Терновая цепь - Кассандра Клэр
Люси и Джеймс не успели сделать и шага к оружию: перед ними вырос Уилл. В руке он держал кривую саблю.
– Идите к себе, – приказал он. Он был бледен и говорил, едва разжимая челюсти. – Оба. Забирайте своих друзей и идите наверх.
– Но мы хотим помочь, – возразила Люси. – Мы хотим пойти с тобой… Анна уже взрослая, и Томас…
Уилл покачал головой.
– Допустим, они совершеннолетние, – сказал он. – Но у Сесили только что похитили одного из детей. Нельзя допустить, чтобы она сходила с ума от страха за дочь. Анна должна остаться с вами. И Томас тоже. – Он огляделся. – Где Кристофер?
– Он не любит балы. Сказал Анне, чтобы его не ждали, потому что ему нужно провести кое-какие опыты; думаю, он сейчас в лаборатории Генри, – ответила Люси. – Но, отец, прошу тебя…
Однако было ясно, что никакие просьбы, никакие аргументы не способны изменить его решение.
– Нет, – повторил он. – У меня и без этого достаточно забот, Люси. Твоя мать сейчас с Сесили, пытается поддержать ее. Я понимаю, что вы хотите помочь. Я чувствовал бы то же самое на вашем месте. Но мне нужно знать, что вы дома, в безопасности, иначе я буду думать только о вас и о вашей матери. А не о Татьяне. И не о том, как спасти Александра.
– Как она оказалась здесь? – спросил Джеймс. – Я имею в виду Татьяну. Я думал, она сидит в Святилище Института Корнуолла.
– Это мы обсудим позже, – сказал Уилл. Люси показалось, что он постарел на несколько лет. – Идите наверх. Не покидайте Институт. Вы меня поняли?
– Мы поняли, – спокойно ответил Джеймс. – Я обо всем позабочусь.
И он сдержал свое обещание. Теперь Люси поняла, почему «Веселые Разбойники» безоговорочно признавали его своим лидером. С бесстрастным лицом, не слушая возражений, он собрал их всех – Алистера и Корделию, Анну и Ари, Мэтью, Томаса и Джесса, – вывел из опустевшего бального зала и повел к лестнице. Когда они поднялись на второй этаж, Анна остановилась.
– Джеймс, – хрипло произнесла она. – Мне нужно быть с матерью…
– Я понимаю, – ответил Джеймс. – И если ты хочешь пойти к ней, я не буду тебя удерживать. Но я подумал, что ты не упустишь шанс спасти Александра.
– Джеймс! – ахнула Анна. – О чем ты?
Джеймс свернул налево и пошел по коридору; Люси слышала, как друзья в недоумении перешептываются, но она уже начинала догадываться, куда их ведет брат. Джеймс обернулся и произнес:
– Джесс, повтори им то, что ты рассказал мне.
– Мне кажется, я знаю, куда моя мать собирается отвезти ребенка, – сказал Джесс.
– Александра, – свирепо прорычала Анна. – Его зовут Александр.
– Анна, – мягко упрекнула ее Ари. – Джесс пытается помочь.
– Тогда почему ты не рассказал взрослым? – В голосе Томаса не было гнева и злобы, только удивление. – Почему ты не рассказал Уиллу, чтобы он поделился этими сведениями с остальными?
– Потому что никто не знает, кто такой Джесс на самом деле, – заговорил Алистер, когда Джеймс остановился у высокой железной двери. – Они считают его Джереми Блэкторном.
– Ах да, и верно, – хмыкнул Мэтью. – Если Уилл объявит, что получил информацию от сына Татьяны, все твои старания будут напрасны.
– Дело не в этом, – быстро сказал Джесс. – Я бы без колебаний открыл свое настоящее имя. Но я могу ошибаться. Это предположение, ощущение, а не уверенность. Я не могу посылать весь Анклав на охоту только потому, что мне что-то там сказал внутренний голос. Что, если они соберутся в одном месте, а потом окажется, что я ошибся? Кто будет искать Александра?
«Он прав», – хотелось крикнуть Люси, но она понимала, что ее сочтут пристрастной. Все знали о ее чувствах к Джессу.
Неожиданно на стороне Джесса выступила Корделия.
– Все это звучит вполне логично, – сказала она. – Но Джеймс… ты же обещал отцу, что мы останемся в Институте?
Лицо Джеймса было каменным.
– Придется потом попросить у него прощения, – произнес он и распахнул двери.
Они попали в оружейную. С тех пор как Уилл занял пост руководителя Института, коллекция оружия расширилась, и теперь занимала не одно помещение, а целых два; по стенам были развешаны топоры и полуторные мечи, молоты, метательные кольца, сюрикены, сверкавшие, как звезды, луки и стрелы, покрытые рунами, кнуты, булавы, разнообразные алебарды и копья. Здесь были и доспехи: броня Сумеречных охотников, кольчуги, латные рукавицы и поножи. На широком столе в центре комнаты были разложены ангельские клинки, похожие на ряды блестящих сосулек, – им пока еще не дали имена.
– Все, кто хочет идти со мной, вооружайтесь. Повторю, нет ничего зазорного в том, чтобы остаться, – обратился к друзьям Джеймс. – Кто-то может не найти здесь своего любимого оружия, – добавил он, глядя на Томаса, – но у нас нет времени на то, чтобы заезжать за ним домой. Берите то, что вам больше подходит, надевайте броню. И поторопитесь. У нас очень мало времени.
– Значит, ты считаешь, что она отправится на Бедфорд-сквер? – переспросила Анна. – В дом моих родителей?
Они спешили по темным улицам. Джеймс вывел их из Института через черный ход, и они двинулись по лабиринту переулков, окружавших здание, останавливаясь перед каждым поворотом, чтобы не наткнуться на патруль Анклава. Друзья не могли позволить себе попасться взрослым, которые немедленно отправили бы их обратно.
Ари услышала в голосе девушки страх, и у нее мурашки побежали по коже. Анна никогда не показывала страха. Обычно у нее был вид ленивой кошки, но во время патрулирования она кралась по улицам, как тигрица в индийских джунглях, грациозная и смертельно опасная.
– Да, – кивнул Джесс. Он взял с собой фамильный меч Блэкторнов. Меч был закреплен у него за спиной в ножнах из тисненой кожи; тому, кто его не знал, могло бы показаться, что он с детства обучался боевому искусству Сумеречных охотников. – Я не могу быть в этом абсолютно уверен, но так подсказывает мне инстинкт после долгих лет общения с ней.
– Так ты все-таки не знаешь… – прошипела Анна, но Ари поймала ее руку и сжала.
– Он хочет быть с нами честным, Анна, – сказала девушка. – Правда лучше напрасной надежды.
Анна не пожала ей руку в ответ. Ари даже мысленно не могла ее упрекать; она понимала, что сейчас испытывает Анна, какой безумный страх владеет ею и сколько сил ей стоит не показывать своих истинных чувств. Девушке было горько оттого, что она ничем не может помочь Анне, не может утишить ее
