.
— Моя шкура прочнее твоей, Валерия, и не изнежена в Аквилонии.
— Я пережила солнце и ветер на море, так что не боюсь, пока эта обезьяна не высушится.
— Или пока не сгниет.
— Тебе Кром говорит, чтобы ты всегда надеялся на худшее?
— Кром не такой бог, который кому-нибудь что-нибудь говорит, по крайней мере он не отвечает на вопросы, — сказал Конан. Суровый киммерийский бог не был для него предметом шуток, так же как и для любого рожденного в Северных землях, где имя этого бога звучало грозно.
— Значит, поэтому у тебя рот тоже почти всегда закрыт? — спросила Валерия. Видя, что ответа не последует, она пошла следом за киммерийцем.
Не успели они далеко уйти от места своей ночной стоянки, как недолгий, но сильный дождь промочил их обоих и оставил всюду после себя лужи с чистой водой. Они напились, затем отрезали зеленые ветки от упавшего дерева и сделали палки. С их помощью — особенно нужна была палка для Валерии, с ее сбитыми ногами, — они прошли значительное расстояние за оставшуюся часть утра.
В полдень, голодные, они вышли на берег реки, слишком глубокой, чтобы переправиться вброд. Конан оглядел поверхность реки, обращая внимание на омуты. Столь же внимательно он оглядел берега реки, включая места, где звериные тропы кончались площадками растоптанной грязи с разбросанными по ней листьями.
— Крокодилы, — сказал он коротко.
