Тысяча эпох. Искупление - Адела Кэтчер
– Даочжан, – торговец вежливо поклонился. – Чего желаете?
Лун Байхуа покачал головой, даже не взглянув на него.
– Эм… – насилу проглотив кусочек булочки, Ван Сяоши кашлянул и убрал ее в мешок. – Что ты здесь делаешь?
– Я здесь по делам семьи, – уклончиво ответил Лун Байхуа, и Ван Сяоши выбрал поверить ему и не задавать лишних вопросов.
Он ожидал, что Лун Байхуа возненавидит его после того, что услышал в хижине в ту ночь, но он был здесь собственной персоной и не выглядел обиженным. Его лицо оставалось совершенно спокойным.
– Что ж, наверное, ты слышал о том, что мне разрешили на три дня покинуть юго-западный лес, так что… решил купить всякого, – Ван Сяоши неловко развел руками. – Я пойду. Рад был повидаться с тобой.
– Постой.
Лун Байхуа остановил его, некрепко взяв за локоть, когда Ван Сяоши уже хотел пройти мимо, забыв забрать у лавочника свечи. На вопросительный взгляд он ответил:
– Я собирался пообедать. Не составишь мне компанию?
Ван Сяоши хотел отказаться. И ему следовало сделать это, но он проявил слабость, поддавшись желанию хотя бы на один день вернуться в ту жизнь, по которой так скучал. Он ничего не расскажет Лун Байхуа, просто посидит с ним, выслушает, что бы тот ему ни рассказал, и они снова расстанутся на годы. Возможно, на всю жизнь. Неизвестно, когда опять представится такой случай выбраться из юго-западного леса и встретить друга.
Друга…
Были ли они когда-нибудь друзьями с Лун Байхуа? Юный Ван Сяоши ответил бы на этот вопрос однозначно: конечно, да! Сейчас же мысли спутались, внутри растеклась горечь.
– Конечно, – ответил Ван Сяоши, сглотнув, – идем.
Хозяйка таверны округлила глаза, увидев такого прославленного совершенствующегося, как Лун Байхуа, в компании презираемого всеми отшельника, но под ледяным взглядом гостя сдалась и не стала ничего говорить, только быстро поставила на стол блюда и пиалы и удалилась.
Ван Сяоши так долго не ел вкусной домашней еды, что рот тут же наполнился слюной.
Лун Байхуа же не спешил есть.
– Ты пойдешь на прием в честь свадьбы Фа Шэньхао? – спросил он.
Ван Сяоши вздохнул, отложив палочки, за которые было взялся.
– Нет. Не думаю, что мне там будут рады.
– Но Фа Шэньхао лично попросил Старейшин о помиловании.
– Полагаю, он надеялся, что я воспользуюсь им как-то иначе. Что я и сделал. Давай не будем об этом.
Лун Байхуа отвел взгляд, и Ван Сяоши посмел допустить мысль, что он не будет настаивать. Снова отталкивать его не хотелось. Куда лучше просто поговорить и разойтись, будто этой встречи никогда и не было, но сохранить воспоминания о ней. Ван Сяоши все еще опасался за репутацию Лун Байхуа, так что чем быстрее он вернется в место своего заточения, тем лучше.
– В любом случае я рад за него и за Минлэй. Лучшей жены для него я не мог бы и представить, – добавил он, решив все же приняться за еду.
Кивнув, Лун Байхуа разлил чай и обхватил бока своей пиалы изящными пальцами. Сделав глоток, он произнес:
– Я передам ему твои слова. Может, ты хотел бы, чтобы я сказал что-то еще?
Ван Сяоши на мгновение задумался, но потом покачал головой.
– Ничего, – он улыбнулся. – Лун Чэнь будет с тобой?
– Да.
– Надеюсь, с ним все хорошо. Уверен, он делает большие успехи в совершенствовании.
Лун Байхуа кивнул, вновь отпив чай. К еде он так и не притронулся, словно и не собирался обедать, как до этого говорил.
– Ван Сяоши…
– Что?
– Если ты передумаешь насчет совета Старейшин, я…
Ван Сяоши помотал головой:
– Не начинай опять то, что плохо закончится. Прошу тебя. Давай просто посидим и побеседуем. Мое решение не изменится.
Лун Байхуа выдохнул и прикрыл глаза. В груди снова заныло, но Ван Сяоши лишь отправил в рот новую порцию мяса, чтобы заглушить это ощущение.
Пока у него было только это – возможность на три дня погрузиться в подобие жизни, что у него когда-то была. Даже в компании человека, которого он так мечтал назвать своим другом.
Это ли не подарок?
* * *
Ван Сяоши был для Лун Байхуа как отдаленное эхо от громкого крика, которое звучит отовсюду, но остается эфемерным и недоступным. Когда-то их обоих ждала жизнь прославленных совершенствующихся. Тончайшее умение, огромный дар Ван Сяоши исцелять возвысил бы его над всеми людьми, но судьба уготовила ему нечто иное.
Он сбежал ото всех, столкнувшись с ненавистью за свою помощь, стал жить отшельником в юго-западном лесу. Его внешность навсегда изменилась, а глаза стали холодными и отстраненными.
В день помилования, когда они вновь встретились на одной из улочек юго-западной провинции, вокруг сновали люди и цвела обычная сельская жизнь. Сколько воды утекло с тех пор, как они впервые встретились? По внутренним ощущениям, прошли годы – темные, длинные, тяжелые, подобно столетиям нескончаемой войны.
Война осталась в прошлом, и все смогли вернуться к жизни, к которой привыкли. Кроме Ван Сяоши. Лун Байхуа смотрел на него, узнавая человека, единственного вызывавшего в душе такое смятение, единственного заставлявшего задаваться вопросами, что страшно даже произнести вслух, но видел в нем пропасть.
Видел – и готов был в нее упасть, переломав все кости о каменное дно.
Но дна не было, была лишь пустота – темнее ночи, и одиночество – страшнее изгнания.
Лицо Ван Сяоши оставалось таким же, как раньше, а черты еще хранили тепло улыбки. Когда-то Лун Байхуа спрашивал себя: «Что смешного?» – когда видел, как смеется Ван Сяоши порой над самыми странными вещами и в самых безвыходных ситуациях. А сейчас он ждал, чтобы произошло что-нибудь смешное, пускай и глупое, желая снова согреться в этих лучах. Но даже солнце иной раз становится холоднее северных звезд.
Они ели в таверне, потому что Лун Байхуа, встретив Ван Сяоши впервые за долгое время, решил угостить его хорошей едой, соврав, что сам собирался обедать. Он смотрел на огрубевшую кожу его пальцев, на зашитую прореху на рукаве, спрятанную в складках ткани, на осунувшееся до острых скул лицо, но не мог не радоваться хотя бы тому, что он жив.
Он замечал радость, с которой Ван Сяоши говорил о свадьбе своего соученика Фа Шэньхао, спасенного им от смерти до войны. Лун Байхуа без конца мысленно спрашивал: что с тобой? Невозможно было избавиться от чувства, что эта мимолетная встреча пройдет и
