Падчерица смерти - Дана Арнаутова
– Ну он точно не бретер, – как-то бледно улыбнулась Айлин. – Хотя да, в правом. Но я думаю, это совпадение.
– Не знаю… – задумчиво протянул д’Альбрэ. – Видите ли, юная леди, подобная серьга – очень важная вещь. Любой, кто ее надевает, не имея на то права, может получить вызов на поединок от настоящего бретера. Более того, мы просто обязаны бросить подобный вызов ради чести нашего братства. Впрочем, если ваш знакомый – действительно достойный человек, я не сомневаюсь, что он не имел в виду ничего дурного и не собирался никого обманывать. Вы, случайно, не знаете, у кого он учился фехтованию?
– Нет, – растерянно ответила Айлин. – Понятия не имею. А это важно?
– Весьма, – кивнул д’Альбрэ. – Единственный законный способ носить нашу серьгу – это учиться у бретера и победить своего наставника в поединке. Если такой ученик после победы не вступает в наше братство, что ж, его дело. Но серьгу носить он вправе.
– Какой интересный обычай, – вежливо отозвалась Айлин, и Аластору показалось, что ее мысли далеко.
Д’Альбрэ тоже это понял, потому что извинился и отошел, зато Аластор остался, мучаясь от непонятного стеснения, которое никогда не испытывал раньше. Нет, Айлин не стала похожа на его миленьких, но глупеньких сестер, как он боялся. Она осталась такой же умной и славной… Только стала совсем взрослой!
Он, дурак, все эти годы представлял себе ту девочку, которую мог любить как старший брат. Ребенка, хоть и развитого не по годам. А теперь в трех шагах от него гладила Луну по морде едва знакомая девушка. И он совсем ничего не знал о ней! Ну, кроме того, что эта девушка пошла против лорда Бастельеро и решила отдать свою магию, чтобы спасти ему, Аластору, жизнь. А она ведь даже не знает, что он писал ей все эти годы… И не узнает! Потому что это такая мелочь по сравнению с тем, на что она решилась!
Айлин поглядывала на него задумчиво и, как показалось Аластору, робко. С месьором она держалась любезно и свободно, как истинная леди. А ему и нескольких слов за это время не сказала. Впрочем, и правильно не сказала, по этикету начинать разговор полагалось ему. А он сам двух слов не мог связать, глядя на эту новую Айлин. О чем с ней можно говорить вообще? Не о погоде же, как рекомендовали учебники по этикету! Да и нашествие демонов темой для светской беседы не назовешь…
А самое странное, что Аластор обычно не чувствовал ни малейшего стеснения в обществе других девиц. Они могли быть милыми или раздражающими, но ему все равно было с ними легко. А сейчас…
Месьор д’Альбрэ вернулся от ручья и подал Айлин влажное полотенце, которое она приняла с благодарностью, а Аластор снова молча, но яростно выругал себя. Ну почему он сам не догадался?
– Мои глубочайшие извинения, дорогая леди, – снова мурлыкнул совсем рядом д’Альбрэ. – Мы с лордом Аластором готовы неустанно заботиться о вашем удобстве. Но девице вашего положения и воспитания путешествовать верхом и без горничной… Умоляю простить нас за это!
Айлин снова ясно улыбнулась и с видимым удовольствием стерла с лица дорожную пыль. Вернула фраганцу полотенце… За эти несколько мгновений Аластор понял совершенно ужасную вещь! Его подруга действительно пустилась в путь одна, без приличного сопровождения, не считать же таковым его или д’Альбрэ! Да, они дворяне, но оба холосты, и с ними нет ни одной женщины, что могла бы прислуживать Айлин и хранить ее репутацию! А леди нуждается в услугах! Может быть, ей и не нужно затягивать корсет… Определенно не нужно, она ведь одета в мужское, в собственные детские вещи Аластора. Но все равно… И что делать?
Он окинул взглядом солдат. Эти точно услужить благородной девице не сумеют. Люди надежные, отличные бойцы, но физиономии такие, что в потемках увидишь – испугаешься больше, чем демона. Остаются они с д’Альбрэ. Фраганец наверняка разбирается в том, что может понадобиться леди, но… Нет-нет, ничего такого Аластор не думает! Понятно же, в дражайшем наставнике просто кипит истинная фраганская галантность. Но вот именно поэтому! Айлин так мила и невинна, она просто не поймет, что все эти комплименты д’Альбрэ рассыпает искренне, однако лишь из учтивости. Фу, какие глупости лезут в голову! Но что делать-то?
– Горничная? – рассмеялась вдруг Айлин, и ее смех зазвенел серебряным колокольчиком. – Месьор д’Альбрэ, я с двенадцати лет живу в Академии. Думаете, у нас там есть прислуга? То есть да, есть, но не личная! Признаюсь честно, я многого не умею, что положено уметь леди.
Она принялась загибать пальцы, а Аластор как завороженный смотрел на ее тонкий чеканный профиль и как солнце просвечивает через огненно-рыжий завиток, выбившийся из косы и упавший на щеку.
– Я не умею завивать волосы и делать прическу, вышивать, плести из шелковых лент… Я даже готовить не умею! Зато одеться сама я точно могу! И постирать себе вещи! И даже котелок могу почистить, если кто-нибудь его сожжет при готовке.
– В самом деле? – изумленно восхитился месьор. – Позвольте узнать, где благородная девица могла научиться чистить котелок?
– На отработках, – озорно фыркнула Айлин, и у Аластора что-то сладко потянуло внутри, потому что сейчас она была почти такой, как ему помнилось. – После одного случая… с летающим умертвием… нас всегда разделяли, если наказывали. Ну, чтобы мы и на отработках не натворили что-нибудь. Саймона отправляли в библиотеку, Дарру – на конюшни, а меня – на кухню.
Она потупилась и с той же лукавой искренностью добавила:
– Говорили, что там я меньше всего принесу вреда! Так что котелки я умею чистить очень хорошо! За эти пять лет я их столько отскребла!
Аластор отвернулся, погладил Искру по морде, похлопал по шее, и лошадь, тихо вздохнув, толкнула его головой в плечо, попыталась прихватить губами руку…
– Даже не думай, – строго напомнил ей Аластор. – Вот ведь попрошайка!
– Ал? – услышал он тихий голос.
Недоуменно вскинул голову и тяжело выдохнул: с другой стороны лошадиной морды на него испытующе смотрела Айлин.
Аластор почувствовал себя отвратительно лишним. Нет, он не ревновал к месьору! Глупо завидовать тому, кто старше, умнее, опытнее… Но на душе все равно было паршиво. Почему Айлин не смотрит на него так же легко и ясно, как на д’Альбрэ? Вот и сейчас в ее взгляде читалась такая же растерянность и скованность, как у него самого. Айлин, словно услышав его мысли, перевела взгляд на кобылу, погладила ее
